Палачи

Не удостоив милую пару повторным взглядом, я прошагал мимо, приблизился к билетеру. Заявил, что желаю немного погулять в порту.

– Разумеется, сэр, - ответствовал норвежец на вполне приличном английском языке.
– У вас еще час и десять минут. Не забудьте: отчаливаем ровно в одиннадцать.

– Благодарю, не забуду.

Я спустился по наклонной, усеянной поперечными планками, сходне, рассеянно двинулся прямо, пока не очутился вне пределов видимости, в узком закоулке меж двумя огромными, лишенными окон зданиями - складами, наверное.

И пустился бегом.

* * *

Пытаясь отдышаться, я вглядывался в темные воды гавани, по которым колотил частый, не столь уж мелкий дождь. Морское течение вихрилось, образовывало небольшие водовороты, отражало далекие огни судов и уличных фонарей смутными бликами. Начинался отлив.

Я отдернул манжету, приблизил циферблат к лицу. Из каюты я вышел одиннадцать минут назад. Отнимем пять - за меньшее время белобрысый вряд ли мог управиться. Остается шесть: одна десятая доля часа. Делая два узла [3] , соленые струи отнесли плывущий предмет на четыре сотни ярдов. Я прикинул расстояние и вновь побежал, направляясь к дальнему концу пристани.

3

Две мирские мили в час.

Нырнул под жидкую проволочную ограду, соскользнул по валунам к самой кромке воды, скинул туфли, пальто, шляпу и пиджак. Водрузил поверх всего перечисленного бумажник, а револьвер затолкал под низ от греха и дождя подальше. Мадлен как раз огибала последний пирс, когда я прыгнул в море.

Море вполне соответствовало моим ожиданиям и заставило залязгать зубами. Я - не ахти какой пловец, даже когда не коченеет до полусмерти. Едва ли не по-собачьи достиг я полубесчувственной девицы, ухватил пригоршню мокрого твида, непостижимым образом исхитрился возвратиться к берегу, волоча на буксире полезный и не столь уж легкий груз.

Осторожно устраивая Мадлен подле сброшенной одежды, я нащупал пугающую, противоестественную вмятину в черепе - явственно прощупывавшуюся даже под мокрыми густыми волосами.

– Хелм?..

Шепот прозвучал едва различимо, а по недальней дороге с ревом несся автомобиль. Пришлось выждать.

– Он самый, - отозвался я.

– Голова... болит... Он пригрозил револьвером. Заставил выйти на палубу, затем ударил... Моряк, принесший мои... чемоданы. Берегись... Берегись...

– Разумеется, - ответил я.

– Холодно, - выдохнула Мадлен.
– Так холодно... и темно... Хелм!

– Он самый, и никто иной.

Голос Мадлен внезапно сделался отчетливым, хотя по-прежнему слабым:

– Слоун-Бивенс... Я убеждена: этот человек работает на Слоун-Бивенса... Тот, который меня ударил... Ему нужен сифон...

– Что?

– Сифон. Зигмундовский сифон... А, черт... Девицу явно раздражала моя тупость.

– И сведения... Как использовать... Экофиск, Фригг, Торботтен... Остановки в Тронхейме и Свольвере... Доставить... Не помню, кому... О, черт! Покровителю Денисона. Тому, на кого Денисон работает. Ему... доставить... Нет, я забыла... Доставит Шкипер. Встреча назначена в Нарвике. Нарвик... Паром... Не помню. Голова болит... Они все расскажут... Свяжись только...

– С кем связаться? Кто расскажет?

– Шкипер.

– Шкипер?

– Хэнк. Отставной... капитан Генри Прист, - прошептала Мадлен.
– И его бледная... влюбленная... словно кошка... тень... Влюбленная в того, кто ей в отцы... годится. Дура... Ничего. Я, кажется, брежу... Спроси у них. Деньги в чемодане. Два конверта... Который потолще, отдай в Свольвере... за чертежи сифона. Другой вручи в Тронхейме... Тронхейме?.. Да, кажется... Бинокль, тебе понадобится... бинокль... Нет, черт побери... не годится... Ожидают женщину. А ты мужчина... Поймут... что-то не заладилось. Перепугаются... Робкая публика. Очень...

– Тебя знают в лицо?

Болезненный, однако решительный шепот продолжился так, словно я и не перебивал.

– За ним охотится и Слоун-Бивенс... Кто-то попросил и заплатил... И эта надменная особа... его дочка. Твердит, будто не одобряет...

Я перебил снова, теперь гораздо резче:

– Робкая публика в Свольвере и Тронхейме! Люди, у которых мы покупаем эту галиматью - Зигмундовский сифон, или как там? Они тебя знают, куколка?!

Недостойный эпитет вернул Мадлен к бытию с пограничной черты меж миром бренным и вечным.

– Не смей называть меня куколкой!
– окрысилась девица.
– Это звучит неприлично... Отвечаю: не знают... И оставьте идиотскую манеру ощупывать женщин при посторонних, мистер Хелм. Порядочные люди так не делают... И в будущем, пожалуйста...

Голос нежданно прервался.

– Конечно, - сказал я, когда безмолвие стало красноречивым и несомненным. Автомобильные фары полоснули темноту над моею головой двумя лучами яркого света, пронеслись мимо, рокот мотора затих.

Я встал и выпрямился:

– Конечно, крошка. В будущем.

Я тот же час пожалел о сказанном, ибо девицы, вроде Мадлен, попросту ненавидят обращение "крошка". Впрочем, теперь уже было все едино.

Глава 3

Tracteurstedet, ресторан с названием загадочным и почти непереводимым - по крайней мере, для меня, - оставался открыт. Соглядатай, коего я приметил ранее в тени за углом, обретался на месте. Маленький, довольно-таки потрепанный человек, если доверяться беглому впечатлению и неверному полумраку. Другая фигура - поплотнее и повыше, темнела в глубине переулка напротив.

Эдакие штуки хороши на экране. Там всегда - почти всегда - возможно сразу отличить хороших от плохих: иначе домашние хозяюшки-хлопотуньи переутомят немудрые свои мозги, очумеют, запутаются в сюжетных поворотах и, чего доброго, нажмут выключатель. А кто рекламу смотреть будет?.. Уж во всяком случае, не я. И, надеюсь, не вы.

В действительности же очень трудно сразу решить, где фигуры белые, где черные. Не беда. Пускай занимаются чем угодно, а я займусь вопросами насущными.

Оба сидели за столиком, оба меланхолично потягивали кофе - Хэнк Прист и его бесцветная, непримечательная подружка.

Существуют лишь две основные разновидности операций. "Математическая": согласованные до мелочей действия, при которых агенту А положено задержаться в пункте В на С минут, а затем со скоростью D миль в час лететь и мчаться к пункту Е. Ненадежная, лишь изредка работающая схема. Кто-то, где-то запаздывает на тридцать или сорок секунд - и вся затея рассыпается прахом... Но есть и противоположный способ. "Ягодичная" система.

Вам предписывают находиться подле нужного места сообразно обстоятельствам и здравому смыслу. Начисто отсиживая себе задницу - сиречь, ягодицы, - вы коротаете столько времени, сколько считаете нужным, а потом отправляетесь подальше - подыскивать профессиональным дарованиям иное употребление.