Паноптикум Города Пражского

Добавим, что полиция не знала также, где находится владелец чемоданов. И не могла этого знать, потому что пан Сепековский покинул свою отчизну, да еще с чужим паспортом. Эту возможность пан советник, кстати, тоже не исключал. В конце концов, человека всегда можно найти, хотя бы и с чужим паспортом... если б только этот белый свет не был так велик, рассуждал сам с собой пан советник Вацатко, стоя перед большой картой мира, на которой в разных красках были изображены разные части света, как бы поддразнивая: выбирай на свой вкус! Вот тебе зеленая Африка, синяя Америка, желтая Европа, розовая Азия, бежевая Австралия. Этот человек с одинаковым успехом мог прятаться что на острове Мартинике, что в Давосе, боже милостивый, да легче найти иголку в стогу сена, чем одного продувного мужика на этом белом свете!

"Полиция до сих пор не напала на след... Растратчик все еще скрывается от правосудия... Вопрос дня для нашей полиции: где прокурист банка "Галанек и К"?"

Пан советник отшвырнул газеты и вздохнул.

– Ах, журналисты - какие же они свиньи! Каждый день подавай им какой-нибудь загадочный случай, но этого мало, они требуют, чтобы полиция изловила преступника в первые же 24 часа. Они считают, что полиция должна работать надежно, как почта.

– Лучше бы мне стать начальником почты, тоскливо подумал пан советник. И никаких тебе огорчений... Затем он вызвал звонком двух детективов и сказал им:

– Господа, организуйте допрос всех лиц, с которыми общался этот человек. Вдруг он кому-то сболтнул, куда бы ему хотелось уехать... Может, есть у него какая-нибудь заграничная родня. Разыщите его любовниц. Видно, у него их было немало, раз он часто покупал драгоценности.

Но, как ни странно, любовниц у пана прокуриста не было, во всяком случае, ни одна из них не нашлась. Иногда его посещала дама, но не из числа тех, кому покупают драгоценности. Тогда кому же он их покупал?

Пан советник посетил обе ювелирные фирмы. Встретили его там не слишком приветливо. У пана Штейна случилась желчная колика на нервной почве. Пан Каван отлеживался дома с температурой. А полиция ничего не знает!

Нет, полиция ничего не знала, зато походя узнавала очень любопытные детали: покупки пана прокуриста были не такие уж сногсшибательные. Скорее, это были покупки мелкие, зато довольно частые. Пан Сепековский был заказчик капризный, придирчивый. За свои кровные заказчик имеет право и придраться, это факт. Но он не меньше двух раз возвращал любую вещь. Давление конкуренции вынуждало фирмы идти навстречу заказчику. Сегодня мало кто покупает драгоценности...

Пан советник вздохнул, но без сожаления: он подумал, что еще ни разу не покупал своей жене драгоценностей. Государственному служащему такая роскошь просто не по карману. Но когда-нибудь, может, и он принесет домой тонкую цепочку с красной слезкой в золотой оправе...

Пан советник перебирал драгоценности и начинал понимать в них толк. Для человека состоятельного это, пожалуй, неплохое увлечение. Но для пана Сепековского это была не страсть, а хитроумная тактика.

Медленно, но верно он приобретал доверие ювелирных фирм. Одновременно незаметно подготавливал трансакции у себя в банке. Потом начал распродавать вещи, затем упаковал чемоданы. Тут он ускорил темп: речь уже шла не о месяцах и неделях, а о часах. Транспортные фирмы получили детальные указания, с точностью до минуты. Обе ювелирные фирмы в один и тот же вечер доставили ему на дом богатые коллекции украшений: пан прокурист дал понять, что расстается со своей холостяцкой свободой и хочет выбрать достойный подарок для своей избранницы.

Он, видите ли, расстается со своей свободой, - вздохнул пан советник.
– Пока у него, у мерзавца, свободы более чем достаточно.

Да, уж что-что, а придираться он умел, - сказала о пане Сепековском привратница, которой тот так и не заплатил за ключ.
– К тому же он ведь был чокнутый, пан иншпектор! Наш пан домохозяин из-за него чуть не рехнулся.

