Паломники Бесконечности

— Разве на яхте?..

— Ты и это забыл, — усмехнулся Старпом и обратился к девочке: — Подожди нас, Верочка. Мы с этим забывчивым дяденькой прогуляемся и скоро вернемся.

Яхта отплыла от берега, вошла в кружившийся над озером густой туман, потом во мглу веков. Вышла она из тьмы и такого же утреннего тумана, но в другом времени и на другом месте — в океане рядом с небольшим островом. На его берегу — пальма. Высокая, с заметно покривившимся стволом.

— Пальмира, — улыбнулся Старпом. — В молодости, говорят, была стройной красавицей. А сейчас сильно постарела, сгорбилась. Поблизости ни одного мыслящего деревца. Одна-одинешенька. Да вот и сама. Стеснительная стала.

Из-за ствола показалась старушка, махнула рукой, подзывая к себе яхту, и скрылась. Яхта вошла в бухту и очутилась в тени под густой кроной пальмы. Гости сошли на берег.

— Вон там твои родители, — махнул рукой Старпом. — Отправляйся к ним один. Ты все забыл, но навыки управления яхтой остались.

Руди выкурил несколько сигарет, готовясь к волнующей встрече, потом отправился в указанном направлении. Дул слабый ветер, разгоняя утреннюю дымку. Показался знакомый Лазурный берег с тростниковым бунгало. На песчаном пляже Руди увидел маму, сестренку, ошеломленного папу и… самого себя.

— Руди! Сыночек! — закричала мама и кинулась к Я яхте…

Последовала сцена, уже не раз повторявшаяся и каждый раз забываемая Руди.

Вернувшись на остров, Руди упал на песок и зарыдал. 

 — Ну-ну, художник, — с сочувствующей и чуть насмешливой улыбкой сказал Старпом. — Стыдно. Что подумает Верочка, увидев у дяди детские слезы?

Слезы на щеках у Руди высохли, когда яхта вернулась на озеро. Девочка встретила их с букетом цветов.

— Приходи к нам почаще, художник, — сказал Старпом. — Но не смей приставать с этими просьбами. Надоело. Хватит душераздирающих встреч. Разорви петлю времени. Только ты сможешь сделать это.

«Но как сделать? — размышлял Руди, вернувшись домой. — Уйти в далекие времена и поговорить с тем призраком, который первым спустился с небес на планету? Неужели призрак тот — я? Мое прошлое? Как это понять? Как совместить с представлениями о мире, которые усвоил с детства от родителей? Вам-то было хорошо, мама и папа. Мир для вас был прост и поня тен, а я брошен в бездну тайн и загадок».

Незаметно подкралась осень. Хмурая, непогожая. Руди не раз приходил советоваться с дедом, но видел лишь гнущиеся под ветром ветви. С них слетали ржа-вые листья и падали в лужи, то зеркально светившиеся под тусклым солнцем, то вскипающие от хлестких дождевых струй. И только раз показался дед в каком-то рваном тулупчике. Глядя в слезливое небо и зябко поеживаясь, он сказал:

— Ухожу в зимнюю спячку, Руди. Грустно.

Руди остался один. Даже Мистер Грей уединялся. Он хворал: биологические детали старели, а попытки заменить их механическими кончались неудачно.

ВСТРЕЧА В ОЛИГОЦЕНЕ

Приближалась зима. Тоска гнала Руди из опустевших кают под хмурое небо. Он бродил в лесу среди голых, как скелеты, деревьев, выходил в луга, где в мертвых травах шуршала поземка. Быстро темнело. Над головой висел косматый свинец облаков. В их размывах и промоинах снежно белела дуга — пыльные остатки Луны, выступали крупные холодные звезды.

Отчаяние охватило юношу. «Зачем мне выпала такая тяжкая, такая окаянная жизнь? Зачем вообще жизнь? Откуда и зачем сознание, мысль? Кто знает? Кто скажет?» Руди вглядывался в черный омут неба с дрожащими льдинками звезд, вслушивался в свинцовое молчание вечности, и мир представился вдруг в виде хаоса, беспорядочного, ужасающего и полного невыразимых тайн потока, лишенного направления, смысла и цели.

«А не уйти ли от вселенской бессмыслицы совсем? Не уйти ли из постылой жизни? Не покончить ли с собой?» Эта нечаянно свалившаяся трусливая мыслишка так испугала юношу, что он заметался, бегая по лугам, и начал колотить себя по голове. «Негодяй! Трусливый подонок и дурак! Глупее нет ничего. Я обязан поступать не так, как хочу, а так, как должен. Долг! Мой святой долг! Перед кем? Перед родителями или… человечеством? А разве родители и человечество не одно и то же?»

