Панельный ямб. Книга 1

Ноги несут меня прочь из двора. Вот я на главной (если её вообще так можно назвать) улице, шагаю ровно прямо. Здесь за кустами стоит одинокая лавка: любимое место местных алкоголиков. Но самое примечательное – это рядом стоящие берёзы. Не раз я становился свидетелем, как эти упыри усаживались под берёзку, затем начиная обильно испражняться. Местная фауна в естественных условиях удивительна.

Стоит поднять голову, и я вижу очень популярную шестнадцатиэтажку, или как принято её называть «шаха». Здесь много разбивают голов, кто-то периодически (накинув himki) выпрыгивал с общих балконов. Я часто здесь выпивал будучи подростком. Зимой больше негде было спрятаться посторонних глаз. Но запомнится мне этот дом другим.

Как-то ушастая касатка взял погулять меня и своего koreha со школы. К слову, непутевый malec. В этой шахе жил сам ушастый. Мы решили зависнуть у него на этаже. Мы сидели на общем балконе, просто угорали, курили. Друг ушастого периодически выслеживал людей снизу и плевал им на головы. На тот момент это казалось смешным.

Захотелось пить, жара стояла страшная. Попросили касатку вытащить воды, да побольше. Было ещё рано, а день большой. Ещё злобные родители могли и не выпустить из дома на очередном заходе. Его ушастый профиль исчез на пять минут, а потом вернулся с тремя бутылками. Друг ушастого посчитал, что третья бутылка лишняя, он решил позабавиться, скинув эти полтора литра в сторону сидящих на лавке людей. Бутылка чудом не убила ребёнка в открытой коляске; Она проскользнула прямо по краю этой розовой hreni, а выбитая от удара крышка – пробила колесо. Тогда мы сразу увидели, как отец ребёнка засек нас. Его друг тотчас же ринулся в подъезд, а сам отец решил нас выждать внизу. Мы, как малолетние недоучки, сразу же помчались вниз. На пятом этаже был открыт пожарный выход. По итогу нас все равно поймали и дали таких pizdyuley, что мы ещё надолго их запомнили.

Сразу за шахой стоит небольшая детская площадка. Горка в виде жирафа, пару лавок, посередине песочница. Дети обычно здесь не собираются, зато лавки стоят под деревьями и в жаркую погоду можно укрыться от солнца. Однажды с другом переводили здесь дыхание. К нам подрулила молодая симпатичная женщина. Только зубы выдавали в ней женщину спивающуюся. Её всю ломало. Она подсела к нам и начала говорить, что ей срочно нужно выпить, а денег ни копейки. Затем очень деликатно она предложила взять у нас в рот за бутылку водки.

Ещё чуть дальше, на соседней площадке можно увидеть густую копну кустов вперемешку с деревьями. Туда тяжело прорваться, но именно там мы хранили с ушастой касаткой бутылки, которые собирали для сдачи. Это время первых месяцев нашей дружбы. Мы дети, которые вдруг захотели подзаработать. Два ребёнка активно копошатся в урнах у лавок с выпивохами. Периодически взрослые спрашивают: по какой причине мы побираемся? Касатка гордо отвечает, что мы не bichi, что мы просто решили самостоятельно заработать. За пять дней активных сборов мы собрали семь гигантских мешков. Когда же приволокли эти пакеты на сдачу, то одну треть приёмщик отсеял, поставив «ненужные» виды бутылок все равно рядом с собой. За остальное дал тридцать рублей. Даже по тем меркам это было мало. Когда мы смекнули, что нас просто побрили на бабки, то мой верный друг предложил собрать ещё бутылок, но только с той целью, чтобы обкидать обидчика. Зрелище поистине заораживало.

А вот моя школа. Рядом с забором стоят ржавые мини-гаражи. Такие металлические две коробки, по которым пацаны прыгают. Когда-то с этих самых гаражей я наблюдал, как проститутка minetila мужику. Обыденность, но для малолетки – целое откровение.

Снова возвращаюсь на главную улицу, где дорога выходит на кольцо. Три года назад на моих глазах парень без шлема влетел на полной скорости своего мотоцикла в иномарку, которую не заметил. Признаюсь честно, зрелище волнительное и завораживающее. Парень летел метров десять, а затем его голова фактически раскололась надвое. Я возвращался на это место днём, и в траве лежал маленький кусочек мозга.