В самом деле, у пана домохозяина были все основания для того, чтобы рехнуться по милости пана Сепековского: например, однажды пан прокурист поднял в доме такую панику, что люди перестали платить квартирную плату, а это ведь еще хуже, чем бунт!

Сначала он прибежал к привратнице с криком: пусть, мол, идет в его квартиру, у него треснула стена в комнате, и весь дом вот-вот рухнет.

Когда изрядно напуганная пани привратница взбежала по лестнице, пан Сепековский показал ей небольшую трещину на стене своей комнаты - такую трещинку вы можете обнаружить в любом доме. Но он кричал, что не хочет погибнуть под развалинами, и пани привратнице пришлось идти за домохозяином. Хозяин прибежал, ему тоже показалось, что трещина пустяковая, но пан Сепековский уже названивал к жильцам на втором этаже и до того всех перепугал, что люди стали выбегать из своих квартир на улицу. Пришлось домохозяину вызывать комиссию из муниципалитета.

Как вы думаете, почему он это сделал?
– спросил пан Вацатко.
– Может, хотел добиться от вас скидки?

Чего не знаю, того не знаю. Но за истекший квартал он мне так и не уплатил, - закончил свои показания хозяин дома.

Пан полицейский советник и это принял к сведению. Все сходилось один к одному: Сепековский был человек прижимистый и экономил на мелочах. Зная, что даст деру, он полагал глупым выкладывать хотя бы крону, если этого можно избежать.

Представление, что дом, в котором он живет, вот-вот рухнет, по-видимому, постоянно преследовало пана прокуриста.

И у себя на работе он однажды испугался, что обрушится балконная галерея, по которой ходил в одно уединенное место, - а все потому, что обнаружил в полу несколько безобидных щелей.

Случай для психиатра? Может быть,.. Но пан советник придерживался того мнения, что человек, который так хитро все подготовил, даже слишком здорово, заслуживает лишь одного - чтобы его упрятали за решетку.

"Но для этого его еще нужно поймать", - вздохнул он.

Был объявлен международный розыск - и, конечно, безрезультатно, как не преминули подчеркнуть все газеты.

На утреннем рапорте пан советник глядел на своих людей с таким упреком, что старые детективы смущенно опускали глаза.

Беглый прокурист испарился окончательно и бесследно.

Поезд, следующий в Италию, - горделивый поезд. Он пересекает чуть ли не всю Европу и держит себя соответственно: презрительно пыхтя, проезжает он мимо чешских деревенек под Табором и Будейовицами. А подлинным украшением этого экспресса является, конечно, Wagon-lits company - спальный вагон, который колышется на своих рессорах с видом превосходства над прочими вагонами. Буквы на нем сияют медью, поручни у него тоже медные и всегда чистые; проводник спального вагона вытирает их на больших остановках, чтобы дамы и господа, имеющие честь путешествовать в Италию, не замарали свои перчатки. И даже мусор, который вылетает из этого вагона, не какой-нибудь, а благородный: кожура апельсинов, станиолевые обертки от шоколада, иногда и дорсжная бутылочка из-под желудочного ликера.

Проводником в этом вагоне молодой человек, пан Рудольф. Бывают профессии, в которых фамилии не требуются, вот и мы будем называть Рудольфа Тейца просто паном Рудольфом. Сопровождать спальный вагон - профессия приятная, что-то среднее между моряком и странником: два с половиной дня туда, два с половиной дня обратно, все время быстро и почти без остановок от Праги до Неаполя. Что еще нужно человеку?

Первые недели и месяцы человек глядит на пейзаж, потом это приедается, и он наблюдает за другими вещами, например, как у виадука за Зумерау поочередно дежурит у шлагбаума целая семья. То дежурит отец, то мать - цветущая женщина, с развевающимися волосами, а потом - молоденькая дочь. И вдруг отца не видать - раз, другой, третий у шлагбаума стоит только дочка, такая бледная, пан Рудольф ей машет, как всегда, но она не улыбается, печально глядит вслед пролетающему красавцу экспрессу, а потом у шлагбаума опять появляется ее мать, под глазами у нее круги, и волосы уже не развеваются, а под наспех накинутой железнодорожной шинелью видно траурное платье. Человек многое может увидеть в пути, а не только пейзаж, который никогда не меняется!