Палач из Гайд-парка

– Их сначала хорошенько оглушили ударом по голове, – сердито пояснил Питт, но вынужден был согласиться с разумными доводами бывалого сутенера.

– Если достаточно стукнуть по голове, то зачем еще ее отрезать? – Он насмешливо выпятил губу.

– Кто-то все же делает это, – серьезно произнес Питт. – Кто из твоих девиц был в эти вечера в парке?

– Мари, Герти, Сисси и Кейт, – сутенер охотно назвал имена проституток.

– Позови их сюда, – коротко приказал Питт.

Тот, чуть поколебавшись, исчез, а через несколько минут в комнату вошли четыре усталые, плохо одетые женщины. Дневной свет беспощадно изобличал их профессию. Вечером, при свете луны или газовых фонарей, они, возможно, и могли показаться привлекательными, но сейчас было видно, как увяла их кожа. Волосы их давно утратили живой блеск и были нечесаны. Когда бедняжки открывали рот, то были видны многочисленные щербины в их давно потерявших белизну и блеск зубах.

– Берт сказал, что вы ищете этого психа, который убивает людей в парке. Мы ничего об этом не знаем, – сказала Кейт.

Три ее товарки дружно закивали головами. Одна из них подобрала юбки, другая смахнула со лба светлую челку.

– Вы были в парке эти два вечера, – напомнил им Питт.

– Да, какое-то время были, – согласилась Кейт.

– Видели кого-нибудь у озера примерно в полночь?

– Нет.

На лице проститутки было любопытство, она улыбалась. В свое время ей приходилось не раз разговаривать с Питтом, тогда еще инспектором. Когда-то она работала швеей, забеременела, родила. Шитье дамского платья по семь пенсов за штуку, не разгибаясь по пятнадцать часов в сутки, приносило в день жалких два шиллинга и шесть пенсов. Из них надо было отдать три пенса за обметку петель и четыре пенса за отделку рюшем. Даже восемнадцать часов работы не могли прокормить ее и ребенка. Тогда Кейт пошла на панель и теперь за час получала столько, сколько раньше за целый день. О будущем она не думала. Однажды женщина сказала Питту: зачем будущее, если нет настоящего?

– Клиенты любят интимность, уединение, даже когда спешат. Пробовали приглашать и в прогулочные лодки на озере. За это они охотно готовы доплатить.

Питт тоже улыбнулся.

– Я должен был спросить об этом, – объяснил он. – Когда-нибудь доводилось видеть капитана Уинтропа?

– Он был клиентом?

– Если хотите, да. Может, видели, как он прогуливался в парке…

– Да. Я видела его пару раз, но он не был нашим клиентом.

Питт разочарованно вздохнул. Трудно сказать, солгала она или сказала правду. Кейт глядела на него слишком искренними глазами. Именно это посеяло в нем сомнения.

– Послушайте, мистер Питт. – Женщина сразу посерьезнела. – Это не имеет никакого отношения ни к одной из нас, сэр, клянусь Господом Богом. Есть такие, кто ходит с ножом – например, Малыш Джорджи, он неплохо им владеет, – но для нашего дела насилие не подходит. Только отпугивает клиентов и отнимает у нас заработок и хлеб. Нет, это сделал кто-то чужой, не из нас. Это какой-то псих. Нет смысла нас допрашивать, потому что мы ничего не знаем.

Она оглянулась на своих подружек. Сисси, опять смахнув со лба белокурую прядку, утвердительно кивнула.

– Нам это тоже не нравится, – сказала она, со свистом втянула воздух в щербинку между зубами и тут же прикрыла рот рукой. – Все боятся теперь выходить на улицу вечером. Все дрожат от страха. И это только на нашем пятачке…

– Да, – согласилась одна из ее товарок. – Нам трудно перейти в город. Жирный Джордж не пустит нас туда, там работают его девочки. – Она поежилась. – Я не боюсь Жирного Джорджа, эту бочку с салом. А вот Малыша Джорджи боюсь до смерти. Это дьявол и свинья. У него с головой не в порядке. Один взгляд чего стоит.

– Ух! – скривилась Сисси и съежилась.

– И все равно ему ни к чему отрубать головы, – стояла на своем Кейт. – Мистер Питт, мы и вправду ничего не знаем об этом убийце. Мы знаем всех, кто спит ночью в парке, правда, девочки? – Она посмотрела на девиц.