Перехожу в соседний квартал. Вот остановка, что закрывает обзор на дорогу-карман. Тут ваш верный слуга мог остаться в вечной памяти. Как-то давно, когда ещё гонял на велосипеде, я вовсю врубал электронную музыку, чтобы веселее гонять по городу. Когда я пересекал это же место на своём двухколесном коне, мне не пришло в голову, что в кармане машины могут ездить в обе стороны и посмотрел только налево. Не знаю, что меня тогда остановило в последнюю секунду, но почему-то подсознание резко захотело, чтобы моя рука нажала на тормоз. В эту же секунду машина на запрещенной скорости только и промелькнула перед носом, оставив меня в состоянии контузии. Это один из самых ярких моментов, когда я был очень близок к смерти.

Немного прохожу по тропинке. Из кустов возникает мебельный магазин. Однажды я проходил здесь с Р., мы были только что сформировавшимися подростками. В нашем кругу появилась мода хвастаться кто сколько уже держится от мастурбации. Мы шли по этой самой дорожке. Р. исповедовался: «Честно мужик, я держался больше недели. А тут эти трусы. Her вывалился, немного привстал ну я и…. Вот тебе заметка на будущее: никогда не надевай стринги при воздержании». Всё это он говорил громко и именно в тот момент, когда большая семья с детьми в придачу поравнялась с нами. Не знаю почему, но до сих пор вспоминаю иногда этот клюквенный момент, и улыбка распирает мне лицо.

Вот одноэтажный торговый центр с пятью ступенями, здесь нас впервые с Р. побрили на телефоны, дав взамен уйти целыми. Один из постыдных моментов, ведь у нас были доски, которыми можно было просто razdolbat’ virodkov в мясо.

Куда бы я ни повернул – везде воспоминания. Ускоряю свой шаг, и мысли мои ускоряются вместе с ним.

Вот дом, где мы с П. застряли пьяные в лифте, потому что тот долбанул кулаком по металлической двери. Гаражи – сломал отцу ребро за пьяную выходку, когда мама чуть ли не сошла с ума от волнения за него: думала, что он умер. Дорога, по которой я мчался всё на том же велосипеде, но уже сам чуть ли не сбил двоих детей. Магазин, где когда-то был обмен дисков и занимался этим парень по кличке чухнинка. Все его тогда обворовывали.

А вот мастерская, что принадлежала художнику; Он сдавал её под аренду моим знакомым. Сколько здесь было выпито, вынюхано и выtrahano сил.

Я сделал почти круг. Уже с другой стороны возвращаюсь в родные края. Вот «аллея грусти», так ее я называл. Когда мне было особо тяжело, я всегда выбегал к ней и просто бродил туда-сюда, меня это успокаивало. Соседний подъезд: его взрывали, когда я был ещё мальцом. Мог бы попасть в эпицентр, но касатка отвлек разговором, поэтому нам оставалось наблюдать только грохот и поднявшуюся пыль.

Лавка у моего дома – последнее пристанище моего тела, моего спокойствия. Сколько здесь выкурено сигарет, сколько насижено часов. В какой-то момент я отказывался куда-либо идти гулять, просто принимая всех желающих увидеться со мной здесь. Мой подъезд. Как-то раз сосед выкинул мягкое кресло, достаточно большое. Я затащил его в лифт, так и катался в нём. Благо люди все свои, никто на меня не кричал, только улыбались. Моя комната – крепость и защита от внешних проблем; здесь было всё, так что лучше просто промолчать.

Семья – самый ценный и преданный объект воспоминания. У нас было много тёрок, но без этого никуда. Когда вы всегда рядом, то не замечаешь всей ценности и не чувствуешь всей должной нежности. Но когда твоё присутствие стало вопросом времени, то становится непреодолимо грустно и обидно, что уделял самым любимым людям так мало времени; Считал их само собой разумеющимся, а они – не ставили в вину. Вот насколько это родная кровь.

Теперь же, теперь я сдерживаю внутренний порыв слёз, стараюсь не кинуться к ним на руки с криками о том, как я их люблю, и как уже по ним сильно скучаю. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу восполнить утраченное время, смогу отблагодарить их за всю ту любовь и помощь, которую они мне давали и продолжают давать.