Паника

Левая рука Дина медленно двинулась навстречу правой. Они должны были соединиться на рукояти, когда нож окажется под затылком Джибса…

Древняя оглянулась!

«Что-то не так!» — подумала Мякоть Жемчужницы, изучая лицо Дающего Семя. Хочет выглядеть спокойным, но у него не вполне получается. Да он просто боится! Древняя взглянула на руки человека. Наивный! Он показывает ей ладони. У людей этот жест означает: не причиню тебе вреда. Смешно! Ведь это он боится, а не она! Разве может Дитя Дыма, даже таков необычное, причинить вред Древней, когда они — в соединении?

Джибс вздохнул с облегчением: козоногая отвернулась! Она не заметила ножа! В самый последний момент Дин успел спрятать его под голову. Острие оцарапало кожу на спине, но это — пустяки. Древняя отвернулась, и Джибс потянулся, чтобы достать свое оружие. Но не успел. Огонь соития заставил человека забыть о собственных мыслях.

Соединение продолжалось недолго. Мякоть Жемчужницы проголодалась. Расслабившись, она потянула носом прохладный ночной воздух. Хочется свежего мяса! Но ее собственный запах сейчас настолько силен, что все съедобное давно разбежалось. Даже крысы, за милю чуявшие кровь, держались подальше. Запах крови? Мякоть Жемчужницы обоняла этот острый вкусный аромат. Кровь раненой самки! Древней надо поесть! Но надо покормить и Дающего Семя. А он не будет есть свежее мясо. Тем болев мясо человеческой самки. Ему нужно приготовить пищу. Позже. Но для пищи Дающего Семи мясо тоже должно быть свежим. Совсем свежим. Если она убьет самку, придется потом потерять время на охоту. А ведь есть еще и второй!

Мякоть Жемчужницы откинулась назад, отдыхая и размышляя. Поесть ей нужно! О! Зачем же убивать самку?

Мякоть Жемчужницы довольно улыбнулась. Как все просто. Она может утолить голод частью ее тела. Рукой или ногой. Если остановить кровь, самка не умрет.

Мякоть Жемчужницы гордилась собой. Ее собственное решение. Не взятое из памяти! Древняя наклонилась влево, собираясь встать. При этом лоно ее расслабилось, отпуская обмякший орган человека…

Смертельный холод пронзил сердце Древней. Внутри ее все напряглось до деревянной твердости, но слишком поздно.

— ОНА! — отчаянно закричала Мякоть Жемчужницы. — ОНА!

«Вот оно!» — мысленно воскликнул Джибс.

И, сжав нож двумя рунами, изо всех сип ударил им в белую узкую спину Древней, целя под лопатку, не ладонь левее позвоночника. Снизу вверх. Дин рассчитывал, что сердце Древней расположено там же, где у человека. Но это было не так. Сердца Древних находились не слева, а в правой стороне груди.

Помогла случайность. Именно в этот миг Мякоть жемчужницы наклонилась влево. И сделала это с обычной для Древних стремительностью. Двухдюймовой ширины лезвие штык-ножа прошло между ребрами и наполовину погрузилось в тело Древней. Наполовину, потому что Мышцы козоногой напряглись и сжали клинок, словно тиски. Но сталь уже пропорола ее сердце.

Джибсу вдвойне повезло. Нанеси он удар на секунду раньше, пока его фаллос оставался внутри Древней, американец наверняка лишился бы этой существенной части своего организма. Вцепившись двумя руками в рукоять штыка, Джибс повис, а Древняя, невероятным усилием поднявшись с колен, распрямилась (с клинком, пронзившим сердце, с Джибсом, вцепившимся в рукоять с упорством бультерьера), сделала несколько шагов, в последний раз неистово выкрикнула: «ОНА!» (кровавые брызги — из широко открытого рта) — и опрокинулась навзничь, придавив человека к земле. Мускулы ее расслабились нож выскочил из раны, и кровь Древней хлынула на грудь Джибса.

АНК услышал вопль умирающей Мякоти Жемчужницы раньше, чем его подруги. Ярость полыхнула в нем с такой силой, что шестеро Древних, с которыми он играл, рассыпались в разные стороны. Как стайка газелей, среди которой вдруг оказался тигр. Они попадали на пол, свернувшись клубком, зажимая уши коленями и прикрыв ладонями затылки. Их чувства отключились: ярость Господина оглушила их.

Свободное теперь сознание АНКА мгновенно расширилось, накрывая Козий Танец. Он «увидел» Мякоть Жемчужницы, с искаженным лицом, с кровью, пузырящейся на губах. И Джибса, неуклюже выкарабкивающегося из-под нее. Грудь человека была в крови, но Тот-Кто-Пришел не мог спутать кровь Древней с кровью человека. Именно Джибс был причиной того, что Мякоть Жемчужницы умирала.

Ярость АНКА выплеснулась на человека и Древнюю.

Человека, ранившего его Древнюю! И Мякоть Жемчужницы, позволившую, чтобы Дитя Дыма ранило ее! АНК «видел» и оружие Джибса: широкий стальной клинок. Человек сумел ударить древнюю ножом! В этот миг Тот-Кто-Пришел забыл о том, кто такой Дин Джибс. Дитя Дыма! Вот что помнил АНК. Но Мякоть Жемчужницы!..

Джибс не заметил ярости сына Древней. У него не было соответствующего органа. Зато Мякоть Жемчужницы задрожала от нестерпимой боли. Боль от удара штыком растаяла в непереносимой муке, когда раскаленной иглой владыка проник в ее мысли. И, узнав, вспыхнул, как огненная буря. Его предельно сосредоточенное сознание расширилось. АНК увидел Флоренс Тейт, плавающую в крови, вытекшей из пробитого легкого… И Рохана!

Рохана, которого это жалкое ничтожество, позволившее человеку ранить себя, осмелилось связать собственным словом!

Дуновением мысли АНК освободил брата и обрушился на Мякоть Жемчужницы. Тому-Кто-Пришел было чуждо милосердие. Ведь в нем была кровь Древних. Слабость и уязвимость лишь усугубляли его ярость. И Повелитель знал, как и куда бить, чтобы причинить наибольшее страдание. Он упивался муками Древней! И собственной силой привязал ее к телу, чтобы не позволить ускользнуть в мир Темной Луны. Боль была так велика, что «стены», которыми ОНА оградила собственную связь с Мякотью Жемчужницы, пали. И АНК увидел настоящую виновницу происшедшего. И настоящую угрозу. В тот же миг он «отпустил» Мякоть Жемчужницы, и та умерла. Будь у Того-Кто-Пришел больше времени, он вернул бы Древней жизнь. АНК был чужд милосердия, но справедлив. Теперь весь замысел ОНЫ, вернее, та его часть, что была открыта Мякоти Жемчужницы, открылся и АНКУ. Поэтому, схватив свирель, он ринулся по коридору наверх, наружу. Ринулся со всей быстротой, на которую был способен. Чуть больше минуты отделяло две линии будущего. И только в одной из них его брат оставался в живых, а он, АНК, сохранял себя!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Хрупкая на вид Мякоть Жемчужницы, придавившая Джибса, весила столько же, сколько весит крупный мужчина. Дину, еще не оправившемуся от слабости, потребовалось несколько секунд, чтобы выбраться из-под нее. Потом, следуя давней привычке, он очистил нож: воткнул его трижды в землю и вытер о траву. О том, чтобы стереть кровь с собственной груди. Дин не подумал.

Мякоть Жемчужницы была жива. Дин не видел в темноте ее зрачков, но знал: Древняя следит за ним. И еще он знал, что ей очень больно. Хотя не догадывался о том, что боль ее-не от раны. «Что же, — подумал американец. — Око за око!» И поспешил к Фло.

Присев на корточки, он коснулся лица девушки. На ощупь ее кожа была подозрительно холодна. Но Флоренс дышала. Редко, тяжело, с хриплым клекочущим звуком, но дышала. Палец Дина наткнулся на струйку крови, вытекающую у нее изо рта. В темноте ему трудно было определить глубину раны, но Джибс знал: повреждено легкое и, возможно, позвоночник. Трава под девушкой слиплась от вытекшей крови. У Дина опустились руки. Фло умрет… Если АНК ее вылечит.

Джибс вздрогнул от неожиданности, когда у него над головой раздался голос. Американец настолько вымотался, что даже не почувствовал, как подошел Рохан. Или то была не усталость, а подавляющее чувство опустошения внутри?

АНК ее вылечит) — повторил молодой человек. В его голосе была непоколебимая уверенность. Дин промолчал.

Я позову брата! — сказал молодой человек. — Интересно, что на нее надето?

Джибс не сразу понял, что Рохан имеет в виду Флоренс Тейт.

И он был поражен тем, насколько спокойно молодой человек отнесся к несчастному положению своей любимой. Джибс не знал: равнодушие Рохана — искусственное. Милосердный дар брата, заботливо оградившего Рохана от слишком сильных переживаний.

Дин выпрямился. Каждая клеточка его тела молила об отдыхе. Но волевым усилием Джибс заставил измученный организм выплеснуть в кровь еще одну крохотную порцию адреналина. — Ты-в порядке? — спросил он Рохана. — Да. А ты, похоже, ранен. Дин? Вопрос был задан с холодным интересом, насторожившим Джибса. Но через секунду он забыл о странном поведении Рохана, потому что почувствовал близость настоящей опасности…