Они дружно закивали, глядя на суперинтенданта.

– Прямо так и спят? – с недоверием спросил Томас.

– Нет. Есть такие, кто пытается спать, но у нас сердитый сторож. Всех выгоняет. Подходит, будит и выгоняет. Еще всякие ханжи появляются тут время от времени… Это еще одна причина, почему клиенты предпочитают получить свое где-нибудь в укромном местечке. Хуже нет, если кого застукают ханжи. В парке мы только знакомимся.

Спрашивать их об Эйдане Арледже не было смысла. По описанию им мог быть чуть не каждый прохожий.

– В тот вечер, когда был убит второй мужчина, ничего особого не заметили? – спросил Питт на всякий случай, не надеясь услышать что-нибудь полезное.

Кейт пожала плечами.

– Появилась новенькая, какая-то любительница, сразу видно, но Сисси подпортила ей прическу…

– Неправда, – запротестовала Сисси. – Я просто вежливо предупредила ее.

– Уверены, что она любительница, а не профессионалка? – спросил Питт и махнул рукой – стоит ли расспрашивать о всяких пустяках.

Кейт криво улыбнулась.

– Из чужих нам никто не попадался на глаза, – ответила она.

– Совсем никто? – настаивал Питт.

– Пару раз встречался, правда, один из этих чистоплюев, блюстителей нравов, но не трогал нас. Мы вели себя прилично и ни к кому не приставали. – Это слово она произнесла с особым сарказмом. – Ни к одному респектабельному джентльмену, совершающему прогулку в парке. Чистоплюй нас знает, он неплохой парень. Понимает, что и нам есть хочется. А те, кто платят налоги, тоже знают, что имеют право на свой кусок удовольствия.

– Кого еще вы видели? Подумай хорошенько, Кейт. Не попадался ли вам верзила с топором в руках?

– О! – вздрогнула Кейт. – Перестаньте, сэр, пугать нас. Мы видели самых обыкновенных мужчин, парочку пьяных, одного чистоплюя, как я уже сказала, да сторожа парка с косилкой, он шел домой. Все было тихо и чинно, как всегда.

– А теперь станет еще тише, – сердито заметила Герти и посмотрела на суперинтенданта. – Когда вы, черт возьми, поймаете этого ублюдка и дадите нам спокойно работать? Сейчас никто не застрахован от беды. Я думала, полиция для того и существует, чтобы был порядок.

– Не думаю, что она существует для защиты вашей профессии. У правительства на сей счет другие планы, – ехидно заметил Питт. – Но, с другой стороны…

Кейт расхохоталась. Герти недовольно скривила губы.

– Кто-нибудь из вас был в тот вечер у эстрады? – спросил Томас, по очереди глядя на каждую из них.

Все отрицательно замотали головами. Питт снова засомневался, говорят ли они правду или что-то скрывают, а потом все же решил: какой смысл им врать? Если бы кто-то из них обнаружил труп, шуму и истерики было бы немало. Об этом сразу же стало бы всем известно.

– Ну, ладно, – наконец сказал Томас и, обойдя Берта, все это время с кислой миной прислушивающегося к разговору, не простившись, удалился.

Сутенера, известно, беспокоило лишь одно: как это отразится на его бизнесе; а вот девушек Питту было искренне жаль. Он слишком хорошо знал печальную судьбу многих из них. Даже зная, что их ждет – алкоголь, болезни, грубое обращение, обман и алчность сутенеров, – они понимали, что это их единственный шанс выжить в таком городе, как Лондон. Никто из них уже не мог рассчитывать на место дешевой прислуги, хотя многие начинали с этого. Здесь нужны были рекомендации. А поступив на место, каждая в любую минуту могла стать жертвой навета или обвинений, если в доме что-то исчезало, даже какой-нибудь пустяк: брошь, гребень, сережка… Если вскоре они случайно находились, забытые где-то рассеянной хозяйкой, обвиненная девушка не могла более надеяться на возвращение на прежнее место, даже на приличную рекомендацию. Как правило, у таких бедняг второго шанса уже не было. Не одна из них, пригожая лицом, оказывалась на панели из-за недостойных притязаний своего хозяина. Труд на конфетной или спичечной фабрике многим казался непосильным, да и платили жалкие гроши. Девушки шли на панель, зная о болезнях, но за этот риск им хорошо платили и не грозила голодная смерть.