Палимпсест

Фимбульвинтер, Великанская Зима, знаменующая конец света [12] , когда последнее топливо для аккреционного диска будет использовано, а Земля останется вращаться вокруг холодной черной дыры на расстоянии в миллиарды световых лет от чего бы то ни было еще. Пирса передернуло при мысли об этом.

— А что не так с воздухом снаружи?

— Мы слишком быстро теряем водород. Не будет водорода, не станет воды, а без воды мы не сможем поддерживать биосферу, без биосферы же планета быстро станет еще менее населенной — никакого свободного кислорода… Так что примерно тридцать миллиардов лет назад мы насытили биосферу дейтерием в качестве меры предосторожности. Конечно, это потребовало основательной перестройки ферментных систем всех форм жизни, начиная с бактерий, но мы — вы и я — не приспособлены к потреблению тяжелой воды. Окружающая среда для нас ядовита. — Торк указал на ручей. — Но вы можете пить из него, если хотите, или заказать себе напитки по телефону. Не пейте только воды за пределами купола. И не дышите слишком часто, если уж выберетесь наружу.

12

Термин заимствован из скандинавской языческой эсхатологии.

Пирс осмотрелся.

— Но это просто читальный зал, какие есть в любой Отраслевой Библиотеке. А где же настоящая Библиотека? Где все архивы?

— У вас под ногами.

Торк посмотрел на него почти враждебно: вы что, не обратили внимания, когда в классе рассказывали об этом?

— Плато, на котором построено это помещение — в сущности, все верхние слои коры — заполнено запоминающими ячейками алмазопамяти, укрытыми сверху защитной оболочкой осадочных наслоений. Мы изменили циклы дрейфа континентов около пяти миллиардов лет назад, после того, как в очередной раз подогрели и остудили ядро. Тогда мы и начали накапливать записи в Библиотеке.

— Вон оно что.

Пирс еще раз осмотрелся.

— Ну что же, тогда мне лучше приступить к работе. А вы не против?

— Совершенно не против.

Торк отвернулся от Пирса и побрел прочь.

Если я буду нужен, позвоните, передал он.

Пирс сел за пустую столешницу и приложил ладони к регистрационной форме.

Целый континент, состоящий из алмазопамяти?

Одна мысль о таком количестве данных поражала воображение.

— Это должно быть где-то здесь, — с усмешкой пробормотал он.

Неистория

Одним из качеств, которые первым долгом должен развить в себе агент Стазиса, является терпение. Они не ограничены, конечно же, сроками жизни обычных людей, ведь их жизни длятся столько, сколько не всякая память способна удержать, и если они не примут случайную смерть от чужой или своей руки, то могут, в принципе, реализовать проекты, работа над которыми отняла бы целую жизнь у простого смертного. Но так они и жили бы, не будь у них возможности пользоваться основным рабочим инструментом — Вратами Времен.

Пирс же полагал, что поручение вице-канцлера будет вполне тривиальным. Возможно, поиск займет несколько часов, а может, и пару дней, пока он будет копаться в папках и сверять исторические записи. Всего лишь через несколько минут, с точки зрения оставшихся в том временном потоке, он возвратится триумфатором и доложит о своих изысканиях совету. Сири наверняка придет в восторг и напишет не один сонет, воспевающий его подвиги в Библиотеке (в социологических исследованиях, проводимых в Ленге, стихи были вполне обычны, так как этот формат обеспечивал наибольшую плотность упаковки информации). И эпоха, ставшая ему родной, будет избавлена от скорби и тщеты бессмысленной войны доктрин. Таков был его план.

Примерно через неделю после прибытия он понял, что план этот полностью провалился, и в неистовстве, смешанном с нарастающей паникой, выскочил из куба, чтобы немного прогуляться по биому и развеять черные думы.

Он прикинул в уме вычислительную сложность задачи.

Алмазопамять — чрезвычайно емкий и устойчивый субстрат для хранения данных. Она представляет собой решетку углеродных ядер, неотличимую от любого другого алмаза, с той только разницей, что она получена искусственно, и позиции атомов в узлах решетки кодируют данные. По умолчанию, атом углерода-12 соответствует нулю, а атом углерода-13 — единице. В 12.5 граммах алмазопамяти — один молярный вес [13] , чуть меньше половины старой аптекарской унции — можно записать 6 * 10^23 бит данных, или, после сжатия, 10^23 байт. Континент, на котором находился читальный зал, был толщиной пятнадцать километров и занимал площадь около сорока миллионов квадратных километров, что примерно соответствовало совокупной площади Северной и Южной Америк в эпоху, когда родился Пирс. Он наполовину состоял из алмазопамяти, весившей 10^18 тонн, или же примерно 10^23 молярных весов. В одном молярном весе алмазопамяти могло уместиться больше данных, чем успело создать человечество к моменту рождения Пирса, в эпоху, известную как двадцать первый век. Цивилизации, над которыми господствовал Стазис в течение триллиона лет, накопили куда больше данных. Но все они рушились, а после этого агенты Стазиса навещали их Александрийские библиотеки и уходили оттуда с украденными данными, которые затем отправлялись в Конец Времен.

