Панмедиа. COVID-19, люди и политика

Держать контроль над обществом онлайн несравненно проще, для этого дистанционному смотрителю достаточно контролировать алгоритмы основных платформ и ресорсинг цифровой публичности, которая по сути никакой публичностью не является. При сервисе на удаленке государство само превращается в цифровую платформу, которая вместо общественного договора предлагает иную модель – временное пользование. Из гражданина человек превращается в пользователя с всегда ограниченным временем, примерно, как если вы приобретаете определенное количество минут у телефонной компании или подписываетесь на развлекательный сайт в интернете. Пользователь отличается от гражданина тем, что он априори удален от ресурса и не является его частью, в греческих терминах он – варвар , не имеющий права участвовать в жизни ресурса – своего государства.

Онлайновая информация, проходящая через тот же Facebook, позволяет напрямую влиять на жизнь вне экрана компьютера или смартфона. Френды, публикующие миллиарды своих фотографий, возможно и не подозревают, что своими руками снабжают силовые структуры бесценным объемом данных. Создать единую базу из всех фейсбучных фотографий не представляет никакого труда, и наивно думать, что эта база не будет использована для распознавания людей и установления слежки над ними, как только понадобится.

Но у этого есть и более тонкий аспект. Из этих мириад фотографий можно так же составить словарь мимики лица, учитывая, что львиная часть фото и селфи вписана в какой-нибудь ландшафт – дома, семьи, улицы, праздника и т. п., – то и это может быть использовано для сканирования общества, которым затем значительно легче манипулировать и направлять его к правильным целям. Правильно составленный словарь мимики расскажет о ныне живущих больше, чем любые социологические исследования, им можно будет пользоваться, как словарем Фасмера или Даля, только вместо смысла слов будет описан смысл эмоций – оцифрованных эмоций – соответственно, психическое состояние социума.

В эпоху дистанционного смотрителя первым фиаско терпит средний класс – учителя, врачи, служащие, которых становится все проще заменить полуискусственным интеллектом, каким-нибудь IT-шником или программой, вебстраницей, «умным» навигатором, который будет давать задания в виде КИМ (контрольно-измерительных материалов) и проверять уроки путем онлайновых тестов. Так же при желании можно и лечиться, ну если это не коронавирус, конечно, и даже исповедоваться, по скайпу или через Zoom. К слову, канадские специалисты из Citizen Lab (Торонто), основанной политологом Рональдом Дейбертом, обнаружили любопытный факт: Zoom, находящийся в Китае, способен генерировать ключи шифрования и дешифровки и отправлять их на китайские серверы, даже если видеосессия проходит в другой стране, например, в США [3] . Сохранение приватности в таких условиях весьма сомнительно.

3

Marczak, Bill and Scott-Railton, John. «Move Fast and Roll Your Own Crypto. A Quick Look at the Confdentiality of Zoom Meetings» // https://citizenlab.ca/2020/04/move-fast-roll-your-own-crypto-a-quick-look-at-the-confdentiality-of-zoom-meetings

Иисус больше не слово, а цифра, церковь – база данных; ученики – пользователи, школа и университет – платформа. Устранение посредника в сегодняшнем мире – это по сути вторая лютеранская революция, цифровая Реформация. Подобно тому, как Лютер выступил за упразднение фигуры католического священника, предложив пастве напрямую общаться со Спасителем, сегодня предлагается напрямую общаться с дистанционным смотрителем. Но есть одно различие: Иисус пришел, чтобы собрать христиан в своем теле, дистанционный смотритель – посадить каждого на короткий поводок.

Не существует больше приватности и в финансовой сфере. Тайна банковских вкладов, которая была таковой еще в ХХ веке, перестала быть тайной. Сегодня деньги любого вкладчика можно проверить и отследить их источник, если только он не выстроил сложную многоходовку из офшоров, на что способно незначительное меньшинство. Поворотным моментом в этой истории оказался 1989 год, когда на встрече лидеров G7 была создана организация по борьбе с отмыванием доходов, полученных нечестным путем – Financial Action Task Force (on Money Laundering, FATF). Издержки создания FATFa – усложнение процесса трансакций и ухудшение отношений с клиентами. Раньше банки были второй церковью, банкир – священником, который едва ли мог выдать информацию о вкладах своих клиентов, рассматривая последнюю как форму исповеди. Сегодня, во избежание конфликтов с органами инспекции, банки сами готовы донести на своих клиентов, если существует опасность больших потерь.

