Палаты безмолвия

Прекрасно осознавая, что давление на противника можно оказывать не только силовыми методами, темноволосый гений вывалил на своих подчиненных целый ворох идей, как заставить Лигу плясать под дудку Империи, не прибегая к откровенному насилию. И он, пусть не сразу, но заставил генералов с собой считаться, наглядно продемонстрировав им преимущества гибкого подхода. Ведь в качестве оружия порой могут выступать самые неожиданные вещи, от которых, как правило, никто не ждет подвоха. Как любил говорить сам Фреггейл: «Так или иначе, все, что мы делаем, все – война».

Свою роль тут сыграли и взятие Империей под контроль основных угольных шахт, что позволило ей играть с ценами, продавая топливо со складов в Кверенсе существенно дешевле, чем на других площадках, и разгром пустынников в тех районах, где пролегали ведущие в столицу маршруты, и выгодные долгосрочные контракты для капитанов, соглашавшихся на регулярной основе выполнять рейсы между нужными городами. В итоге экономические инструменты оказались куда эффективней пушек и осадных башен.

Спустя какое-то время Лига вдруг обнаружила, что значительная часть ее эшелонов, практически выйдя у нее из подчинения, откровенно работает на Империю. И что прежние угрозы организовать транспортную блокаду более никого не страшат, поскольку превратились, по сути, в пустое сотрясание воздуха.

Нельзя сказать, что Империи удалось полностью покорить Фланндор, но изменившиеся обстоятельства сделали его куда более покладистым, чего было вполне достаточно.

Но сейчас в распоряжении Лиги оказалась и Мать Свейне, чей авторитет мог покачнуть чашу находящихся в шатком равновесии весов, и черный демон Вальхема, представлявшийся и вовсе величиной неизвестной и изрядно пугающей. В итоге, несколько лет, потраченных на замирение и подчинение Фланндора, вполне могли пойти прахом. Отличная вводная для предстоящего доклада, ничего не скажешь!

Миновав несколько постов охраны, Голстейн вышел на центральную площадь, где располагался парадный вход в белокаменную громаду Дворца. Как и другие чиновники столь высокого ранга, генерал имел право заходить внутрь через эти величественные лакированные деревянные двери, достигавшие в высоту трех метров, и которые при его приближении услужливо распахивали два лощеных привратника. Для всех прочих посетителей существовали другие, боковые входы, где людей дополнительно осматривала внутренняя служба безопасности. Но для тех, кто следовал через парадный вход, открывалась прямая и беспрепятственная дорога к тронному залу.

Однако, уже поднимаясь по ступеням крыльца, Голстейн замедлил шаг, внезапно усомнившись в своем праве воспользоваться именно этими дверьми. Его измятый и замызганный мундир настолько резко контрастировал с безупречно чистой парадной формой привратников, что он почувствовал нечто вроде стыда за свой внешний вид. Впрочем, ненадолго. Это только встречают человека по одежке, а вот потом о нем судят уже по реальным делам и свершениям.

Так что даже в таком непотребном виде генерал имел полное право в любое время дня и ночи заявляться в Императорский Дворец через парадный подъезд.

Вышколенные и невозмутимые привратники молча распахнули перед ним массивные створки дверей, и Голстейн вступил в полумрак холла, где за огромным столом восседал главный Распорядитель.

– О! С возвращением, генерал! – воскликнул он радостно, однако, по мере того, как Голстейн походил ближе, дежурная улыбка постепенно сползла с его круглого холеного лица, уступив место выражению легкой брезгливости.

– Что с вами случилось?! – Распорядитель удивленно приподнял брови, рассматривая потрепанный и замызганный мундир генерала и его небритую физиономию.

– У меня срочный доклад для Их Императорских Величеств, – сухо заявил Голстейн, проигнорировав заданный вопрос.

Складывалось впечатление, что испачканная форма неким образом спустила его на несколько ступенек вниз по иерархической лестнице, и теперь этот чинуша, в любое другое время должный послушно и быстро исполнять его указания, теперь почувствовал себя чуть ли не равным и начал генерала расспрашивать. Подобные вольности следовало пресекать с максимальной решительностью.

– В данный момент Их Величества проводят переговоры с Кохарийским послом, – Распорядитель сверился с лежащим перед ним расписанием, – да и весь остальной день у Них расписан буквально по минутам, и я даже не знаю…

– Случается, что некоторые люди начинают иногда путать значимость занимаемого ими поста со своей собственной, – заговорил Голстейн таким тоном, что толстяк немедленно заткнулся, – но это недолго исправить.

– Я… Разумеется… Как только… – побледневший Распорядитель нервно сглотнул. – Как только закончатся переговоры с послом, я сразу же доложу о вашем прибытии.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно кивнув, генерал отошел в дальний угол холла и опустился в одно из тяжелых кресел.

Он не хотел без необходимости попадаться на глаза кому-нибудь из посетителей Дворца, чтобы не порождать лишних слухов и кривотолков. Когда заслуженный боевой генерал является на аудиенцию к Братьям-Императорам в таком неприглядном виде, это однозначно указывает, что где-то что-то пошло сильно не по плану.

Из-за дверей комнат, где в ожидании своей очереди коротали время другие делегации, доносились приглушенные голоса, и изредка слышался смех – каждый день Братья проводили не менее десятка официальных встреч, не считая обычных рабочих переговоров – но для погруженного в свои невеселые мысли Голстейна все это сливалось в однородный фон, которого он даже не замечал.

Генерал очнулся от раздумий, только когда в холле показалась кохарийская делегация в традиционных расшитых халатах, члены которой продолжали что-то энергично обсуждать прямо на ходу. Распорядитель немедленно оживился, вызывая других сотрудников и раздавая им указания. Через некоторое время к подъезду был подан экипаж посла, и делегация покинула дворец.

Распорядитель перевел дух, бросил на Голстейна обреченный взгляд и утопал в Тронный Зал. Отсутствовал он, впрочем, недолго, вскоре вернувшись и сообщив:

– Вас ожидают, генерал.

– Благодарю, – Голстейн поднялся, машинально оправил мундир и проследовал на аудиенцию, хотя, поднимаясь по ведущим в Тронный Зал ступеням, он чувствовал себя восходящим на эшафот.

Еще одна пара привратников в яркой парадной форме распахнула перед ним двери зала. Чуть погодя их сомкнувшиеся створки глухо стукнули у генерала за спиной, отрезав тем самым ему путь к отступлению. Да и не собирался он отступать, честно говоря.

«Если уж хватило смелости натворить дел – то не трусь и ответ держать!» – не уставал повторять его первый наставник в кадетском училище, и Голстейн всегда старался следовать его завету. Он расправил плечи и уверенно зашагал вперед, где, сверкая в лучах падающего из окон света, возвышался двойной трон Братьев.