Паника

Автомат выпал из руки Тарарафе, лязгнул о ступеньку и повис, зацепившись ремнем.

Рука Веерховена вынырнула из ящика стола. Отработанным движением он навел парабеллум на точку между смеющихся глаз АНКА и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок. Осечка.

Обхватив пистолетную рукоять для твердости второй рукой, краем сознания удивляясь наглому бесстрашию желтого красавца, Рихард еще раз плавно надавил на спуск. И снова — сухой стук бойка.

— Пустое! — мягко произнес АНК, глядя в холодные глаза лейтенанта. — Не выстрелит!

Золотокожий бог сделал шаг к Веерховену, но на пути его вдруг оказался Джибс.

— Рангно! — простонал Тарарафе.

Американец добродушно улыбнулся. Его светлые глаза спокойно встретились с золотистыми глазами сына Древней.

— Почему? — спросил он с любопытством. — Почему не выстрелит?

— Я изменил суть пороха! — бархатным голосом сообщил АНК.

Сын Древней разглядывал морщинистое, похожее на печеный картофель лицо Джибса с таким интересом, будто видел впервые. Они были почти одного роста: юный золотокожий бог и шестидесятилетний американец.

— Не люблю, когда стреляют! — сказал сын Древней. — На моем острове больше не будут стрелять… Пока.

Джибс прекрасно уловил двусмысленность сказанного. «Следи за дыханием!» — приказал он сам себе. В юности Джибс изучал дзен и умел ловить недосказанное. «Пока — только на острове!» Вот что имел в виду АНК.

Сын Древней получал огромное удовольствие, наблюдая за Дином Джибсом. Он видел, как американец искусно управляет своим настроением и пытается протянуть нить своего сознания за мыслью Того-Кто-Пришел. Поистине, чем больше он у знает Детей Дыма, тем больше находит в них занимательного. И нелепое желание Госпожи уничтожить их всех показалось Тому-Кто-Пришел неинтересным. Воистину мир потеряет, полностью лишившись этих любопытных существ.

«Миротворец!» — подумал Джибс с сарказмом.

И улыбнулся еще простодушней.

«Ты нас смутил! — проговорил он.

«Связанный страх делает его великолепным в решимости оградить своих сородичей!» — подумал АНК. Хоть Сэллери Дейн и был отцом Того-Кто-Пришел, АНК не ощущал себя человеком. Пара хранящихся в нем человеческих жизней терялась в бесконечности памятей Древних.

АНК поднес к губам свирель. И подумал о том, что в будущем ему будет не хватать и этого прикосновения теплого бамбука, и ощущения переливающейся силы. Перестав быть необходимой, его чудесная свирель потеряет полотну прелести. Конечно, он и тогда не расстанется с ней, но то будет другая песня.

Стальная плита со скрежетом поползла в сторону.

Примерно через три секунды после начала ее движения раздался глухой удар. Это лопнула, не выдержав напряжения, цепь запорного механизма. Но крышка люка продолжала двигаться, пока полностью не ушла в паз.

Веерховен, как завороженный, глядел на открывающийся люк. В правой руке у него был бесполезный пистолет, а левая судорожно сжималась и разжималась.

«Он отомстит!» — думал Рихард.

Веерховен не понимал всей чудовищной разницы между собой и сыном Древней.

МТанна не мог оторвать глаз от прекрасного лица бога. Он полюбил его. Полюбил мгновенно и со всей неистовостью юности. Он недостоин пыли на этих прекрасных стопах!

«Возьми мою жизнь, если хочешь!» — мысленно взывал он. — Что мне жизнь, если ты меня отвергнешь!»

Но в глубине души МТанна верил: он отвергнут не будет.

