Памяти Маргариты Ивановны Матусевич (1895-1979). К 120-летию со дня рождения

Я закончила диплом, родила дочь, выписалась из больницы, позвонила Маргарите Ивановне. Она прислала мне в больницу (это была Военно-медицинская академия) трепетное поздравление. Маргарита Ивановна сказала, что хочет повидать Елену, которую считает своей внучкой.

Я до сих пор помню тот день, когда две бабушки (моя мама и мама моего мужа) встретили третью бабушку.

Подарок, который принесла Маргарита Ивановна, был удивительный: её собственная распашонка и шапочка.

Это была первая распашонка и шапочка не только Алёны, но и второй моей дочери, Виктории, и её двоюродной сестры Татьяны, и наших с моей сестрой внуков: Алексея старшего и Алексея младшего.

Каждый день Маргарита Ивановна мне звонила, чтобы узнать, как малышка. Она была свидетелем и первых её шагов, и первых школьных лет.

Маргарита Ивановна сделала всё для того, чтобы имя Льва Владимировича Щербы стало родным и для всех нас. Их связывала долгая дружба и, как мне кажется, во всяком случае со стороны Маргариты Ивановны, более глубокое и трепетное чувство.

Лев Владимирович был учёным, профессором нашего Университета и, наверное, к этому можно было бы ничего не добавлять. (Намного позже его верный ученик – Лев Рафаилович Зиндер, большой друг Маргариты Ивановны, сказал: «Как жаль, что теперь часто один – профессор по имени существительному, другой – по глаголу»). Но широта интересов, глубина проникновения в проблему, разносторонность знаний Льва Владимировича не могли не поражать его современников и поражают нас всех до сих пор.

Язык, во всем его многообразии, фонетика отдельных языков, таблица классификации согласных и гласных, остающаяся лучшей до сих пор, и многое, многое другое – это всё Лев Владимирович Щерба.

Каждый из лингвистов, какое бы филологическое направление он ни выбрал, находит у Щербы мысли, идеи, рассуждения на избранную им тему. Учебник русского языка для средней школы 1934 года остается лучшим до сих пор, наверное, потому, что его писал академик, глубоко проникший в языковую суть, понявший стройность и внутреннюю логику системы языка.

Лев Владимирович считал, что он ещё очень мало знает, боялся формальных определений лингвистических категорий.

Как-то во время лекции студентам-физикам, посвящённой существительному в русском языке, он остановился, задумался и сказал: «А чёрт его знает, что же такое существительное!» Он-то понимал, как много различных функций выполняет существительное, как сложно дать его определение.

После окончания университета Маргарита Ивановна предложила мне остаться на кафедре. В эти годы начинались серьезные исследования речи в сотрудничестве с одним исследовательским институтом, решающим важные прикладные задачи.

Это были годы увлекательных, новаторских поисков. Многое тогда ещё было неизвестно. Уже с помощью электроакустической аппаратуры мы получали качественные (спектральные) характеристики звуков русской речи, выявляли акустические параметры мягкости согласных, начинали работы в области синтеза речи.

Этими работами руководил Лев Рафаилович Зиндер, профессор нашей кафедры, друг Маргариты Ивановны и тоже ученик Льва Владимировича Щербы.

Дружба Маргариты Ивановны и Льва Рафаиловича была удивительно трогательной: по-настоящему верный и интеллигентный Лев Рафа-илович заботился о Маргарите Ивановне постоянно, старался помочь ей во всём.

Именно он взял на себя нелёгкий труд организовать получение ею секции в дачах Академии наук, строящихся в Комарово. Там Маргарита Ивановна жила летом, а иногда и зимой много, много лет. Там они часто работали со Львом Рафаиловичем.

Иногда Маргарита Ивановна приглашала своих друзей, среди которых была и Мария Кероповна Орбели – умная, тонкая, интеллигентная женщина.

Мы с мужем в 1959 году купили машину (это тогда было очень сложно: многолетняя очередь была у нашего близкого друга) в долг. Я получила права и часто помогала родным и близким, доставляла их на дачи, встречала и провожала разных людей.

Особой радостью для меня было перевозить Маргариту Ивановну в Комарово на лето. Интересные разговоры о науке и жизни в дороге, прогулки в Комарово. Когда же нас там встречала Мария Кероповна – это была и радость и наука, своеобразный мастер-класс. Именно от неё я узнала о качестве вин, о температуре, до которой должно быть доведено красное вино, о сочетании различных блюд с вином, о сервировке стола и ещё об очень многих тонкостях, которыми тогда не владела.

Кандидатскую и докторскую диссертации я писала под руководством Льва Рафаиловича, но Маргарита Ивановна всегда была рядом.

Маргарита Ивановна Матусевич на даче (Комарово)

В начале семидесятых годов Маргарита Ивановна тяжело заболела. Она мужественно переносила болезнь и подготовку к операции. Операция прошла успешно. Маргарита Ивановна приходила в себя, а я готовилась к защите докторской диссертации. Мне очень хотелось, чтобы состояние здоровья после операции не помешало Маргарите Ивановне быть на моей защите.

Когда перед началом защиты я увидела входящую в актовый зал Маргариту Ивановну (я говорила с ней утром по телефону, и знала, что она собиралась быть), на душе, несмотря на всё волнение, стало легче.

На следующий день мы отмечали это событие вдвоём у Маргариты Ивановны дома. Я помню эти 2–3 часа в деталях. Маргарита Ивановна была откровенна как никогда. Я очень многое узнала о её жизни, друзьях, любви и юности. Она искренне радовалась тому, что её ученица стала доктором наук. А мне было так важно, что мой первый учитель фонетики рядом, здоровый и счастливый.

Но болезнь дала о себе знать спустя два года. Началось долгое и тягостное лечение. Маргарита Ивановна всё стойко переносила, много читала, радовалась каждому дню. Мы с Ниной Любимовой старались облегчить её страдания как могли, старались помочь и Мане, которая всегда была рядом.

Вскоре Маргарите Ивановне стало трудно покидать постель. 23 февраля 1979 года я должна была поздравить наших мужчин (этот день ещё не был выходным) и поэтому приехала к Маргарите Ивановне около четырех дня. Утром дежурила Нина.

Маня открыла мне дверь и очень встревожено сказала: «Быстрее, она Вас ждёт». Маргарита Ивановна уже не могла говорить, открыла глаза, улыбнулась мне, и вдруг я услышала шёпот: «Вина!» Я быстро дала ей две чайные ложечки вина, которое она очень любила. Её лицо стало спокойным и умиротворённым. Через несколько минут Маргариты Ивановны не стало.

25-я аудитория филфака (Малый актовый зал) не могла вместить всех желающих проститься с Маргаритой Ивановной, учёным и учителем, человеком удивительной мудрости, доброты, интеллигентности.

А для меня это была потеря учителя и друга, в течение четверти века находившегося рядом, мудрого и заботливого, чуткого и порой строгого, в общем – настоящего.

Каждый год в декабре мы вспоминаем великих лингвистов, учителей, обогативших науку своими идеями и открытиями. Заседание это носит название «Щербовская кафедра» и проходит в том же Малом актовом зале. Мы вспоминаем Л. В. Щербу, М. И. Мат усевич, Л. Р. Зинде-ра и Л. В. Бондарко.