Палачи и киллеры
Шрифт:
«Гонорары» она получала огромные. И хотя после 1914 года Мари Хари скопила, занимаясь шпионажем, свыше 100 000 марок, она пленяла мучжчин до конца своих дней и не бросала своей первоначальной профессии.
Берлин встретил ее не менее гостеприимно, чем Париж, хотя блокада сильно отразилась на германской столице. В день объявления войны французские агенты видели Мата Хари, разъезжающую в компании начальника полиции фон-Ягова, который, впрочем, давно был с ней дружен. Теперь она получила предложение поступить на службу в германскую разведку. Она обладала многими данными, чтобы сделаться ценной шпионкой, но был у нее и большой дефект она была слишком заметна, слишком бросалась в глаза. И если бы немцы хорошенько
Если бы, как утверждали французы, «Н-21» было условным обозначением немецкой шпионки Мата Хари до августа 1914 года, то чем объяснить ее странное поведение в первые месяцы войны?
Ибо почти на протяжении целого года эта «Н-21» — умная и щедро оплачиваемая шпионка — находилась вдали от театра военных действий и полевой секретной службы. Почему? Неужели только для того, чтобы заставить союзников ломать себе голову над вопросом: когда же она начнет шпионить по-настоящему? В профессиональном шпионаже так не бывает.
Когда она, наконец, вернулась во Францию в 1915 году, то за несколько дней до этого итальянская разведка телеграфировала в Париж «Просматривая список пассажиров японского пароходства, в Неаполе, мы обнаружили Мата Хари, знаменитую индусскую танцовщицу, собиравшуюся выступить якобы в ритуальных индусских танцах в обнаженном виде. Она, кажется, отказалась от притязаний на индусское происхождение и сделалась берлинкой. По-немецки она говорит с легким восточным акцентом».
Копии этой телеграммы были разосланы во все страны Антанты, как предупреждение об опасной шпионке. Французская контрразведка организовала слежку. Парижская «Сюр-тэ-Женераль» (охранка) также взяла танцовщицу на подозрение. Полицейская префектура, в которой Мата Хари выдала себя за уроженку Бельгии, сделала на ее бумагах пометку: «Следить». Несмотря на все это, Мата Хари, кажется, умудрилась танцевать даже в скудно освещенном театре военной секретной службы. В конце концев, ее обвинили во многих серьезнейших нарушениях военных законов Франции.
До 1916 года французская контрразведка была сбита с толку демонстративным поведением этой шпионки. Эта актриса никогда не конспирировалась, ничего не боялась и ничего не скрывала.
Тем труднее было фрацузским властям узнать, каким путем она передавала их военные секреты, факт похищения которых им никак не удавалось доказать. У танцовщицы было много приятелей в, дипломатическом мире, в том числе шведский, датский и испанский атташе. Дипломатическая почта нейтральных стран не просматривалась цензурой, было совершенно очевидно, что письма, отправленные Мата Хари за границу, не проходят цензуры.
Дипломатическая почта, по обычаю и международным правилам, была неприкосновенной. Убедившись, что Мата Хари совратила нейтральных атгаше, французы решили не останавливаться перед вскрытием мешков с дипломатической почтой. В шведской и нидерландской дипломатической почте нашли серьезнейшие улики для будущего процесса. И все же Мата Хари не была арестована: кое-кто говорил, будто она писала особой тайнописью, оставшейся нерасшифрованной. Доказательств, настолько веских, чтобы они удовлетворили гражданский суд или военный, не нашлось, и так как она находилась в коротких отношениях с такими лицами, как герцог Брауншвейгский, германский кронпринц, голландский премьер ван-ден-Линден и т.п., то важно было найти неопровержимо убедительные улики.
