Пансионат (не)благородных девиц. Только моя
Шрифт:
Сакумо завернул её в одеяло, как в кокон, обвил руками и ногами, прижимая к груди. Его дыхание, всё ещё тяжелое, шумное, шевелило волосы на макушке, а сердце стучало так громко, что Кэрри с лёгкостью слышала этот звук.
– Прости. – прошептала сдавленно. – Я… я сейчас приду в себя. Прости.
Он только вздохнул, крепче прижал к себе. Какие тут можно было подобрать слова? Брать женщину силой не входило в список его предпочтений, пользоваться кремами-стимуляторами тоже. Он не зря выбрал более старшие курсы, предпочитая девушек, отошедших от шока и полностью принявших свою судьбу. Покорившихся, покорных и отзывчиво реагирующих. Кэрри стала такой к их первой встрече, но при этом не потеряла характер и исправно показывала его. Сейчас она была прежней с виду, но что-то сломалось. И злость
Наконец Кэрри заворочалась, подняла голову, поцеловала скулу. Тонкие пальцы потянулись вверх, обвели контур губ.
– Я не хочу, чтобы всё начиналось так, – прошептала она и вдруг нырнула второй ладонью под одеяло. Накрыла его член, провела по нему сверху-вниз сквозь ткань боксеров. Сакумо усмехнулся про себя – несмотря на приверженность к традициям, отказываться от удобного земного белья он не желал. Хорошо, что никто и никогда не пытался заглянуть под кимоно и узнать, что именно под ним надето.
– Кэрри, – он невольно скрипнул зубами, когда она скользнула под резинку и обхватила его ладонью. Хитро улыбнувшись, Кэрри отбросила одеяло и села в его ногах, избавляя его от лишней одежды. Мягко толкнула колени, заставляя развести их в стороны, и склонилась над ним, плавно вбирая влажными губами головку. Сакумо с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и взмахнул рукой, не решаясь положить на её затылок. Кэрри мягко вобрала в себя член, упёрлась губами в гладкий лобок, обхватила мошонку рукой, принимаясь мягко её массировать. Подняла голову, влажно причмокнула и крепко обхватила основание, натягивая кожу. Вновь обвела головку, довольно замычала, чувствуя, как проступают бугорки. Сакумо тяжело задышал, не в силах отвести от неё глаза, глядя, как её голова опускается и поднимается, постепенно ускоряя движения. Под кожей вспыхнуло пламя, превращая кровь в густую лаву. В позвоночнике собиралось тепло, желание толкаться глубже, резче ярко вспыхивало в висках, а когда Кэрри глухо застонала, удерживая его член глубоко внутри, он коротко выругался, наматывая волосы на кулак и начиная двигать бёдрами. Кэрри быстро поймала его ритм, скользя губами, руками, слабо постанывая. Её задорно приподнятый зад, обтянутый чёрными шёлковыми трусиками, так и манил сжать в руке, притянуть к себе. Сакумо представил, как он укладывает её на спину, разводит ноги и плавно входит, начинает двигаться. Как она извивается под ним, бессвязно шепчет что-то, оплетает руками. Как колышется грудь в такт его толчкам, а зрачки расширяются заполняя радужку. Как она выстанывает его имя, а он… Изогнувшись, Сакумо протяжно застонал и застыл, выплёскивая скопившееся желание.
Кэрри положила голову на его бедро, нежно поглаживая живот, невесомо касаясь старых шрамов. Потом глубоко вздохнула и, подтянувшись на руках, легла рядом. Сакумо тут же коснулся её щеки, склонился и нежно поцеловал.
– В следующий раз всё будет по-другому, – прошептала она, смутившись.
– По-другому? – Сакумо сделал вид, что разочарован. Кэрри тихо рассмеялась – удивительно, но в постели он совершенно не казался отстранённым и холодным. Напротив, с готовностью делился своим теплом, и это подкупало. Кэрри вдруг вспомнила, как он ушёл почти сразу после того, как они переспали. Как ждал, одетый, равнодушный, в кабинете, пока она проснётся и приведёт себя в порядок. Сейчас Сакумо никуда не спешил. Подтянул к себе, обнял одной рукой и накрыл одеялом.
– Сакумо, – через несколько минут тихо позвала она, – а почему мы спим на полу?
– Мы спим на футоне, – усмехнулся он. – Вообще их обычно сворачивают, чтобы места в доме было больше. Но у меня его достаточно, так что… Ты хочешь кровать?
– Если честно, мне кажется, что позвоночник к утру осыплется под ноги. – Кэрри поёрзала на жёстком матрасе.