Эта неожиданная мысль так почему-то поразила юношу, что он остановился и увидел, что случайно заскочил в тополиную рощу. А если это не случайно? Вот бы сейчас уйти в прошлое и все сделать, перевернуть историю, спасти человечество. Ну, если не сейчас, то как можно скорее. Завтра, послезавтра. А получится ли без помощи деда? Не попробовать ли?

Ничего не получилось бы у Руди, если бы не причуда природы. Не успела зима разгуляться, как нежданно-негаданно, словно позабыв что-то, вернулась осень и подарила лесам и лугам немало чудесных теплых дней. Какое-то невиданное бабье лето. Стаяли снежинки на ветвях, подсохли луга.

Однажды утром Руди помогал Мистеру Грею готовить завтрак. Мистер Грей выздоравливал, но кое-какие детальки у него все еше барахлили, и чувствовал он себя неважно. Но крепился и всячески старался приободрить, развеселить своего, как ему показалось, приунывшего шефа и друга.

— Утро-то какое! — восхищался он. — Не пойму, Руди, весна сейчас или лето? Да подними же голову, наконец! Посмотри!

Руди осмотрелся и ахнул: весна! И в самом деле весна! Кое-где проклюнулась свежая травка, какой-то взбалмошный жаворонок ликующе заливался в чистом, по-июньски синем небе. Душа у юноши наливалась радостью и восторгом, невольно приходили мысли о красоте и величии природы, приходила и та… да, приходила, возвращалась та самая «минутка-вестница», тот вещий миг-откровение, когда деду и Руди однажды приоткрылось безграничие Мироздания, его великая тайна, чуть ли не Бог…

Руди еще раз огляделся: как тут не прийти той «минутке-вестнице», когда рощи, перелески, степные дали словно утопали и неясно забылись в теплой сизо-золотистой дымке, а за ней чудилось что-то зовущее и бесконечное. Не Бог, но что-то близкое и родное. «Там же дед!» — вспомнил Руди, и ноги сами собой понесли его в тополиную рощу.

— К своему деду топаешь? — съехидничал Мистер Грей. — Бесполезно. Дрыхнет он сейчас.

Тополя в роще действительно спали. Руди сел на корни старика тополя, закрыл глаза и ощутил, что роща под греющими лучами встающего солнца медленно пробуждалась, в деревьях оживали… биотоки! Оживали они и у старого тополя. Нащупав постороннее биополе, они «узнали» Руди, его «Я» и приступили к привычной работе. Волнуясь и затаив дыхание, Руди почувствовал, как его «Я» медленнее, чем обычно, но все же приобретало иное состояние и переселилось в другое тело, пригодное для жизни во времени.

Руди чуть не вскрикнул. «Дед и не знает! Он спит! Я могу без него, без Дубака и потешных старух уйти в меловой период и все сделать! Прямо сейчас! Без соблазнительницы Маги не обойтись, — вспомнил он и твердо решил: — Буду с ней строг».

Руди встал и шагнул во мглу тысячелетий. Вот и жутковатая веха на пути — багровая вспышка и протяжный гул ядерной войны. Еще немного, всего несколько миллионов лет, — и где-то здесь местечко, где однажды с дедом они пытались передохнуть, но им помешали. Руди вышел в пространство и впрямь очутился на знакомой солнечной поляне. Поблизости опушка леса и те самые «милые обезьянки», с которыми дед в тот раз крупно повздорил. Как и тогда, обезьяны висели на ветвях и с чмоканьем жевали плоды. Увидев незнакомое двуногое существо, завизжали, и Руди поспешил уйти.

Но что это? Шаги во времени становились все более тугими и вязкими, как в болоте с кустарником. Руди с усилием продирался через чащобы тысячелетий и начал выдыхаться. Нет, не сам он, а его биополе начало обессиливать, таять. Еще немного — и оно рассеется совсем, и Руди, его «Я» перелетит в свое настоящее тело, в тот самый бездыханный чурбан, сидящий на корнях старого тополя. Он просто вернется домой. Руди вспомнил дедовы уроки и понял, в чем дело: он получил столь малую дозу энергии, что ее не хватит на дальнее путешествие. Может быть, до Толика с Верой добраться? У них он мог бы «дозаправиться», запастись биоэнергией — этого у ребятишек хоть отбавляй. Резвые они, веселые и шумные, энергия так и плещет через край.