Память

– Я тебе говорил, что нет, – вмешался Айвен. – Не в его стиле. Если он когда-нибудь с собой покончит, то, держу пари, это будет обставлено со здоровенным взрывом. И, возможно, с гибелью кучи невинных свидетелей.

Майлз с Айвеном обменялись ехидными усмешками.

– Я… не был так уверен, – проговорил Галени. – Ты не видел, Айвен, какое у него было лицо, когда он вышел из кабинета Иллиана. Последним на моей памяти, у кого был такой потрясенный вид, был один парень, которому я помогал выбраться из разбившегося флаера.

– Я все объясню, – вздохнул Майлз, – но не здесь. Где-нибудь в более укромном месте. Слишком много всего связано с работой. – Он на мгновение отвел взгляд от серебряных Глаз Гора Галени. – Моей бывшей работой.

– Хорошо, – вежливо согласился Галени.

В конечном итоге они снова оказались на кухне особняка Форкосиганов. Майлз смутно надеялся, что Айвен поможет ему надраться, но кузен вместо этого заварил чай и заставил его выпить две чашки – для предотвращения обезвоживания. Затем Айвен уселся верхом на стул, сложил руки на спинке и произнес: – Хорошо. Давай. Сам знаешь, что ты это должен сделать.

– Да. Знаю. – Майлз на секунду прикрыл глаза, думая, с чего же начать. Наверное, с начала. В голове у него бурлили столь прекрасно отработанные оправдания и отрицания. Их привкус, который он уже ощущал у себя на языке, был непрекращающимся, долгим, отвратительным – не то что чистосердечное признание. Кратчайшее расстояние между точками – прямая. – После моего прошлогоднего криооживления у меня… возникли проблемы. Начались припадки. Конвульсии, длительностью от двух до пяти минут. Вроде бы их вызывают моменты предельного напряжения. Мой врач утверждала, что, как и криоамнезия, они должны пройти сами собой. Случались они редко и, похоже, сходили на нет, как она и обещала. Так что я… не упомянул о них врачам СБ, когда вернулся домой.

– Ах ты черт, – пробормотал Айвен. – Вижу, куда ты клонишь. Ты сказал хоть кому-нибудь?

– Марк знал.

– Ты сказал Марку, но не сказал мне?

– Я уверен в Марке… в том, что он сделает то, что я велю. А ты, и я в этом тоже уверен, поступишь так, как сочтешь правильным. – Почти то же самое он сказал Куинн, а? О боже…

Губы Айвена дернулись, но отрицать этот факт он не стал. – Ты понимаешь, почему я боялся, что это будет билет в один конец – отставка по здоровью или того хуже. В лучшем случае – кабинетная работа, никаких больше дендарийских наемников, никаких полевых заданий. Но я подумал, что если я, а точнее – мой дендарийский врач, потихоньку все приведу в порядок, Иллиану и знать будет не надо. Она дала мне кое-какие препараты. Я думал, они сработали. «Нет, Никаких оправданий, черт побери.»

– А Иллиан тебя застукал и за это выгнал? А это несколько не слишком, после всего того, что ты для него делал?

– Есть кое-что дальше.

– А!

– Во время моего последнего задания… мы должны были вырвать из лап пиратов похищенного ими курьера СБ аж за Сумерками Зоава. Я захотел присмотреть за спасательной операцией лично. На мне были боевые доспехи. Я… в самый разгар операции со мной это и случилось. А встроенный плазмотрон застрял в положении «включено». Я чуть было не разрезал беднягу курьера пополам, но он оказался везунчиком. Я всего лишь отсек ему обе ноги.

У Айвена отвисла челюсть, потом он закрыл рот. – Я… понимаю.

– Нет, не понимаешь. Пока еще нет. Это была всего лишь преступная глупость. А фатальным было то, что я сделал потом. Я фальсифицировал отчет о задании. Заявил, что несчастный случай с Форбергом был следствием неисправности оружия.

