Паноптикум Города Пражского

Когда Вавра вышел из камеры и стажер все рассказал ему, этот сильный парень едва не потерял сознание. Прислонился к стене, чтобы не упасть, губы чуть-чуть шевелились не в силах слова выговорить.

– А ваша Лидушка и вправду была хорошая девушка. Поверьте мне, я не без оснований утверждаю это, пан Вавра. Про то и врач написал в протоколе. Лидушка была чистая девушка до самой смерти.

Плотогон ничего не ответил - не то сам все знал не хуже юриста, не то, потрясенный, просто не воспринял сказанного.

На следующее утро полицейские посты получили описание внешности преступника - убийцы и грабителя. Петля стягивалась все туже, но Бруга как-то выскользнул.

– Дело еще долгое, - разъяснял пан советник своим людям, горевшим от нетерпения.
– Этот человек много работал с лесом и, скорее всего, уберется в лес. А сейчас, по весне, продержится там долго. Мы еще дождемся, что он с голодухи на кого-нибудь нападет.

Пан Бружек, все еще с перевязанным плечом, смотрел виновато, словно на его совести было возможное нападение Бруги на невинного человека.

Однако нападения не произошло. Миновала весна.

– Этот Бруга словно сквозь землю провалился!
– с отчаянием причитал стажер.

Пан советник задумался:

– Сквозь землю? Да где там... Скорее, в воду. Внимательно следите за сообщениями полицейских постов обо всем, что касается утопленников.

Так и случилось. Летом в старице реки под Градиштеком нашли тело утонувшего мужчины, некогда Рудольфа Бруги. Молодой криминалист смог наконец закрыть дело, сложить протоколы и акты в папки с черными шнурками.

Пан советник постучал но корочке папки пальцем:

– Ну, доложу я вам, этот человек умер тяжелой смертью. Ведь сам он в воду не бросился. Его долго выслеживали Вавра и все плотогоны, а это не пустячки! Люди жестоко мстят тому, кто покусится на невинную девушку. Ну что ж, в конце концов, правосудие - лишь узаконенная форма мести.

С той поры много воды утекло, темной влтавской воды, бегущей, как само время. А плотогоны все еще рассказывают историю о прекрасной двадцатитрехлетней Лидушке, с мягкими светлыми волосами и голубыми глазами, так любившей песню речников:

ПАН СОВЕТНИК ВАЦАТКО В ПАРИЖЕ (Перевод И. Ивановой)

Если верить статистике, которая является точным перечнем самых неточных данных, в мире ежедневно имеет место семьдесят шесть всевозможных конгрессов - от конгрессов, на которые собираются любители аквариумных рыбок типа скалярий, до конгрессов последователей теории гипноза и магнетизма или коллекционеров каминных часов.

Но мы вполне допускаем, что конгресс полицейских советников, о котором речь впереди, вообще не был учтен статистикой, потому что - известное дело, господа из полиции не любят газетной трескотни, особенно крикливых вечерних газет, предпочитая держаться в тени и тишине. И все же такой конгресс подготавливался в Париже, и пражское полицейское управление покорно испросило соизволения высших инстанций принять в нем участие. Дружба с Францией тогда очень была в ходу, французские генералы валом валили в Прагу и произносили там такие зажигательные речи, что декольтированные дамы в вечерних туалетах не могли сдержать восторженных ахов.

Французские генералы были мастаки поговорить, все имели за плечами Pecole militairel, где преподавалась риторика. Для войны это искусство, в общем-то, было ни к чему, но ведь и генералы созданы не столько для войны, сколько для мирного времени; на войне толку больше от сержантов и фельдфебелей.

Итак, дружеские отношения с Францией обязывали; и после долгих проволочек, вызванных - выражаясь языком официальных документов - соображениями экономии, на конгресс в Париже решено было направить начальника отделения по расследованию убийств пана советника Вацатко. Но, прежде чем было принято это решение, немало воды утекло, потому что многие чиновники, от чьей подписи зависело окончательное утверждение поездки и суточных, были того мнения, что ехать во Францию, а тем более в Париж, гораздо лучше им самим.

Поэтому на сочувственные расспросы коллег пан советник Вацатко отвечал так:

Встань, дорогая, солнце сверкает...

– Я с удовольствием поехал бы, отчего не съездить, там ведь будет Кровавый Валь из Вены, ну и старик Геннап из Дюссельдорфа; зараз такое нечасто показывают, приедут и господа из Скотленд-Ярда; если б я не читал о Шерлоке Холмсе, не поверил бы, что такие существуют. Вот и мама моя - всю жизнь мечтала

'Военная школа (франц.).

она поклониться святым местам в Лурде [ 36 ] , но ей так и не удалось туда попасть, и все равно она наверняка отправилась на небо. Так что, сами понимаете, мне в Париж тоже ехать не обязательно...

36

Лурд - город на юге Франции, место паломничества верующих

И пан Вацатко занялся делами, приняв рапорт о пропавших без вести на вчерашний день в Большой Праге [ 37 ] .

Вполне вероятно, что супруга пана советника на всякий случай все же стирала, крахмалила и до блеска наглаживала его сорочки, и стоячие воротнички стали действительно жесткими, и даже пришила новые пуговицы на манжеты, потому что как ни верти, а Париж остается Парижем.

Да что мы все о конгрессе, который, скорее всего, даже не попадет в статистику...

37

Большая Прага - Прага вместе с пригородами.

Впрочем - и это совершенно точно, - не был учтен статистикой и другой конгресс, состоявшийся в Праге в то же самое время, а именно в гостинице "Тихая" на Жижкове. В "Тихой" спокон веку собиралось хорошее общество, до войны тут даже бывали анархисты, при республикеЗ, когда в политике все более или менее утряслось и полиция переключилась на большевиков, гостиница "Тихая" стала местом разных собраний и танцевальных вечеров, но по-прежнему не теряла доброй славы заведения, где номера сдавались на два-три часа.

На удивленный вопрос Патейдла:

– Будет сходка, пан Лейбович?
– тот ответил:

Это есть после образования Чехословацкой республики в 1918 г.

Когда сегодня здесь совершенно неожиданно появился пан Лейбович из Кракова и улыбнулся склонившемуся в глубоком поклоне пану метрдотелю Патейдлу, сверкнув своим неотразимым зубом, в который был вправлен бриллиант, все было решено заранее.

– Какая сходка, проше пана, тут состоится конгресс!

Поскольку специальность пана Лейбовича не была секретом для пана Патейдла, как, впрочем, и для других лиц, стало ясно, что здесь соберутся главные тузы воровского мира, "медвежатники".

Угощение, как я понимаю, должно быть на высшем уровне, - пролепетал пан Патейдл.

Безусловно, но наши заседания будут носить исключительно деловой характер, - подчеркнул пан Лейбович.
– Это значит: первоклассные сигары - кубинские, виргинские - и шампанское, потому что все остальное питье - мерзость, пан Патейдл!
– улыбнулся, снова сверкнув своим неотразимым зубом, Лейбович.