– Думаю, какое-то время я смогу потерпеть обычную кровать, – вздохнул Сакумо, возвращая с небес на землю. Какое-то время. А потом она останется одна. Не желая показывать свой страх, Кэрри только крепче
обняла его и закрыла глаза. Год – это очень долго, и всё ещё может измениться.Когда Кэрри проснулась, Сакумо уже ушёл, его подушка давно остыла, а лёгкий запах озона практически полностью растворился в утреннем воздухе. Глубоко вздохнув, Кэрри раскинула руки и прикрыла глаза: тихо. Здесь всегда было тихо, на нервы действовало неимоверно. Но вот прошла секунда, другая, и тишина наполнилась еле слышным журчанием и плеском. Хрустальный звон дробящихся о камни капель показался оглушительным. Кэрри села, машинально отметила, что вещи, разбросанные по комнате, исчезли, а у изножья лежит свежая синяя юката. Надев её, Кэрри подошла к окну и сделала глубокий вдох – от красоты перехватило дух. Окно спальни выходило на гору. Одинокая снежная вершина чётко вырисовывалась на ярко-голубом небе, её корни терялись в густом зелёном ковре.
– Госпожа, – Юми как всегда незаметно оказалась за спиной. – Когда накрывать завтрак?
– А где Сакумо? – не оборачиваясь, спросила Кэрри.
– Просил завтракать без него, сказал, что вернётся к вечеру.
«Перед слугами отчитался, а мне ничего не сказал», – подумалось с лёгкой горчинкой.
После завтрака Кэрри заскучала. Заняться здесь действительно было нечем, поговорить не с кем, а библиотека, хоть и была огромной, не вызвала энтузиазма. Кэрри чувствовала, что оказалась в вакууме, и вокруг только пустота, застывшая красота и одиночество. Поэтому, когда объявили о приезде госпожи Линн, она встрепенулась: хоть какое-то развлечение! Выйдя в сад, она остановилась у бамбукового фонтана, рассеянно слушая мягкий перестук, с которым он сбрасывает воду.
Кэрри всё ещё не могла определиться, как относиться к жене Сакумо. Судя по его вчерашней реакции, отношения у них были натянутыми, но неизвестно, как долго и почему. Может, они поругались недавно и теперь она ищет способ помириться? Ведь если бы это было не так, брак давно был бы расторгнут. Раз Сакумо не пошёл на это, значит, что-то чувствовал к жене. А может – и эта мысль прошибла ледяным потом – он специально привёз её сюда, чтобы вызвать ревность жены? Ведь не зря так подчёркивает, что вместе они будут только год. Но при этом Сакумо был с ней нежен, подчёркнуто вежлив и предупредителен. Кэрри прикусила губу – а что, если эта предупредительность и желание дать ей свободу как раз происходят от того, что он не хочет слишком привязываться? И как вообще поговорить о Линн и их отношениях?
Задумавшись, Кэрри не расслышала чужие шаги и вздрогнула, когда мелодичный, но высокомерный голос прозвучал буквально за спиной.
– Смотрю, в тебе нет ни малейшего почтения к своей госпоже, дорогая. Вчера я тебя простила, но сегодня… Сакумо ещё не обучил тебя манерам?
Кэрри стиснула челюсти и, спрятав руки в широких рукавах юкаты, сверкнула глазами. Пусть она жена, но пока сам Сакумо не обозначил чёткие рамки общения с ней, Кэрри пресмыкаться не собирается. И не таких обламывала. Медленно обернувшись, она смерила Линн холодным равнодушным взглядом и приподняла бровь.
– Не слышала, как вы пришли. Чем могу помочь?
– Помочь? Мне? – Линн звонко рассмеялась. – Надо же, и дня не прошло, а ты уже вообразила себя главной. Дорогая моя, не тешь себя мечтами, Сакумо не тот мужчина, что легко поддаётся женским чарам.
Сегодня на ней было длинное бирюзовое платье с разрезами до бёдер, округлые плечи были открыты, а грудь приподнимал тугой бархатный корсет. Золотые волосы, перехваченные белыми лентами с жемчугом, мерцали в солнечном свете. Линн была прекрасна и отлично знала это.
– Поэтому вы так много внимания уделили своему наряду? – насмешливо спросила Кэрри, демонстративно рассматривая её грудь.
– Удачная попытка, но мимо. Я одеваюсь для себя, а не для мужчин. А вот ты, как я погляжу, во всём следуешь унылому вкусу Сакумо.
Кэрри невольно вспыхнула. Да, одежда одним своим видом вызывала протест, но сейчас ей отчего-то стало обидно за Сакумо. Вспомнились его слова о желании сохранить хоть что-то от себя прежнего. Относились ли они и к Линн?
– Я уважаю его стремление следовать традициям. – Кэрри забросила пробный камень и тут же была вознаграждена беспечным ответом: