Пангея. Книга 1. Земля Гигантов

– Девочка… Рыбоедка?

– Что?

Лицо охотника исказила гримаса, словно он съел горсть неспелой клюквы.

– Ты рыбоедка, да? – спросил он. – Охотник твой племя учил язык… Хороший охотник, добрый друг…

Белка нахмурилась.

– Рыбоедка? Я кайя. Да, мы едим рыбу.

Охотник заулыбался и что-то сказал на своем тявкающем языке. Ответила ему женщина – коротко и грубо, еще и сплюнула под ноги. Второй охотник схватился за костяной нож, но его соплеменник положил ему руку на плечо.

– Не враг, – сказал он. – Друг-рыбоед, спас от кошка зуб-нож…

Он стукнул себя по предплечью, на котором белел длинный шрам.

– Долго жить вместе, лечить рана, учить говорить как рыбоед.

Белка немного расслабилась и улыбнулась кочевникам.

– Это не враги, – сказала она медведю.

– Болки мы. – Охотник обвел рукой сородичей. – Болки не едят рыбу… Рыба нечистая. Мясо-бык?

Он указал на коптящееся над костром мясо. Женщина сказала что-то резкое, но охотник возмущенно ей ответил, тыча пальцем в шрам на руке. Их перепалка разбудила младенца. Белка подумала, что тот заорет, как вопили дети-кайя, когда им что-то было не по нраву. Однако ребенок лишь таращил глаза.

Победа в споре осталась за охотником. Женщина буркнула и отвернулась, охотник же заулыбался Белке.

– Есть с нами? Была хороший охота. Бык сам бежать к нам. Глупый – ничего не видеть. Много мяса.

Он глянул на медведя. Вурл стоял на месте, но то, как он глазел на бизонью тушу, говорило само за себя.

– Медведь… – сказал кочевник. – Твой муж?

Белка покачала головой.

– Друг. Он помогает мне.

Охотник что-то спросил у своих сородичей. Женщина не ответила, второй охотник затараторил, неистово жестикулируя. Первый охотник стукнул его по руке и указал на виднеющиеся в отдалении стада.

– Молодой, глупый, – сказал он. – Не знать – надо помогать. Делить еду.

Он поднялся на ноги и решительно зашагал к бизоньей туше. Взявшись за отрубленную ногу зверя, охотник отволок ее к Вурлу, ничуть не пугаясь огромного хищника.

– Хороший мясо, – сказал он, глядя медведю в глаза. – Лучший кусок.

Вурл опустил морду, обнюхал ногу бизона. А затем впился в нее зубами, раздирая на части. Охотник отскочил назад и засмеялся, хлопая себя по бедрам.

– А ты, девочка-рыбоедка? Разделить нашу добычу?

Белка подошла к костру под мрачными взглядами женщины и второго охотника. Ребенок же наоборот – заулыбался и потянул к ней ручки. Женщина схватила его и крепко прижала к себе. Белка даже растерялась.

– Глупый женщина, – сказал охотник. Он снял с палки большой кусок подкопченного мяса и протянул Белке. – Есть, вкусный мяса…

Для пущей наглядности он погладил себя по животу. Женщина что-то сказала, но в ответ охотник рассмеялся.

– Она меня боится? – спросила Белка, принимая угощение.

Мясо обжигало пальцы. В животе заурчало; Белка впилась в кусок зубами с той же яростью, что и Вурл.

– Глупый женщина, – сказал охотник. – Она говорит – рыбоеды берут детей. У рыбы нет дух, у рыбоедов нет дух. Они едят детей, чтобы дух забрать…

Белка искренне изумилась. Кайя едят детей? Чтобы украсть их дух? Кому подобная глупость могла прийти в голову?

– Кайя не едят людей…

– Я знает, – закивал охотник. – Целый зима жил с рыбоедом, хороший охотник, добрый друг.

Он начал что-то объяснять женщине. Та ему возразила, но охотник замахал на нее руками. Женщина насупилась.

– Меня зовут Хоск, – сказал он, постучав себя по груди. – А твое имя, девочка-рыбоедка?

Глядя на охотника, Белка проглотила кусок мяса и тихо проговорила:

– У меня нет имени.

Хоск отпрянул.

– Как нет имя?

– Я не прошла испытания, – объяснила Белка. – Я не получила свое имя.

Хоск обеспокоенно посмотрел на Белку, потом на женщину с ребенком – в поисках поддержки… Но та демонстративно отвернулась, баюкая младенца. Второй охотник тоже избегал на них смотреть, продолжая нанизывать мясо на палки. Вурл с громким чавканьем и хрустом грыз кость.

– Можешь звать меня Белкой, – поспешила сказать девочка. Она не стала уточнять, что детское прозвище уже потеряла.

– А где твой племя? – спросил Хоск. – Что ты делаешь здесь один, девочка-рыбоедка? Вы живете у текущей воды.

Охотник указал в сторону Аэйлы.

– Жили, – сказала Белка. – Большие грохочущие птицы забрали кайя и унесли на запад.

– Большой птицы! – Хоск заговорил на своем языке. Второй охотник испуганно поднял глаза к небу. – Мы видели большой птицы, – сказал Хоск. – Они шуметь: трр-трр, очень громко. Вот столько дней назад.

Хоск растопырил пальцы и показал ладонь.

– Видели? Они и на вас напали?

Охотник замотал головой.

– Мы прятаться, и большие птицы нас не видеть. Страшно шуметь.

Хоск поежился. Белка кивнула – ее и саму пробирала дрожь всякий раз, когда она вспоминала грохот птиц.

– Они забрали всех рыбоед?

– Да, – сказала Белка. – И сожгли селения. На берегах Аэйлы больше нет кайя.

Стоило это сказать, и Белку охватили тоска и усталость; на глаза навернулись слезы. Ну почему эти испытания выпали именно ей? Почему предки не могли выбрать кого-нибудь другого? Она вовсе не сильная и не такая уж и смелая. У нее и имени-то нет! Белка всхлипнула, но заставила себя собраться. Она кайя, а кайя не плачут, даже когда их никто не видит.

– Куда они полетели?

Хоск указал направление.

– Ты идти за большими птицами?

– Я иду за своим родом.

Второй охотник неожиданно с криком бросился к бизоньей туше. Обнаглевший песец подобрался к бизону и тащил в сторону большой кусок мяса. Охотник попытался схватить песца за загривок, но тот извернулся и вцепился ему в запястье. Охотник вскрикнул и отшвырнул лисицу; поджав хвост, та отбежала на безопасное расстояние и принялась возмущенно тявкать. Вторя ей, громко заговорил охотник. Он зажимал запястье рукой, но Белка заметила, как меж пальцев сочится кровь.

– Я помогу, – сказала девочка, вскакивая с места.

– Уметь лечить раны? – удивился Хоск.

Он что-то сказал охотнику и указал на шрам у себя на руке. Охотник смерил Белку взглядом. Девочка подошла к нему и взяла за руку. Пусть эти люди ее боялись, но они накормили ее и накормили медведя…

– Не бойся, – сказала она. – Это не больно.

Охотник дернул рукой, но Белка сильнее сжала его запястье. Рана была пустяковой, злые духи не успели в нее пробраться. Белка справилась с ней за считаные мгновения: невидимыми пальцами слепила края, и следов не осталось. Руки горели, кончики пальцев превратились в раскаленные угли. Этот жар не сравнить с ощущениями, которые она испытывала, когда касалась фигурки Хранителя рода. Та тоже обжигала, но не как огонь, а как очень холодная льдинка. Сейчас жар шел у нее изнутри, с фигуркой наоборот – он проникал в тело, добираясь до самого сердца.