Паноптикум Города Пражского
Шрифт:
– Запускайте машину, Фейфар! Все газетные материалы об афере с углем снять. Мы дружеские партии.
А придуманное Фейфаром было действительно просто. Пан секретарь намерился подстроить хитрую историю с неудачным покушением, а им остается одно: пойти дальше и устроить удачное покушение [ 61 ] ! Начнется суматоха... Те пойдут с ножом, а у нас будет револьвер. Надежнее, с безопасного расстояния...
Кто же подкараулит пана премьера у виллы? Рассчитывая на успех, они постараются привлечь поменьше участников. Кроме премьера будет, наверное, только пан доктор Новак и шофер. И их человек с ножом
61
В 1923
Так что у нашего человека будет шанс легко исчезнуть.
До чего просто! Фейфар, я полагаю, сегодня вы поднялись еще на одну ступеньку в своей карьере!
Пан депутат заполнил чек и отвез его Лулу. Сознает ли девчонка, что ступила на тонкий лед? Черт побери...
И Фейфар поспешил на поиски нужного человека. У пана депутата были свои надежные люди. Не такие простодушные, как Лулу, и довольно опасные.
Ночью Фейфар отправился в "Каскад-бар", втайне надеясь, что встретит там Новака с Лулу и выразит обоим свое почтение. Как ни странно, пан секретарь был один.
Что случилось, друг, вы один-одинешенек? Где же ваша возлюбленная? Я не видел ее целую вечность!
Немного потеряли, - буркнул пан Новак.- Она отвратительна, просто ведьма.
Милые женские капризы простительны. Они нам хорошо известны и в семейной обстановке, - ухмыльнулся Фейфар.
– Не правда ли? Перекинемся в картишки? Жаль попусту терять время.
Можно, - согласился Новак.
– Кстати, когда вы собираетесь начать свой артобстрел наших позиций?
Фейфар прикинулся оскорбленным:
– Мы? Вы в своем уме? Чтобы вы в свою очередь вытащили из загашника что-либо против нас? Неужели вы настолько дурного мнения о нас? Разве мы не понимаем, что у вас есть материал, порочащий нас? Мы с вами одного поля ягода. Материалы у вас, возможно, хранятся в картотеке, а у нас просто в ящиках столов, но самое важное - и у нас, и у вас - в бронированных сейфах!
Оба рассмеялись. Все примерно так, очевидно, и было. К ним подбежал на полусогнутых метрдотель: - Господа, вон в ложе сидит небольшая компания, ничего особенного, но среди них есть два премиленьких личика; девочки совершенно свеженькие, только что достигшие совершеннолетия.
Господа поблагодарили и сказали, что идут в игорный зал. Метрдотель откланялся. Оба тем не менее прошли мимо указанной ложи и осмотрели новеньких. Те сидели с вытаращенными глазами; это даже было любопытно. Фейфар и Новак переглянулись и весело расхохотались. Как два лучших друга вошли они в прокуренный игорный зал. Шла большая игра, "божье благословение", низшая ставка - пятьдесят крон. Вполне подходяще.
За игрой оба вздыхали про себя: знал бы ты, что знаю я! Жизнь к нам безжалостна... Пан доктор думал: в среду мы преподнесем народу национального героя, мученика, который велением судьбы избежал рокового удара коварной руки...
А пан депутат Фейфар думал о том, что освободившееся место премьера сможет быть занято только представителем республиканской партии, больше никем
Это была великолепная, хотя и опасная игра.
Лулу сидела дома одна, пила вермут и поглядывала на чек, затем спрятала его под белье. Ровно десять тысяч... Кажется, она начинала понимать, что такое политика.
На краешке
стола в жижковском комиссариате сидел пан Боуше и смотрел на Длинного тони, а тот бледнел и краснел. Боуше даже не собирался отправлять его в четвертое отделение, чтобы не раздувать дело. Когда ему сообщили из местного участка, что Тони у них, Боуше ответил, что немного пройдется пешком и поговорит с ним на месте, а пока что пускай его подержат в камере.– Тони, не знаю, что было между тобой и Лойзкой, но, полагаю, не любовь. Или я ошибаюсь?
– Нашему брату времени на любовь не остается, пан инспектор.
– Да, особенно у тебя, с твоими тяжелыми обязанностями сутенера.
Тони не ответил.
– Ладно, поговорим о Лойзке. В этом плане можешь не волноваться. Меня интересует другое. Откуда у тебя мех, который носила Лойзка?
– Купил.
– У незнакомого господина -в темной подворотне на Вацлавской площади, правильно?
– мягко улыбнулся пан Боуше.
– Ты дал ему две сотни, и он исчез в неизвестном направлении, ты его больше никогда не видел.
Тони пожал плечами:
– Этого я не говорю...
– И не советую тебе, сокол мой ясный! Это ты обчистил квартиру на Подоли?
– Как бог свят!..
– искренне возмутился Тони.
– Я - и чтоб квартиру?!
– Мне тоже показалось это странным... Кто же там побывал, а?
– Не знаю.
– Не таись, для тебя же лучше. То ли дело Лойзка, сразу призналась, что ты к этому руку приложил... Так и надо, я такое люблю.
– Тони поник головой.
– Выходит, Лойзка заложила меня, да?
– Тони, ну к чему такие громкие слова? Просто она назвала тебя, и все. Потому я и спрашиваю тебя, кто сделал ту квартиру?
– Я никогда никого не закладывал! И не буду!
– воскликнул Тони.
– И надо же, Лойзка... и на меня...
– А не сказала ли она вам, что ищут среди братвы подходящего человека, кто устроил бы покушение на нашего усатого, на премьера?
Пан Боуше добродушно улыбнулся.
– Может, девчонка собирается поджечь Градчаны [ 62 ] ? Ты не собираешься пришить ей такого?
62
Градчаны - район в Праге, где находится Град - резиденция Президента Республики.
Тут пан Боуше вспомнил о визитной карточке секретаря: она должна быть где-то в кармане - и уставился на Тони.
– Ты вообще соображаешь, что говоришь?
– Говорю то, что от нее слыхал.
– А когда... Тони, господи, когда намечено покушение?
– На среду. В семь он поедет из своей виллы в театр. Но покушение не взаправду, а так, для виду, без всякого урона для него...
– Без всякого урона для него... Тони, я прощу тебе тот мех, но если ляпнешь где про это, сгниешь в тюрьме, попомни мое слово!
И пан Боуше выбежал из комиссариата, едва успев на ходу крикнуть страже, чтоб Тони отпустили.
Пан советник Вацатко выслушал беспрестанно чихающего от волнения пана Боуше и задумчиво протянул:
– Слушайте, Боуше, черт возьми, что за чушь вы городите? Случается, что полиции преподносят какую-нибудь историю, на первый взгляд совершенно правдоподобную, а потом все оказывается блефом... С какой стати девка, совсем недавно проводившая время на панели, ни с того ни с сего договаривается о покушении, которое должно произойти только для виду?