Налоговая инспекция в Европе и России просвечивает нас, словно рентгеновскими лучами: на всех без исключения товарах, как и на чеках, которые мы получаем на кассе, есть штрихкод (QR code), связывающий товар с кассой и нас с товаром – и через него с дистанционным смотрителем, налоговой службой. Оплата товара банковской картой или мобильным телефоном мгновенно отражается в нашей кредитной истории, на счете – он же во многом похож на медицинскую карту, но только с гораздо более подробным описанием «состояния здоровья».

Но штрихкод – только элемент в цепи, по которой вас ведут к измененному маркетингом сознанию. Онлайновые и офлайновые модели маркетинга могут работать столь успешно, продавая, например, женщинам нужный шампунь, тушь для ресниц, помаду и проч., чтобы подтолкнуть их к беременности или наоборот увести от этой идеи. Этикетка на бутылки шампуня может в этом вопросе значить больше, чем желание партнера или советы друзей, поскольку она не говорит с женщиной напрямую, а встраивает свою покупательницу в систему слежения. Если по штрихкоду отслеживается товар и покупатель, то этикетка как бы дает возможность самому покупателю отследить «правильный» путь, будучи частью кодовой системы: желание->товар->цель. Хотя на деле траектория строится наоборот: желание<-товар<-цель; цель и товар принадлежат продавцу, который создает желание покупателя, и тот делает верный выбор. Хозяин цели берет под контроль не только материальную сторону процесса, но и ментальную. Покупатель, сам не осознавая того, достигает поставленной цели, отдавая за это не только деньги, но и свое время.

Штрихкод работает на алгоритме Рида – Соломона, изобретенном еще в далеких 1960-х, и представляет собой вариант недвоичного циклического кода, работающего с блоками информации. По сравнению с прошлым UPC-кодом, штрихкод позволяет гораздо быстрее и эффективнее отслеживать и идентифицировать продукт, отслеживать время его появления и покупки, управлять документацией и заниматься маркетингом. Штрихкод сокращает время покупки, приобретения товара, из которого выстраивается система слежения за покупателями – новыми варварами. Высвобожденное время государство забирает себе, используя его как самый ценный социальный капитал [4] .

4

Когда эта книга уже была сверстана, я наткнулся на одно интервью Хуго Салинаса Прайса, миллиардера, главы Мексиканской Гражданской Серебряной Ассоциации и политического активиста, который употребил выражение «одолженное время» (borrowed time), за счет которого, с его точки зрения, живет наша цивилизация, погрязшая во лжи. Это любопытная мысль, но тут возникает проблема: время, в отличие от денег, нельзя одолжить, его можно только дать, потому что его нельзя вернуть, как минимум, если находиться внутри истории. Временем мы измеряем даже не сами физические процессы, а наши представления о них, иначе говоря – собственную работу над объектами.

И действительно, деньги могут обнулиться, золото может потерять свою ценность, если исчезнет эквивалент его обмена, но время останется как первичный ресурс жизни самого социума. В современных обществах время генерирует информацию. Скажем без всяких преувеличений: мы – поколение штрихкода, связанные, точнее зараженные им экономически не хуже, чем COVID-19 заражает свои жертвы биологически. Чем больше мы делаем покупок, тем сильнее им заражаемся и тем более прозрачными и уязвимыми становимся для государства.

Что дальше? Развиваться эта отрасль может в сторону «хорошей идентичности» (Good Identity), или ID 2020, как ее нежно окрестили авторы этой идеи, собравшиеся в прошлом году на саммите с таким названием. ID 2020 – это программа по созданию цифровой идентичности для всех живущих на планете людей, в которой участвуют несколько крупных компаний, среди которых Microsoft. Сама программа входит в пакет инициатив под названием «Цели устойчивого развития» (Sustainable Development Goals), которую планируется завершить к 2030 году. Интенции, понятно, самые гуманные: помочь людям без документов, беженцам и прочим категориям «ликвидного» населения приобрести электронный паспорт, с помощью которого они смогут получать медицинскую помощь и образование. В этом документе будет находиться вся информация о человеке, его биометрические данные, отпечатки пальцев и радужной оболочки глаза – индивидуальные и неизменные параметры каждого из нас. Информация будет шифроваться подобно финансовым трансакциям и храниться в блокчейнах, ни у одной организации не будет полного к ней доступа.

Но это новое Евангелие не так благостно, как это может показаться на первый взгляд. Речь идет о первом этапе создания цифрового человечества, что вероятно сейчас может выглядеть как забава IT-корпораций, но едва ли это останется исключительно электронным благом. Внедрение этого проекта может привести к уничтожению социального пространства, которое и без того постоянно суживается благодаря последовательной антисоциальной политике многих правительств, в первую очередь европейских, и соответственно – к уничтожению социального человека. Не следует думать, что социальность – это некая форма априорной чувственности в кантовском смысле, данная нам вместе с рождением. Отнюдь.