Тарарафе, пожалуй, даже не услышал, как над ним открылся люк. Он был в ступоре. Зло явилось! И он, охотник масаи, сын настоящего колдуна, беспомощен. С духами в облике женщин он еще рискнул бы бороться. Их можно обмануть, заманить в ловушку, убить… Этот же — больше любой ловушки, какую может вообразить Тарарафе. И хитрее любой его хитрости. Масаи чувствовал себя мышью, посаженной в стеклянную банку. АНК может бросить ему зернышко и ненадолго продлить коротенькую жизнь. А может и самого Тарарафе бросить тварям-хищникам, рыщущим вокруг и алчно глядящим сквозь хрупкое стекло. Масаи видел: Рангно готов сразиться. И умело выбирал поле битвы. У Тарарафе не меньше мужества, чем у белого друга. Но мужество охотника не имело опоры в невежестве. И растаяло, когда сияющие желтые глаза АНКА пронзили мозг Тарарафе.

— Мне жаль, что своим приходом я потревожил вас, нарушил вашу беседу! — произнес сын Древней. Обращался он исключительно к Джибсу.

— Я не подумал, что это… — тонкая рука поднялась и указала концом свирели на дыру в бетонной стене, за которой тянулся ход подземного коридора, — что это так вас обеспокоит! Я скучал в одиночестве! Мой брат покинул меня!

«Ты лжешь!» — подумал Джибс.

«Да, я лгу! — ответили золотистые глаза. — Я лгу, но это — правда!»

— Мой брат слишком часто покидает меня ради вас, Детей Дыма!

— Мы нужны ему! — возразил Джибс, принимая игру и парируя угрозу, что была в ней. — Мы тоже ему нужны!

» Вот верный ответ! «

АНК отвернулся. По очереди он оглядел каждого из остальных мужчин, потом остановил взгляд на Веерховене.

— Поднимемся наверх, — сказал сын Древней. — Там— солнце! Там будет уютней… мне и вам. Джибс так и не понял, сумел ли он отвести угрозу. АНК обошел американца и направился к лестнице.

Тарарафе поспешно уступил дорогу.

— А мне показалось, ты прекрасно обходишься без солнца! — бросил ему вслед Джибс.

— Солнце — мой друг! — через плечо весело откликнулся сын Древней. — Он дарит жизнь, а я правлю жизнью! Идемте же!

И ноги АНКА замелькали, перебирая ступени винтовой лестницы. Еще секунда — и золотокожий юноша исчез в отверстии люка.

В последних словах АНКА не было Приказа, но все четверо последовали за ним, не осмелившись даже ненадолго задержаться в бункере.

«АНК назвал солнце — он — подумал Джибс. — Оговорка? Или в этом какой-то смысл?»

Веерховен поднялся последним. И успел перед этим проглотить по капсуле каждого цвета. И положить в карман колбы с остальными. Ничтожная защита, если вообще — защита. Но хоть что-то!

Еще он прихватил пистолет.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

— Я проголодалась! — сообщила Фло и спихнула Рохана на песок.

— Там, на камнях, вроде устрицы… — пробормотал Рохан, не открывая глаз. Ему было лень шевелить веками, не то что двигаться. Если бы удалось доползти до воды… Но вода — такая теплая, что…

Мысли были как ленивые гусеницы.

Вернулась Фло, уселась неподалеку. Сквозь дремоту Рохан услышал треск разбиваемых раковин.

Тень от дерева переползла на полфута, и солнце жадно набросилось на правую ногу Рохана. Неимоверным усилием он передвинул ее на несколько дюймов и расслабился в полном изнеможении.

— А не так уж плохо! — бодро говорила Фло, выковыривая очередного моллюска и отправляя в рот. — Конечно, немного кислого соуса не помешало бы… Хочешь?

Рохан промычал отрицательно.

— Послушай, сонный червяк! — Фло подобралась поближе. — Если твой дядя умер, тогда остров принадлежит твоей маме, а? А зачем твоей маме этот остров, когда у нее есть другой — на Средиземном море? Ты понимаешь, к чему я клоню?