Паладин развивает территорию. Том II

Линея молча забрала из его рук отчёт по новой военной форме, а потом замерла, пытаясь вспомнить, что за дети и зачем они здесь.

Видя реакцию командира, адъютант вытянулся по стойке смирно и решил уточнить доклад.

— Экскурсия — коротко сообщил он.

Только теперь девушка вспомнила, про новую политику Виктора.

— Хорошо, пусть посмотрят. Проследите, чтобы им не давали в руки боевого оружия, в особенности арбалетов. Проведите стрельбы под надзором ветеранов и пусть поиграют с тренировочными мечами — приказала Линея.

Адъютант отсалютовал, приложив кулак к груди и развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал исполнять.

Девушка следила за чёткими движениями своего офицера и потом вернулась к документам в своих руках.

Это была очередная идея Виктора, которую она не совсем понимала. Её муж утверждал, что это для побуждения детей к военной службе, а также возможность для них понять, хотят они для себя такой жизни или нет.

Была целая программа того, чтобы продемонстрировать подрастающему поколению, что из себя представляет военная служба и её тяготы.

Прямо сейчас, формировалась новая система «пионерии». Виктор позаимствовал эту систему у СССР, потому что считал это достойным проектом развития молодёжи, как и «бойскауты» в США.

Этим пренебрегали как пережитком коммунистического прошлого, однако никто так и не предложил ничего лучше. Ведь помимо пропагандистской составляющей, данная система давала детям и возможность социализироваться среди сверстников, отправляться в походы, играть, заниматься спортом и учиться.

Также подрастающему поколению прививались правильные моральные устои, что гарантировали выживание в тяжёлых условиях.

Линее он это не объяснял так подробно. Сообщив лишь, что это поможет детям стать лучше. А она, как любящая жена, могла только поверить мужчине, который регулярно удивлял её.

* * *

В сиротском приюте Акирона уже не хватало мест, когда к нему начали пристраивать здания, больше похожие на армейские казармы у замка.

Сейчас это место действительно напоминало военную часть. У Виктора не оставалось выбора, так как по его приказу, в вотчину были доставлены почти две тысячи детей и на самом деле, такое количество даже не являлось окончательным.

Дети свозились без конца. Часть разбиралась местными, что заводили по десять или пятнадцать приёмных детей. Спасало то, что простолюдины любили большие семьи и теперь могли себе это позволить.

Отношения сирот к своим новым родителям в этом мире, было гораздо проще, чем на Земле. Здесь отсутствовала ювенальная система, которая контролировала бы отношения к детям и воспитание здесь оставалось чрезвычайно суровым.

Семьи, взявшие к себе детей, относились к ним, как к собственным, а с такими тут не церемонились. Родителям приходилось в прямом смысле выбивать всю дурь из голов детей, что жили в ужасающих условиях.

Виктор ничего с этим не мог поделать. Если из ста детей, пятьдесят получат психологическую травму от такого воспитания, то это всё равно оставалось приемлемым.

Тут не было психологов и воспитательной базы, которая могла долгое время искать причины проблем детей. Количество сирот было просто ужасающим и всё, что он мог сделать, это показать детям лучшее будущее, которое доступно им, достаточно только захотеть.

Сегодня день, когда первой части детей, должны были продемонстрировать такое будущее.

Экипажи с четырьмя сотнями сирот, отправились в четыре разных направления.

Один в Ривенхолл, где детям продемонстрируют кузницы и работу в них, второй в Айрновуд, чтобы они увидели и пообщались с купцами, а также своими глазами увидели, что там тоже требуются сообразительные дети и никто их не отвергнет, если они будут учиться. Ещё два, отправились в Вестервиль и казармы.

В данной схеме отсутствовал Акирон на юге, но работа на цементном заводе, считалась слишком простой и была доступна всем, вне зависимости от образования и навыков, так что лорд решил, что она не сможет ни к чему стимулировать сирот.

Казармы же, были интересны всем сиротам, включая мальчиков и девочек.

С горящими глазами они смотрели на замок и окружившие его здания, похожие на те, где жили сами.

В первой повозке находились два брата, которые особенно хотели увидеть место, куда смогут попасть, когда вырастут. Во всяком случае, такое им сообщил монах Шима.

— Людвик, думаешь это правда? — спросил один из братьев.

Мальчик был блондином с голубыми глазами, как и его брат.

— Не знаю Ирвин, но, если правда, мы обязаны туда попасть! — решительно ответил второй мальчик.

После этих слов Ирвин вновь посмотрел на замок и солдат, бегающих вокруг.

Он ощущал ауру, что лилась вокруг этого места. Ведь они оба являлись подтверждённым магами.

Братья не пытались это скрыть, просто никому в голову не могло прийти, что среди сирот, есть два ребёнка с магией и тем более что они оба аристократы, чьих родителей убил брат отца, а детям чудом удалось выжить.

— Мы должны отомстить за папу и маму! — повторил Людвик, со слезами на щеках.

Ирвин хотел расплакаться, услышав про папу и маму, но вспомнил, что больше не может позволять своему брату, тащить его на себе. Теперь он тоже должен стать сильным и помочь Людвику, отомстить.

Сжимая маленькие кулачки, ребёнок представлял свою маму, которая любящими глазами смотрела на него, когда тот играл во дворе.

«Мама, папа — с нами всё будет хорошо». В мыслях сказал Ирвин, вытирая рукавом слёзы.

Глава 197

Удивленные крысы

Это было раннее утро. За окном падал пушистый снег, а в тёплой спальне, на широкой кровати лежала невероятной красоты женщина.

Её очаровательные глаза, что ещё недавно были сомкнуты, теперь смотрели в потолок, разукрашенный лепниной с элементами золота.

Необычный дизайн этой светлой, просторной комнаты, всегда ей нравился, и она была уверена, что всё это сделано только для неё.

Пока ещё не пришли горничные, чтобы помочь одеться своей госпоже, женщина скинула с себя пуховое одеяло, демонстрируя миру своё идеальное во всех отношениях тело.

Личная служанка очень не любила, что госпожа спит без одежды, ведь аристократам это было запрещено, но женщина никогда не была из тех, кто следует чьей-то указке, поэтому делала только то, что нравилось.