Памфлеты

В «Примечаниях» мистера Пула, касающихся сих слов, есть строки, удивительно похожие на то, что мне еще осталось рассказать о моем деле, и я не могу не привести их тут.

«Пророк, — пишет мистер Пул, — изъясняет, отчего помыслил он оставить призвание свое. Слух его полнится глумлениями и поношениями бесчестящих его. Слышатся ему угрозы отовсюду, многие ищут уловить его, строят ковы. И мало что превозносятся над ним, но умышляют на него и иных склоняют к злословию. Не только чужие, но и те, кому надлежало бы умилосердиться над ним, и более всех лицемерно благоволившие искали сделать ему злое и сторожили преткновения его, не скажет ли он и не сотворит ли что нечестивое, дабы оклеветать и одолеть его, и тем утолить злобу свою. Ибо таков есть дух нечестивых, о ком Иов и Давид возносили стенания».

Сказанное подводит меня к неким особенностям моего дела, каковые позволяют уподобить его участи ветхозаветного пророка; говорю сие не из дерзостной самонадеянности и памятуя о различии, какое существует между нами.

Как только королева умерла и был провозглашен король, человеческое озлобление против меня дошло до таких крайностей, какие я не в силах описать тут. Если я пытался сказать доброе слово о состоявшемся воцарении, это объявлялось пресмыкательством, а меня называли переметной сумой. С другой стороны, хоть я и старался ни во что не вмешиваться и не написал ни единой книги по смерти королевы, очень многие сочинения провозглашались моими, а откликавшиеся на них всечасно набрасывались и на предмет сих книг, и на их предполагаемого сочинителя. С того дня, как высадился в стране король, я лишь однажды говорил с милордом Оксфордом и более ни разу не получал от него никакого известия, приказа или записки и не сносился с ним никаким иным способом. Однако на него обрушиваются за то, что я пишу якобы в его защиту, а на меня — за якобы написанное мной. Как ни горестно все это слышать, меня весьма поддерживает то, что я нимало не повинен в сих прегрешениях.

Я равнодушен к гневу и брани партийных приверженцев, но не могу быть равнодушен к предубежденности и ложному мнению обо мне тех, кого я почитаю за достойных людей и добрых христиан, и твердо верю, что в положенное время Господу будет угодно просветить их на сей счет. Благодаренье Богу, я всегда поступал, сообразуясь с личной добродетелью и общественным согласием и уповаю, что вследствие сего Господь восстановит меня во мнении всех здравомыслящих и беспристрастных людей. Ибо сие есть единственное мое желание, а что станется с теми, кто отличается пристрастием и несправедливостью, мне неведомо и мало меня заботит.

Но не могу тут не показать жестокость их обхождения со мною, явленную уже в то время, когда я писал настоящий трактат. Имея шестерых детей, я дал им наилучшее образование, какое позволяли мои обстоятельства и какое, надеюсь, поможет им увидеть больше участия со стороны ближних, нежели видел их отец. Я не задолжал ни единого шиллинга ни за их обучение, ни за что иное, имеющее до того касательство. Однако в «Летучей почте» недавно было напечатано, что я никогда не платил за обучение своих детей.

Если кто-либо в нашем королевстве вправе взыскать с меня хотя бы шиллинг за их обучение или за что-либо, имеющее до них касательство, пусть явится и взыщет, что положено.

Такие лица не заботятся о том, какие пагубные слова они пишут и говорят, правду ли они провозглашают или ложь, им только и нужно, что осыпать меня оскорблениями, даже если сие и послужит к моей погибели. Я призываю своих злейших врагов оказать мне честь и справедливость в сих делах.

Conscia mens recti famae mendacia ride ( Чистая совесть ее потешалась над вздорами сплетен ( лат.). Овидий).

Дополнение издателя.

Пока настоящее сочинение готовилось к печати и было доведено до сего места, с автором случился удар, вследствие чего он лишился способности писать дальнейшее, предназначаемое им в свою защиту. И поскольку в сем слабом и немощном состоянии он пребывает на протяжении шести недель, не будучи в силах ни продолжать свой труд, ни вернуться к здоровью, чего невозможно ожидать в ближайшее время, друзья его сочли уместным не задерживать более выход сего сочинения. Ежели силы к нему вернутся, он сумеет продолжить предпринятое, ежели нет, то, по мнению всех, кто его знает, сие произойдет вследствие того самого обхождения, на какое он тут жалуется и какое он не вполне успел здесь описать.

1703 г.

Совершенный английский торговец.

Первоначально в 1725 г. появился первый том этой книги, рассчитанный на начинающего дельца. Работа над книгой продолжалась в течение последующих лет, когда первый том был переиздан, дополнен вторым, обращенным к торговцу независимо от его возраста, и, наконец, в 1728 г. оба тома вышли вместе. На протяжении всего века, в то время как многие другие сочинения Дефо предавались забвению, « Совершенный торговец» продолжал иметь успех.

Фрагменты.

Введение .

Предназначая сие наставление торговцам нашего столетия, заметим в нескольких словах, дабы предмет не расходился с изложением, кого мы понимаем под торговцем, а также в чем он должен быть осведомлен, чтоб удостоиться прозвания «совершенный».

Слово «торговец» в разных местах толкуют по-иному, из-за чего и требуется разъяснить, что оно значит. Так, лица, проживающие в наших северных графствах или в Ирландии, решили бы, что вы имеете в виду мастерового вроде кузнеца, плотника, сапожника и прочих, каких у нас зовут ремесленниками.

В иных местах под этим словом разумеют только тех, кто возит свой товар по ярмаркам и городам или разносит по домам, их прозывают в Англии разъезжими торговцами, в северных графствах — лоточниками, а в нашей повседневной речи они известны как разносчики.

Однако ж в Англии, а чаще в Лондоне, да и повсюду в южных графствах мы применяем слово «торговец» к владельцам складских амбаров и разного рода лавочникам, торгующим и в розницу, и оптом, они и именуются торговцами, или торговыми людьми. Таковы все наши бакалейщики, продавцы шелковой и бархатной материи, льняной и шерстяной мануфактуры, посредники от Блэквелл-холл, хозяева табачных лавок, галантерейщики, торгующие шляпами и мелочным товаром, владельцы модных, книжных, писчебумажных и иного рода лавок, коль скоро они не производят и не отделывают свой товар, который продают и в розницу, и оптом. Тогда как мастера, производящие и продающие товары, пусть даже и в своих лавках, суть не торговцы, а ремесленники, к коим относятся сапожники, литейщики, кузнецы, столяры, плотники, резчики, токари и прочие. Те мастера, что только производят или участвуют в изготовлении товаров, известны как изготовители или кустари. Сообразно надобности я буду касаться всех этих занятий, считая, что достаточно уже растолковал их и более пространных разъяснений далее не потребуется.

Помимо вышеперечисленных, в торговле заняты иного рода лица, стоящие ниже — работники, рабочие и слуги, а также стоящие ступенью выше и именуемые купцами. Заметим по необходимости, что в северных графствах и в Ирландии, как и в чужих краях, торговцы называются порой иначе: подобно тому как ремесленников и кустарей прозывают там торговцами, то и лавочников — говоря по-нашему, торговцев — зовут купцами, и даже лоточников называют странствующими купгщми. Тогда как в Англии купцами именуют только тех, что ведут переписку и возят домой разные изделия и плоды земли из разных стран или все это отправляют за границу. А если сказать проще (что уместно, поскольку я пишу для тех, равно как и о тех, кто говорит попроще), то под купцами разумеют всех, кто торгует за морем. В знак уважения и для отличия от остальных торгующих лишь их, и только их, зовут купцами в Англии. Однако в настоящем сочинении я не намерен их касаться и не для них его предназначаю.

Как сами торговцы по роду своих занятий делятся на разные разряды, так и торговля делится на виды. И так же как английская коммерция намного превышает коммерцию иных держав, так и часть ее — какую мы называем отечественной или внутренней торговлей — заметно превосходит торговый оборот прочих держав, хоть многие из них, особенно Франция и Германия, изрядно больше Англии числом земель и обитателей.

Я нахожу, что это происходит по нижеследующим причинам.

1. В Англии изготовляют больше чем где бы то ни было товаров и для домашнего употребления, и для продажи в иных странах, и все сии товары выпускаются и производятся стараниями местных жителей.