13

Вес вещества, в котором содержится 1 моль (число Авогадро, равное примерно 6.02 * 10^23) атомов, ионов, молекул или иных элементарных структурных единиц. Число Авогадро, в свою очередь, по определению равно числу атомов в 0.012 кг углерода-12.

Основная трудность, с которой столкнулся Пирс, была такова: девяносто процентов содержимого Библиотеки составляла ложь.

Он начал с имевшихся у него двух фрагментов информации. С помощью телефона он без труда определил точные координаты портика своего ленгского дома и местоположение планетной системы в М-33, вокруг которой поднялся весь сыр-бор. Они соответствовали действительности. Согласно сообщенным Сири данным, десять миллионов лет назад робоармада Гегемонии направила в этот рукав лишь малый поисковый отряд, в то время как основной флот исследовал остальную галактику Треугольник. Он также знал — был уверен! — что Сири, Гегемония, город Ленг с его целебным средиземноморским воздухом и полными бессмысленной схоластики обычаями существовали. Она была его женой и возлюбленной почти два десятка субъективных лет, он жил в этом месте и следовал их обычаям в качестве высокородного почетного гостя десять из этих лет. Он мог припомнить ароматы, приносимые вечерним бризом среди жаркого лета, запахи цветков на побегах голубой розы, оплетавшей установленные в саду решетки для вьющихся растений…

Сперва он задал поисковой системе Библиотеки свой домашний адрес и личные данные и тут же получил сведения из похоронного реестра Автономного Директората, составленного за два года до первой беседы с Сири. Найдя там имена своих тестя и тещи, ликвидированных Полицией Правды за пособничество террористам и укрывательство членов сопротивления после того, как Ленг был освобожден победоносными армиями Директората, он пришел в замешательство. Затем он предпринял еще одну попытку, на сей раз его взору предстала сделанная вездесущими камерами Сири запись, на которой он возвращался с полевого задания в Константинополе — но на лице его жены не было ни восторга, ни крайнего возбуждения. Он перемотал запись назад, переформулировал поисковые запросы и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что, если верить Библиотеке, Гегемония вообще не вела исследований в галактике Треугольник, но вместо этого сосредоточилась на Маффеи 1 [14] , удаленной еще на семь миллионов световых лет.

14

Гигантская эллиптическая галактика в созвездии Кассиопеи, ближайшая к нашей из галактик этого типа.

Той ночью он заказал себе две бутылки довольно неплохого «Сёра» и впервые за много лет напился до розовых чертей. Это был недальновидный ребяческий поступок, но повторяющиеся неудачи постепенно подточили его терпение. На следующий день, умудренный опытом, но и несколько раздраженный, он попытался снова, задав столу координаты собственного дома и запросив вид главного зала.

Там не было ни зала, ни Ленга, ни Гегемонии. Там были какие-то сердитые еноты с крючьями и шпорами, державшие путь через заросли вайды.

Пирс вне себя вылетел из куба. Некоторое время он просто стоял на берегу ручейка, тупо созерцая игру световых бликов на воде. Но этого оказалось недостаточно, и тогда он безжалостно сорвал с себя студенческую одежду, развернулся, взглянул на цепочку грязных следов, приведшую его в этот тупик, и бросился бежать. Достигнув воздушного шлюза, он не остановился, но выскочил из купола и стал по сложной петле бегать вокруг него, яростно топая по тротуару, сложенному известняковыми кирпичами, и каждый кирпич под ногами казался ему чешуйкой исполинской окаменевшей твари. Он обогнул светившийся во мраке купол слева, сделал полный круг, потом еще один. К концу забега он выбился из сил, легкие горели, ноги налились свинцом, пот ручьями стекал с его лица.

Он остановился, потом медленно побрел к воздушному шлюзу. Отдышавшись, он активировал телефон.

Торк, ваша гребаная Библиотека мне врет. Почему?

А, вы только что заметили. Торк казался огорченным. Войдите, имы поговорим об этом.

Я не хочу вести высоконаучные беседы. Мне надо, чтобы она работала, бормотал Пирс, возвращаясь к воздушному шлюзу. Над его головой три планеты взирали красными глазками с пустого ночного неба.