Память

– Аудитор, – проговорил Грегор, – это не просто мой Голос. Он к тому же – мои глаза и уши, во многом в буквальном смысле слова. Мой слухач. Зонд, хоть и не механический, который добирается в места, куда я не могу, и докладывает мне об увиденном с совершенно самостоятельной точки зрения. А ты, – тут губы Грегора дрогнули, – обладаешь самой самостоятельной точкой зрения, какая есть у кого-либо из известных мне людей.

Сердце Майлза чуть не остановилось. Конечно же, Грегор и подумать не может о…

– Думаю, – продолжил Грегор – что я пропущу массу промежуточных шагов, если просто назначу тебя исполняющим обязанности Имперского Аудитора. Разумеется, с обычными, четко оговоренными ограничениями полномочий Девятого Аудитора. Что бы ты не делал, оно должно иметь как минимум смутное отношение к событию, которое ты назначен расследовать: в данном случае – к случившейся с Иллианом аварии. Ты не сможешь отдавать приказы о казни, и маловероятно, что дела пойдут так, что ты распорядишься кого-нибудь арестовать… ну, я был бы признателен, если бы эти аресты оказались подкреплены доказательствами, достаточными для результативного обвинения. От расследований Имперских Аудиторов принято ожидать некоего – хм – традиционного декорума и должной осторожности.

– Если уж что-то делаешь, – процитировал Майлз графиню Форкосиган, – делай хорошо. – Интересно, не засветились ли у него глаза? Ощущение такое, что они горят, как угли.

Грегор узнал источник цитирования и улыбнулся:

– Именно так.

– Но, Грегор… Гарош поймет, что это фальшивка.

Голос Грегора сделался очень мягким.

– Тогда Гарош совершит опасную ошибку. – Потом он добавил: – Меня тоже не радовало то, как развивались события, но поскольку возможность отправиться туда лично была для меня исключена, я не понимал, что делать. А теперь понимаю. Удовлетворены ли вы, лорд Форкосиган?

– Ох, Грегор, ты даже представить себе не можешь, насколько! Работать в командной цепочке все тринадцать последних лет – это было все равно что пытаться станцевать вальс со слоном. Медлительным, неповоротливым, готовым наступить на тебя в любой момент и растоптать в лепешку. Так имеешь ли ты представление, насколько это приятно – хоть раз получить возможность станцевать на этом чертовом слоне, а не под ним?

– Так и думал, что тебе это понравится.

– Понравится? Да это почти оргазм!

– Не очень-то увлекайся, – предупредил Грегор; в уголках его глаз собрались морщинки.

– Не буду. – Майлз перевел дыхание. – Но… думаю, это сработает просто отлично. Спасибо. Я принимаю ваше поручение, мой сюзерен.

Грегор вызвал мажордома и послал его в подвальное хранилище дворца за цепью, символизирующей Аудиторский пост, и отнюдь не символической электронной печатью, к ней прилагающейся. Пока они дожидались его возвращения, Майлз рискнул начать: – Традиционно Аудиторы наносят свой первый визит без предупреждения. – И задумчиво добавил: – Возможно, это их чертовски забавляет.

– Я давно это подозревал, – согласился Грегор.

– Но мне весьма не хотелось бы оказаться парализованным, проходя в главные ворота СБ. Как думаешь, ты не должен лично позвонить Гарошу и подготовить тем самым мое первое свидание?

– Ты этого от меня хотел бы?

– М-м… не уверен.

– В таком случае… будем следовать традиции. – В голосе Грегора прорезались нотки холодного исследовательского любопытства. – И посмотрим, что получится.

Майлз замер, внезапно охваченный подозрением.

– Твои слова сейчас звучали в точности как у моей матери. Что ты знаешь такого, чего не знаю я?

– Я все больше уверен, что прямо сейчас я знаю меньше тебя. Но… я задумывался о Гароше. Наблюдал за ним. Не считая этого дела с Иллианом, которое его, понятным образом, поставило в тупик, в остальном он вроде бы спокойно принял на себя обыденную рутину работы СБ. Если Иллиан… не поправится, то рано или поздно я предстану перед необходимостью решать, утверждать ли Гароша на этом посту или назначить кого-то другого. Мне любопытно взглянуть, из какого материала он сделан. Для него ты будешь задачкой, и не из самых простых.

– То есть, другими словами, ты хочешь дать ему возможность провалиться?

– Лучше раньше, чем позже.

Майлз скривился:

– Но точно так же это работает и в обратную сторону? Не даешь ли ты шанс провалиться и мне самому?

Губы Грегора искривились в едва заметной улыбке.

– Скажем просто… взгляд на проблему с нескольких независимых точек зрения выявляет все секреты. – И он добавил: – Я размышлял, саботаж ли это или некое естественное ухудшение работы этого мозгового придатка Иллиана.

– И?..

– За саботажем должно было немедленно последовать какого-то рода нападение. В общем смятении, сразу после того, как свалится Иллиан…

– Или, что еще лучше, прямо перед тем, как он свалится.

– Верно. Но не было ничего экстраординарного, кроме иллиановского – не уверен, как бы это назвать? – заболевания, нездоровья.

– Нездоровье – хороший термин, – признал Майлз. – Заболевание предполагает внутреннюю причину. Ранение – внешнюю. Я не уверен, могу ли я сейчас употреблять с уверенностью какое-то из этих двух слов.

– Верно. Итак, ничего необычного, кроме нездоровья Иллиана, до сих пор не произошло.

«Разрушения Иллиана».

– Я заметил, – ответил Майлз. – Если только мотивом не было что-то вроде, скажем, личной мести. Не двойной удар, один за другим, а лишь одиночный.

– Уж не принялся ли ты случайно составлять список возможных подозреваемых?

Майлз застонал.

– Если начать с того, что допустить наряду с политическими и личные мотивы… это мог сделать кто угодно в отместку за что угодно, совершенное СБ по отношению к нему в какое угодно время на протяжении последних тридцати лет. И даже здравый смысл тут не при чем – этот некто мог лелеять злобу, совершенно несоразмеримую с изначальной обидой. Это не тот бок, с которой можно начинать подбираться к данной проблеме – слишком это поле обширно. Я предпочел бы начать с чипа. Он только один. – Майлз прокашлялся. – Но пока наша проблема такова: как бы меня не парализовали в дверях. Я не намеревался брать СБ приступом в одиночку. Я-то полагал, что со мной будет настоящий Аудитор, за которым можно спрятаться; скажем, один из этих представительных отставных адмиралов. И я по-прежнему считаю, что хотел бы иметь под рукой свидетеля. Помощника, для пущей верности, но на самом деле – свидетеля. Кого-то, кому я могу доверять, и кому ты можешь доверять, и кто обладает очень высокой степенью допуска секретности, но сам не принадлежит к иерархии СБ…

– И ты уже о ком-то подумал? – спросил Грегор.

– О Господи! – выговорил Айвен, невольно вторя словам Грегора, и вытаращился на Майлза. – Это настоящее? – Его палец протянулся вперед и на мгновение коснулся тяжелой золотой цепи, обозначающей ранг и пост Имперского Аудитора и ныне свисающей с шеи Майлза. Ее толстые звенья скреплялись большими украшенными эмалью квадратными пластинами, где были выгравированы герб и монограмма Форбарра. Цепь стекала с плеч Майлза и тянулась через всю грудь; а весила она, как он прикинул, около килограмма. На конце цепи золотым зажимом крепилась электронная печать, тоже украшенная гербом Грегора.