Память льда
Шрифт:
Оно стояло на коленях, неподвижное, одинокое в сгустившейся тени Трелла — паннионцы медленно отходили. Их боевой задор сменился чем — то иным. В позах чувствовался страх. Они смотрели на изрубленную вещь, недавно бывшую Брукхалианом… и на высокую, не вполне материальную фигуру, обретавшую форму рядом со Смертным Мечом. Фигуру в черном балахоне, под капюшоном, с руками, спрятанными в мятых складках широких рукавов.
Худ — Капюшон. Король Высокого Дома Смерти… пришел встретить душу этого человека. Лично. Почему?
Еще миг — и Повелитель Смерти исчез. Никто не шевелился. Пошел дождь. Ливень.
Вода смывала
Видение Итковиана разделяла пара иных глаз, глаз, хорошо знакомых ему. В уме Надежного Щита родилось холодное удовлетворение. Он мысленно обратился к второму зрителю, без сомнения зная, что тот слышит его.
— Ты мой, Раф'Фенер.
Мой.
Ястреб скользнул между носимыми ветром дождевыми тучами, почувствовал, как по крыльям и раздвоенному хвосту, будто гвозди, бьют капли. В городе внизу среди серых, закопченных строений тускло пылали пожары.
День клонился к концу, но его ужасы все не кончались. Разум Бьюка онемел от всего увиденного. Отстраненность, даруемая обличьем Солтейкена, помогала плохо. Эти глаза слишком зорки, слишком многое замечают.
Он отвесно упал на дом, служивший поместьем Бочелену и Корбалу Брочу. Ворота тонули под грудой трупов. Все резные башенки и парапеты вдоль стен были заняты молчаливыми часовыми, мрачно и недвижно мокнувшими под дождем.
Созданная Корбалом армия оживших мертвецов выросла. Недавно сотни тенескоури вышибли ворота и потекли внутрь усадьбы. Бочелен приветствовал их волнами убийственной магии — тела чернели, плоть трескалась, полосами слезая с костей. Еще долго после смерти колдовство продолжало свою работу, пока камни мостовой не покрылись жженым пеплом по щиколотку.
Произошли еще две попытки штурма, даже более отчаянные. Сокрушаемые колдовством и неотвратимой жестокостью неупокоенных воинов, тенескоури наконец отступили, разбегаясь в ужасе. Пополудни то же случилось с ротой беклитов. Сейчас, когда вслед за дождем крался сумрак, на окрестных улочках были только трупы.
Бьюк еще раз взлетел на усталых крыльях, направившись к западу вдоль главного проспекта квартала Дарудж.
Выпотрошенные доходные дома, клубы дыма и языки пламени над грудами камней. Бурлящие толпы тенескоури, громадные костры, на которых жарится человечина. Рыщущие взводы и роты беклитов и бетаклитов, урдоменов и сирдоминов.
Озадаченные, разъяренные, недоумевающие — где же горожане? О, вы взяли город, но тем не менее вас провели.
Острое зрение все чаще подводило — сказывался недостаток света. На юго-востоке возвышались башни дворца Принца, нечеткие за дождем и дымом. Темные. По видимости нетронутые. Может быть, их обитатели еще держатся. А может быть, это мертвое строение, обитаемое только призраками. Вернувшееся к блаженству тишины, которую знало многие века до прихода капанцев и даруджей.
Повернув голову назад, Бьюк бросил взгляд на отдельно стоящее здание как раз слева. Его окружали огни, но казалось, приземистое строение отвергает пламя. В свете костров он мог разглядеть завалившие все окрестные улицы груды обнаженных тел.
Нет, это ошибка. Меня глаза подвели. Эти мертвецы лежат на мостовой. Должно быть так. Боги, нижний этаж совсем не виден. Похоронен. Мостовая. Не могут трупы лежать таким толстым слоем… о… бездонная
Бездна!Это было то здание, в котором снимал комнату Грантл.
И, осажденное пламенем, оно не горело.
И стены его были черны и мокры.
Не от воды, но от крови.
Бьюк подлетел поближе, и чем ближе он был, тем сильнее становился его ужас. Он смог разглядеть выбитые окна самого нижнего из видимых этажей. Они были закупорены телами. То же на другом этаже, и третьем, до крыши.
Все здание, сообразил он, лишилось пустот. Масса плоти и костей, льющая слезы из желчи и крови. Гигантский мавзолей, памятник сегодняшнему дню.
Он видел фигуры на крыше. Дюжину людей, скорчившихся под навесами и сооруженными на скорую руку укрытиями. И одного, стоящего отдельно, склонив голову и, видимо, изучая творящиеся внизу кошмары. Высокий, грузный. Широкие, мощные плечи. Странно полосатые — эффект теней? В каждой руке по сабле, обнаженной, блестящей как кость.
В десятке шагов позади него развевался флаг, удерживаемый прямо грудой мешков, возможно, тех, в которых Серые Мечи хранят пищу. Мокрая желтая ткань, покрытая кровавыми пятнами. Детская туника.
Бьюк снизился, потом полетел прочь. Он был не готов. К Грантлу. К тому человеку, которым тот становился, которым стал. Ужасная трансформация… еще одна жертва осады. Как и все мы.
Итковиан заморгал, пытаясь разглядеть окружающее. Низкий, сырой потолок, запах сырого мяса. Желтый свет фонарей, тяжесть грубого шерстяного одеяла на груди. Он лежал на узкой кровати, и кто-то держал его за руку.
Медленно повернув голову, он зажмурился от боли, которую вызвало движение шеи. Исцелен, но не совсем. Починка… неполная…
Рядом был Карнадас, сгорбившийся, неподвижный, опустивший голову. Бледная, морщинистая макушка находилась на уровне глаз Итковиана.
Держащая его рука — мертвенно холодная, одна кожа и кости.
Надежный Щит осторожно потрогал ее.
Дестриант вскинул голову. Лицо высохло, кожа покрыта громадными синяками, переходящими и на шею; красные глаза запали, словно две черные угольные ямы.
— Ах, — проскрипел старик, — мне не удалось, сир…
— Удалось.
— Ваши раны…
— Плоть исцелена — я чувствую это. Шея, спина, колено. Там только мягкость, сир. Движения легки. — Он осторожно сел, сохраняя лицо спокойным, хотя по телу пробиралась мучительная боль. Согнул колено — и весь вспотел, вдруг задрожав. Закружилась голова. Он не расслаблял крепкого захвата руки Дестрианта. — Ваши дары слишком щедры, сир.
Карнадас опустил голову на бедро Итковиана. — Мне конец, о друг, — прошептал он.
— Знаю, — ответил Надежный Щит. — Но я еще жив.
Голова Дестрианта дрогнула, словно он силился кивнуть.
Итковиан огляделся. Еще четыре койки, на каждой солдат. Грубые одеяла натянуты на лица. На залитом кровью полу сидели два хирурга из команды Дестрианта; прислонившись спинами к стене, сомкнув веки, они спали сном истощения. У входа стояла вестовой Серых Мечей — капанка, судя по чертам видневшегося под шлемом лица. Он видел среди рекрутов ее младшую копию… может быть, сестру. — Как давно я без памяти? Я слышал дождь?
Карнадас не ответил. Не проснулись и хирурги. Через миг вестовой откашлялась. — Сир, не прошло и звона после полуночи. А дождь начался с закатом.