Галени судорожно втянул воздух. – Иллиан сказал… что ты уволился по желанию. Но не сказал, по чьему желанию или по какой причине, а спросить я не посмел. Я просто не поверил. Подумал, что это может быть началом какой-то новой хитрости, внутреннего расследования или чего-то еще. Хотя вряд ли даже ты смог бы сыграть такое выражение лица, какое у тебя тогда было.

Айвен все еще осознавал услышанное. – Ты солгал Иллиану?

– Ага. А затем задокументировал эту ложь. Все, что делаешь важного, делай хорошо, так? Я не ушел в отставку, Айвен. Меня выгнали. Я погорел. Сейчас на всем Барраяре не найти никого, кто погорел бы круче меня.

– И он действительно сорвал с тебя серебряные глаза? – глаза самого Айвена стали совершенно круглыми.

– Кто это сказал?

Галени хмыкнул: – Смотрелось похоже. Гарош именно так и подумал.

«Куда хуже. Он плакал, Айвен.» Никогда за всю свою жизнь Майлз не видел у Иллиана слез. – Нет. Я их сорвал сам. Я все сделал сам. – Поколебавшись, Майлз добавил: – Последний припадок случился со мной в его кабинете. Прямо у него на глазах. Вроде я уже упоминал, что, похоже, их вызывает стресс.

Айвен скривился, сочувственно поморщившись.

Галени шумно выдохнул. – И Гарош тоже не поверил. Он сказал, мол, все в штаб-квартире СБ знают, что, по мнению Иллиана, ты срешь золотыми слитками.

«О да, Нейсмит был лучше всех.» – После операции на Дагуле IV он был чертовски прав, считая подобным образом. – Но спасательная операция на Дагуле была почти четыре года назад. «А чем ты насрал недавно?» – Вижу, ты цитируешь непосредственно Гароша.

– М-м, он бывает грубоват. Он совершенно не выносит дураков. Мне рассказывали, сам он прошел всю цепочку званий. Гарош говорил, Иллиан тебя прочил себе в преемники.

От изумления брови Майлза поползли вверх. – Не может быть. От кабинетного начальника требуются совсем другие качества, нежели от полевого агента. У тех, кто посылает нас на задания, диаметрально противоположное отношение к уставу. Я не готов… не был и близко готов к работе Иллиана.

– Гарош так и сказал. Похоже, следующей ты бы получил должность его зама. Пять лет ты бы поварился во внутренних делах и был бы готов к продвижению на тот момент, когда сам Иллиан будет готов уйти в отставку.

– Чушь! Уж никак не Внутренние Дела. Если бы мне пришлось сесть за стол, то в Департаменте по делам галактики на Комарре – это действительно имело бы смысл. Тут у меня есть кое-какой опыт.

– Именно этот пробел в твоем опыте они и надеялись ликвидировать, ставя тебя в одну упряжку с Гарошем. Иллиан как-то раз сказал мне, что Гарош в бытность свою агентом ДВД лично отвечал за устранение как минимум четырех серьезных заговоров против жизни императора. Не считая дела «Ярроу», которое и принесло ему пост начальника департамента. Может, Иллиан надеялся, что Гарош каким-то образом передаст эти качества тебе.

– Не нужно мне… – начал было Майлз, но захлопнул рот.

– А что это за дело «Ярроу»? – спросил Айвен. – И если оно такое важное, почему я о нем не слышал?

– Контр-террористическая операция – как по учебнику, – пояснил Галени. – Иллиан всех своих новых аналитиков заставляет ее штудировать.

– Внутри СБ это дело хорошо известно, – добавил Майлз. – Но несмотря на его успешность, за пределами СБ о нем практически ничего не знают. Такова сущность этой работы. Успехи держатся в тайне, и никто за них не поблагодарит, а провалы видны всем и приносят тебе сплошные упреки. – «Возьмем, к примеру, мою карьеру…»