Наконец, было установлено, что она хлопочет о пропуске в Виттель под тем предлогом, что там находится ее бывший любовник, капитан Маров, потерявший зрение на войне и .нуждающийся в ее уходе. Ее привязанность к этому злополучному русскому офицеру не возбудила бы подозрений, но близ Виттеля незадолго перед тем был оборудован новый аэродром, а французы перехватили адресованную
германским шпионам шифрованную инструкцию о необходимости получить данные об этом аэродроме.Надеясь, что теперь Мара Хари окончательно разоблачит себя, французские контрразведчики позаботились, чтобы пропуск ей был выдан. Но она повела себя в Виттеле чрезвычайно осторожно.
Французские власти были вне себя: они чувствовали угрозу, но не могли поймать шпионку с поличным. Тогда возник вопрос: не выслать ли ее? И это было сделано. После того, как ей объявили о высылке, она повела себя, как мелкий шпион-наемник; стала клясться, что никогда не работала на немцев, и заявила о своей готовности поступить на службу во французскую разведку.
Она даже стала хвастать своим влиянием на многих высокопоставленных лиц Германии и вызвалась отправиться туда и добыть сведения нужные французскому генеральному штабу.
Начальник одного из отделов французской контрразведки капитан Жорж Ладук не был удивлен ее бесстыдством, и сделал вид, что верит ей.
Так как она объявила, что генерал-губернатор Бельгии фон-Биссинг с первого же ее взгляда падет к ее ногам, то ей предложили отправиться в Брюссель и выведать все, что удастся; ей сообщили фамилии шести агентов в Бельгии, с которыми она могла немедленно войти в контакт, все они в Париже числились сомнительными агентами благодаря хроническим преувеличиваниям, которые они допускали в своих рапортах. После прибытия Мата Хари в Брюссель один их этих шести бельгийцев был арестован немцами и расстрелян; это как будто свидетельствовало против танцовщицы.
Казнь агента озадачила французов. Они не получали от него ничего ценного и полагали, что все его донесения пишутся под немецкую диктовку. И если немцы осудили его за шпионаж, — стало быть, он двойной шпион, сообщающий верные сведения их противникам. Через некоторе время это подтвердили англичане, сообщившие, что один из их шпионов был загадочным образом выдан немцам какой-то женщиной.
Стали даже известны приметы этой женщины, но ей все же удалось ускользнуть.
Мата Хари вскоре наскучило прикидываться шпионкой союзников, и она через Голландию и Англию направилась в Испанию.
Если она знала, что английский агент погиб по ее доносу, то решение отправиться в английский порт было с ее стороны либо чудовищной глупостью, либо актом необычайного мужества. Ей дали высадиться и проследовать в Лондон, поскольку, видимо, была уверенность в том, что ее допросят в Скотланд-ярде. И здесь, побив рекорд наглости, проявленный ею в разговоре с Ладу, Мата Хари призналась Базилю Томпсону в том, что она немецкая шпионка, но прибыла в Англию шпионить не в пользу Германии, а в пользу Франции. Начальник уголовно-следственного отдела, рыцарски замаскировав свой скептицизм, посоветовал ей не совать нос куда не следует и разрешил ей отъезд в Германию. Она поблагодарила его за добрый совет, но в Мадриде она оказалась в дружеских отношениях с капитаном фон-Калле, германским морским атташе и с военным атташе фон-Кроном.
Немцы сократили расходы на секретную службу и даже такие центры германской разведки, как антверпенский и бернский, почувствовали это. По всей линии был отдан приказ об экономии.
Ослепительная Мата Хари, безнадежно скомпрометированная и всеми подозреваемая, была непомерной роскошью, существование которой германская разведка не могла разрешить фон-Калле. Ему послали радиограмму с требованием направить «Н-21» во Францию, Телеграмма была составлена по коду, уже известному французам.
Фон-Калле передал ей приказ, объявив для приманки,что она получит 15000 песет за свою работу в Испании от дружественного ей лица в одной нейтральной миссии. Мата Хари вернулась во Францию, в Париж, где немедленно направилась в отель Плаза-Атенэ на авеню Монтень. На следующий день она была арестована.