Панарин, Василевский, Тарасенко, Бобровский. Русские дороги к хоккейной мечте
Шрифт:
– Правда, что, если бы не дед, никакого хоккея у Панарина не было бы?
– Правда. Это даже не обсуждается. По сути, родителям это было ни к чему. Возить в Челябинск, заморачиваться, тратить деньги. Если бы не дед с бабушкой, он бы, может, и сейчас в Коркине ошивался. Жили они бедно, и история про корову и молоко, выручка от которого шла деду на бензин до Челябинска и обратно, – не выдумка. Дед Панары и мой батя возили нас по очереди. У Владимира Ильича был «уазик». Сегодня заводится, завтра нет. Тогда же никаких мобильных телефонов не было. Случалось так, что машина на трассе вставала. Раз – мы не приезжаем на тренировку. Где они? Наверное, на трассе сломались. Кто-нибудь
Из Коркина в Челябинск на хоккейные тренировки сначала возили четырех мальчишек. Двое потом отвалились – а может, родителям стало не до того.
– Только мои родители и дедушка с бабушкой Панарина пошли до конца, – вспоминает Белоусов.
Дед до сих пор называет внука Артемом – он лишь годы спустя, когда Тёму нужно было отправлять в какую-то поездку и заполнять документы, узнал, что дочь Лена дала внуку удлиненное имя. А о том, как вообще решил отдать внука в хоккей, Владимир Ильич рассказывает так:
– Когда Артему было лет пять, я подумал: «Вот умру, а внук скажет – мол, дед сам играл в футбол и хоккей, а меня на коньки не поставил». И решил действовать.
Стали искать коньки – на стадионе нашли только фигурные, 34-го размера. Форму достать в 90-е годы было негде. Под крышей на чердаке валялось много старой дедовской (во всех смыслах) экипировки, и Владимир Ильич вырезал внучку щитки, нагрудник, перешил все на пятилетнего. Нина Степановна сшила специальные трусы из старой формы мужа. Точильщик в школе «Трактора», старый знакомый Левина, нашел в мусорке какие-то носки, приклепал их к конькам…
Вот так все начиналось. А еще – с бросков деду теннисным мячом. Роль ворот играло окно. Тёма, правда, уточняет: мячик был не обычным теннисным, а облегченным, и разбить окно им было невозможно. Тем более что висела тюлевая штора, если что, смягчавшая удар. Но обои портились, бабушка ругалась.
Прекрасно помнит Панарин и дедову корову – правда, имя ее в памяти не отложилось. Зато словно перед глазами такие детали:
– Кормило нас не только ее молоко. Бабушка пекла пирожки, жарила рыбу, которую мы с дедом ловили. И все это продавала на трассе, до которой от нашего дома было идти минут 15.
– А вы сами корову доили?
– Никогда. Я на самом деле был непослушным ребенком, никогда особо не помогал дедушке с бабушкой. У меня были свои интересы. Погулять где-то с пацанами, похулиганить. Всегда убегал из дома, и была целая война, чтобы загнать меня на пять минут поесть по-быстрому, после чего я опять убегал.
– Получился бы из вас хоккеист, если бы не фанатизм деда? – спрашиваю я. Ответ следует немедленно:
– Конечно, нет. Ему стоило огромных трудов возить меня пять лет, с пяти до десяти, каждый день в Челябинск и обратно, пока первый интернат в «Тракторе» не появился. Было очень много сложностей. Вся семья была против того, чтобы он так «мучил ребенка».
– Ого!
– Да. И мама, и все остальные бабушки-дедушки говорили: «Оставь мальчика в покое, пусть наслаждается детством». Но он стоял на своем, хотя в тот момент хоккей меня вообще особо не интересовал. Да и ничто по жизни не интересовало – был легкомысленным парнем.
Об этом мы еще поговорим. А пока подивимся, какие же разные у людей судьбы. У маленького Кучерова дома висел постер Русской Пятерки и еще много чего. Панарин же, как он сам признается, даже после переезда в Подольск и десяти мировых звезд назвать
не смог бы.– У нас в интернате в «Витязе» был один телевизор на сорок человек в комнате, – говорит он. – Соответственно, ты его никогда не смотрел. А потом база поменялась, стало по три человека в комнате. Тогда, лет в шестнадцать, и появился первый телевизор. Только поэтому как-то начал смотреть хоккей.
Но там, в Подольске, мыслей завязать с хоккеем у него уже не было. Хотя еще в четырнадцать лет Артемий даже не задумывался о том, что придется, например, пробиваться во вторую команду «Витязя». Искренне полагал, что так своим годом рождения они и будут играть всю жизнь. Это открытие настигло его в пятнадцать. Тогда он и станет больше работать над собой, дополнительно заниматься, на каждой лестнице – в столовую, в школу – делать «хоккейные» прыжки…
Артемий рос без отца. Мама родила его совсем молодой – в двадцать лет. Ей надо было работать, и воспитанием мальчика в основном занимались дед с бабушкой.
Мама, которую он перевез в Санкт-Петербург и которой подарил машину, в детстве ходила на некоторые его матчи. Но уже в Подольске, куда она с какого-то времени переехала, пришла на две-три игры – и они сложились неудачно. После этого Панарин не пускает ее на хоккей.
– Хотя, конечно, если бы на НХЛ приехала – пожертвовал бы одной игрой, – улыбается он. – Как мать родную на игру в Америке не пригласить?
Переезд мамы из Коркина в Подмосковье, кстати, не приведет к тому, что Артемий начнет спокойно жить в домашних условиях. Видимо, уже поздно было.
– Не скажу, что условия в интернате были лучше, просто дух коллектива мне уже был настолько близок, что дома стало немного скучно, и я пошел жить обратно в интернат, к ребятам.
Иногда он смотрит видеозаписи детских игр. И видит, как сходят с ума чьи-то родители. Орут как сумасшедшие, матерятся, давят на сыновей. Многие из этих ребят такого давления не выдержат и ничего не добьются…
Владимир Ильич, по воспоминаниям Артемия, редко кричал на него. И мата не было точно. Сорвался он, на его памяти, лишь однажды – и совершенно не по делу.
– Раньше были такие фишки игральные, их надо было выбивать, переворачивать – и я, наверное, был лучшим не только в нашем дворе, но и в соседних, – вспоминает Панарин. – Обыграл в очередной раз одного парня, а он пожаловался моему деду, что я его обманул и украл у него фишки. Прихожу домой – и дед ни за что тапкой налупил меня так, что я орал как резаный. Хотя я реально по-честному выиграл!
Тут грех не спросить, не лупили ли его тренеры, как было принято в России в те времена. Да и сейчас такое происходит нередко, и Белоусов о том же применительно к себе рассказывал. Незадолго до одного из наших с Тёмой разговоров разразился скандал – было обнародовано видео, на котором детский тренер «Авангарда» Игорь Николаев бьет мальчишек клюшкой по голове, и не легонько: они падали. Тренера в результате уволили. Спрашиваю Панарина об этом.
– Я в свое время тоже получал. В «Витязе» были определенные годы рождения, которых только через такой режим воспитывали! Терзали пацанов просто жестко. У нас в годе как раз этого не было. С нами работал Игорь Борисович Синицын, добрый человек, он другими методами пользовался. Но некоторые другие тренеры лупили постоянно, на каждой тренировке. Я к ним периодически попадал. Сильно меня не били, потому что я в хоккей немножко играть мог. Но все равно попадало иногда. И в Челябинске было, даже больше. Чуть что – клюшкой по жопе. У нас, видимо, это в культуре: люди думают, что так правильно.