Память льда
Шрифт:
— Ты, конечно, можешь как угодно распоряжаться своей жизнью. Но есть люди, Бьюк, которым очень не хочется видеть тебя мертвым. Они видят, как ты терзаешься, и переживают за тебя…
— Чувство вины — хорошее оружие. Точнее, оно было таковым, да только затупилось и теперь уже больше не ранит меня. Если мне самому все равно, что со мной будет, то с какой стати это должно волновать других?
— Но Каменная, она…
— Она достойна лучшей участи, чем понапрасну тратить на меня силы. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали. Так ей и передай.
— Сам скажи, а когда наша красавица заедет кулаком тебе по физиономии, вспомни, что
— Ты меня лучше не зли, Ворчун. А то смотри мигом насквозь проткну — и меч выхватить не успеешь.
— Как приятно будет принять смерть от руки одного из немногих оставшихся друзей. Я, наверное, ошибся. Это не жалость к собственной персоне, а элементарный эгоизм. Раньше я думал, что тебя переклинило на трагической гибели близких. Нет, Бьюк. Тебя заклинило на самом себе. Твоя вина словно море, которое без конца наступает во время прилива, а ты торопишься отгородиться от него. Добавляешь все новые кирпичи в свою дамбу. Стена растет, а ты стоишь себе на парапете и презрительно усмехаешься, глядя на остальной мир.
Бьюк побледнел, и руки у него задрожали.
— Если я… такой, как ты говоришь, то почему ты вообще называешь меня своим другом?
«Откровенно говоря, я и сам уже начинаю задаваться этим вопросом».
Набрав полную грудь воздуха, Ворчун кое-как совладал с собой и спокойно ответил:
— Мы с тобой давно знакомы. И никогда раньше у нас не доходило до стычек.
«Да. Мы прежде не ссорились, поскольку во многом были с тобой похожи. Мы оба могли беспробудно пить по нескольку дней… Только вот ты расстался с этой привычкой, а я… я не смог. Но тебе для этого понадобилось потерять всех, кого ты любил. Надеюсь, что со мной ничего подобного не случится. Хвала Худу, что моя ненаглядная вышла замуж за того жирного торговца».
— Давай не будем продолжать этот разговор, Ворчун. Ни к чему нам ссориться напоследок.
«Ох, приятель, а ведь мы с тобой одного поля ягодки. Если ты в этом сомневаешься, то вскоре убедишься в моей правоте».
— Солнце уже почти село, — помолчав, добавил Бьюк. — Эти твари нападают в темноте.
— И как же мы будем от них защищаться?
— Да никак. Это в принципе невозможно. Видел, как колют дрова? Один взмах — и полено разлетается на куски. Вот так немертвые охотники крошили в щепки всех этих демонов и прочих. Только орудовали гораздо быстрее любого дровосека. Поверь, я нисколько не преувеличиваю! Так что, Ворчун, всем нам крышка. Рассчитывать на Бошелена и Корбала Броша бесполезно. Видел, как с них пот лил, когда они чинили повозку? У них сил уже вообще не осталось.
— Но Керулий вроде бы тоже маг, — сказал Ворчун. — Правда, он больше похож на жреца.
— Тогда будем надеяться, что его бог вдруг воспылает к нам милосердием и придет на помощь.
«Довольно слабая надежда…»
Когда отяжелевшее солнце начало медленно сползать за горизонт, путники остановились на ночлег. Каменная отвела лошадей и волов в наспех устроенный загон. Его соорудили с таким расчетом, чтобы в случае чего животные могли убежать вглубь равнины.
В ожидании ужина, приготовлением которого занимался Харло, в лагере воцарилось подавленное настроение. Керулий и двое магов не показывались из своих экипажей.
Пламя костерка почти не давало дыма. Над его языками вились мотыльки. Ворчун потягивал вино с пряностями и
с грустной улыбкой следил за безмозглыми насекомыми, исчезавшими в сияющей бездне.Пока ужинали, совсем стемнело. Звезды над головой заблестели ярче. Когда с трапезой было покончено, Хетана встала:
— Харло, идем со мной. Шевелись давай.
— Ты о чем, красавица? — не понял тот.
Ворчун поперхнулся вином и закашлялся. Каменная деловито принялась постукивать его по спине. Моргая слезящимися глазами, командир стражников улыбнулся напарнику:
— Иди-иди. Сейчас она тебе все объяснит.
Харло в ответ лишь выпучил глаза.
Окончательно потеряв терпение, Хетана молча подошла к парню, схватила его за руку, рывком поставила на ноги и поволокла в темноту.
— Да что вообще происходит? — нахмурилась Каменная, провожая их взглядом.
Оба мужчины упорно молчали. Она сердито посмотрела на Ворчуна, а потом вдруг догадалась сама и аж задохнулась от возмущения:
— Да что эта наглая девица себе позволяет!
— Ну, дорогуша, после того, что было в Сольтане, тебе, пожалуй, не следует так говорить, — засмеялся Ворчун.
— Не смей называть меня дорогушей! А мы что же, будем преспокойно здесь сидеть и слушать все эти стоны, вздохи и прочее? Фу, до чего отвратительно!
— Да ладно тебе. Не будь ханжой! В подобных обстоятельствах все как раз очень даже понятно…
— Ты меня не понял, дурень! Кого она выбрала? Харло! Боги милосердные, меня прямо аж блевать тянет! Ну почему Харло?! Я еще понимаю, если бы она предпочла тебя или Бьюка. Но Харло! Эту волосатую обезьяну!
— У него большие руки, — с некоторым смущением пояснил Ворчун. — Так Хетана сказала… прошлой ночью.
— Ага! Так ты был с нею вчера? Да? С этой необузданной дикаркой, от которой разит прогорклым жиром? По твоей самодовольной роже вижу, что угадала. Меня не обманешь.
— А ты заметила, сколько в Хетане страсти? Какой мужик откажется от такого подарка?
— Замечательно! — процедила Каменная и встала. — Бьюк, подымайся!
Седой стражник аж отпрянул:
— Нет, я не могу… Не могу. Прости, Каменная.
Издав нечто вроде рычания, женщина подошла к молчаливым баргастам.
— Возьми Нетока, — посоветовал ей Кафал. — Он еще ни разу…
— Вставай, парень! — приказала она Нетоку.
Тот нерешительно поднялся.
— У него тоже большие руки, — заметил Ворчун.
— Заткнись!
— Только идите в противоположную сторону. А то вдруг ненароком наткнетесь на…
— Вот тут ты прав. Чего встал, Неток? Пошли.
Они скрылись в темноте. Юный баргаст напоминал щенка, которого волокли на поводке.
— Ну и дурак ты, — сказал Ворчун Бьюку.
Бьюк в ответ лишь молча покачал головой, продолжая глядеть на огонь.
Эмансипор Риз потянулся к латунному кувшину с терпким вином.
— Еще бы пару ночек, и, глядишь, очередь дошла бы и до меня тоже, — пробормотал он. — Вот вечно мне не везет.
Ворчун сперва непонимающе уставился на старика, а затем ухмыльнулся:
— Мы ведь пока живы. Кто знает, может, Опонны еще тебе и улыбнутся.
— Неплохо бы для разнообразия, — проворчал Риз.
— Слушай, а как тебя вообще угораздило связаться с этими вот… с хозяевами твоими?
— О, это целая история, — ответил кривоногий возница, потягивая вино. — Слишком долго рассказывать. Дело в том, что моя жена… В общем, они предупредили, что придется много путешествовать…