Пандора (сборник)
Шрифт:
— Мы должны захватить Редут. Иначе Корабль уничтожит нас.
— Тогда мы не лучше их.
— Но мы выживем.
— И кем станем? Сказал ли Корабль об этом?
— Корабль говорит: «Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец». [16]
— Это не Корабль! Это христианская «Книга мертвых»!
— Но Корабль цитирует ее.
Томас обернулся к ней, и в глазах его Хали увидела боль.
16
Матф. 24, 6.
Христианская
По просьбе Хали Корабль показывал ей отрывки из «Книги», выводя страницу за страницей на крохотный экран в тесной комнатушке, где когда-то учился Керро. Если Томас правда был кэпом, он должен был знать эти слова. «Интересно, — подумала Хали, — а Оукс знает?» Странно, что никто на борту не откликнулся на ее осторожные расспросы о том, что случилось на лобном месте.
А потом, когда они остановились передохнуть на уступе, скрывшемся в глубокой расселине, Томас перепугал ее до смерти.
— Зачем Корабль показал тебе распятие? Спрашивала ли ты себя об этом, Хали Экель?
— Откуда… как ты узнал?
— Корабль говорит со мной.
— Корабль объяснил тебе, для чего…
— Нет!
Томас вновь двинулся в путь.
— Ты знаешь, зачем Корабль показал мне это? — крикнула Хали ему вслед.
Томас застыл у края расселины, глядя, как разгорается над равниной свет утра, как сверкают алмазами под солнцем плазмагласовые купола Редута вдалеке. Хали нагнала его.
— Знаешь?
Томас обернулся к ней, и глаза его полыхали болью.
— Если б я только знал, я бы понял, как надо богоТворить! Неужели Корабль не намекнул тебе?
— Он сказал только, что мы должны вспомнить о священном насилии.
— Расскажи мне, — попросил он, обжигая девушку взглядом, — что ты видела.
— Я видела, как замучили до смерти человека. Это было чудовищно жестоко, но Корабль не позволил мне вмешаться.
— Священное… насилие, — прошептал Томас.
— Тот, кого убили… он заговорил со мной. Он… Мне кажется, он узнал меня. Он знал, что я издалека пришла, чтобы увидеть его. Сказал, что мне от него не укрыться. И еще — чтобы я сказала всем, что свершилось.
— Что-что он сказал?
— И еще — что если кто и может понять волю Божью, то это я… но я не понимаю! — Она помотала головой, едва не разрыдавшись. — Я всего лишь медтехник, наталь, и я не понимаю, зачем Корабль показал мне это!
— А тот человек, — прошептал Томас, — больше ничего не говорил?
— Говорил… он просил людей из толпы плакать не о нем, а о собственных детях. И что-то о дереве…
— «Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» — процитировал Томас.
— Точно! Так он и сказал! Но что это значит?
— Значит… что могущественные в годину бедствий становятся опасней — а то, что сделают они с корнями, отзовется до кончиков ветвей — во веки веков.
— Тогда зачем ты собрал это войско? Зачем тебе идти и…
— Я должен.
Томас вновь двинулся по узкой тропе и больше не отвечал. Нагоняли другие путники, напирая сзади. А другой возможности переговорить с ним Хали не представилось.
Очень скоро они достигли подножия утесов, и она пошла по своим делам, в то время как Томас отправился на войну.Среди направленных им в лазарет оказался и Ферри. Хали уже выяснила, что думали о старике Томас и Керро, и невольно сочувствовала ему.
Работая вместе с Ферри под груботканым пологом шатра, она слышала, как воодушевляет свою армию Томас:
«Благословлена Кораблем сила моя; научает он руки мои брани и персты — делу ратному».
Неужели кэп и правда должен так изъясняться? Она спросила об этом Ферри, не отрываясь от работы.
— Оукс так и говорит.
Старик уже примирился со своим новым положением и искренне старался помочь.
Армия готовилась к выступлению. Паниль стоял поодаль, наблюдая. Хали побаивалась сбежавшихся демонов, но Керро уверял, что людей они не тронут, что дирижаблики наполнят сознание тварей ложными видениями.
Мимо проковылял Ферри, косясь на колечко в носу Хали. «Интересно, — подумала она, — что он думает о Томасе?» Тот без стеснения перемывал старику кости в его же присутствии.
— Реальной власти у старого дурака нет, — заявлял Томас. — Оуксу кажется, будто он подмял под себя всю власть — реальную и символическую — на Черном Драконе. И делиться властью он не станет. По сравнению с тем, что мы видели в Колонии, ему тут пришлось легко.
— Я говорил ему, что он торопится, — пробурчал Ферри.
Томас, не обращая на него внимания, обратился к Керро:
— Ферри — лжец, но может нам пригодиться. Он должен знать что-нибудь важное о планах Оукса.
— Ничего я не знаю. — Голос старика дрогнул.
Но тут Томаса отвлек его помощник, нормал, занимавшийся организационными вопросами в войске. Они ушли вместе; Томас поглядывал на метки над бровью помощника и бормотал: «Паршиво, когда лепишь армию из чужих отбросов».
Но смысл в его приказах был. Хали наблюдала, как клоны разбиваются на отряды по форме тела — бегуны, грузчики, носильщики… Обученных работников ставили отдельно — оператор, светотехник, сварщик, разнорабочий…
Какая, в конце концов, ей разница, как построит Томас свое войско, думала Хали, обустраивая лазарет в палатке. Те, кто попадет в этот шатер, будут просто ранеными.
Ваэла, помогавшая готовить место для собственных родов, ухватила Хали за руку.
— Почему ты так нервничаешь? Это из-за малышки?
— Нет, ничего подобного.
Ваэла услышала, как ее прежний внутренний голос, Честность, отмеряет оставшееся время. «Дитя родится скоро… скоро…» Она уставилась на Хали.
— Тогда что тебя тревожит?
Хали покосилась на выпирающий живот Ваэлы.
— Если бы дирижаблики не принесли нам из Колонии тот запас «порыва»…
— Там он никому больше не пригодится. В Колонии все мертвы.
— Я не об этом…
— Ты боишься, что мое дитя украдет годы твоей жизни, твоей юности…
— Не думаю, что оно так обойдется со мной.
— Тогда что?
— Ваэла, что мы здесь делаем?
— Пытаемся выжить.
— Ты говоришь прямо как Томас.
— Иногда он рассуждает вполне разумно.