Пансионат

24. Таролог

Слово «таролог» плотно связывалось у меня в мозгу со словом «уролог» и пугало какой-то своей сакральной наукообразностью. С этой достойной профессией гадательные карты Таро почему-то в моем сознании не ассоциировались абсолютно. Несмотря на то, что в свое время я немного увлекался гадательными колодами, последнее время тема интересовала слабо, сказывался личный опыт и негативные воспоминания. Видимо, такое было не у меня одного, и термин «таролог» в современной лексике совсем вытеснил некогда популярные «гадалка», «гадальщица» и совсем уже архаическое — «ворожея».

О приеме мы договорились во время одного из обедов. Я просто подошел к столику Лины Денисовны, вежливо поздоровался и спросил, может ли она уделить сколько-то своего времени за соответствующую этому времени плату. В глубине души я надеялся, что мне откажут. К моему удивлению, она согласилась.

— Вообще-то я на отдыхе, молодой человек, — слегка напыщенно произнесла гадалка, — но ваш случай мне интересен. Приходите после ужина, часов в восемь.

* * *

Ровно в восемь я постучал в домик гадалки.

— Сразу должна предупредить, — прямо с порога заявила Лина Денисовна после того, как открыла дверь, — что не работаю с теми, кто сам не желает меняться. Не принимаю тех, кто не стремится оказывать содействие во время моей работы, и кто не хочет прислушиваться к рекомендациям. Проходите… присаживайтесь вот в это кресло.

— Вообще-то я вас немного обманул, извините, — тут же признался я, после того, как гадалка предложила садиться. — Гадание мне не нужно.

Внутренняя обстановка коттеджа Лины Денисовны мало отличалось от интерьера моего жилища, только тут висел другой ловец снов, а на тумбочке стояла кофемашина и несколько чашек на подносе.

— Сразу это поняла, поэтому и согласилась, — кивнула Лина Денисовна с едва заметной улыбкой. — Вы хотели поговорить?

— Да. Я что-то вроде литератора, и сейчас пишу книгу… вернее, пытаюсь писать. Там такой эпизод — главный герой беседует с женщиной-тарологом… — смущенно сказал я, стараясь как можно сильнее разговорить свою собеседницу.

— С гадалкой, давайте называть вещи своими именами.

— Ну и хотелось бы поговорить с профессионалом. По поводу карт Таро. Сам-то я полный профан в этом деле.

— Чего ж вы тогда пишете о вещах, в которых сами не разбираетесь? — слегка ворчливо спросила Лина Денисовна. — Хотите показаться оригинальным или наоборот — стараетесь не отставать от моды?

— Это очень плохо, согласен, надо избегать.

— Так вы что, желаете получить интервью?

— Нет, зачем так круто. Интервью — удел журналистов, куда мне до их блистательных высот. Просто со мной имел место один случай. Была у меня знакомая… она и сейчас есть, просто мы почему-то не разговаривали уже лет сто. Так вот, есть знакомая цыганка. Настоящая цыганка, красавица с пронзительными синими глазами. Она блестяще закончила РГГУ по специальности «религиоведение», знала много всего, была умная до такой степени, что я ощущал себя рядом с ней как нерадивый первокурсник на зимней сессии. Когда я попросил научить меня гаданию на картах, она отказалась, и погадать категорически не захотела. Собственно, после того случая мы и перестали общаться.

— Кофе хотите? Наш директор был так любезен, что предоставил мне в аренду кофейную машинку и снабдил прекрасным йеменским кофе.

— Хочу, вы меня разоблачили, — засмеялся я, соглашаясь на кофе. — А кофе, это замечательно. Разрешите, вам помогу?

— Еще чего! — с уверенной интонацией сказала гадалка, ловко запуская кофемашину. — Я у себя дома, вы в гостях, и я вовсе не такая дряхлая старуха, как вам, между прочим, кажется. Знаете историю этого напитка? Нет? Она по-своему интересна, и напоминает исторический детектив. С йеменским кофе вообще не так все просто. Иногда Йемен называют родиной кофе, но это совсем неверно: в диком виде кофе произрастал в Эфиопии, и там был введен в культуру. В четырнадцатом веке кофейное дерево привезли на Аравийский полуостров, где и вывели несколько местных сортов, например всем известный Мокко и вот этот — Аль-Маха. Кстати, Мокко, Мокка, или Мока, но на самом деле суть просто искажения и неправильные транскрипции, и уж тем более ко всему этому не имеет отношения Мекка, как многие почему-то думают. Наиболее правильным является «Аль-Маха», которое ближе всего к арабскому написанию и произношению. Это йеменский порт на Красном море давший название сорту кофе. Предания, записанные в восемнадцатом веке, связывают процветание Мохи с именем шейха Шадди и говорят, что именно шейху пришла в голову удачная мысль заняться расширением посадок кофейных деревьев. Вскоре здесь стали успешно торговать новым товаром, и небольшое селение Аль-Маха выросло в процветающий и крупный торговый порт. В Европе его название превратилось в Мокко и стало названием сорта. Арабы чрезвычайно гордились этим напитком и держали секрет его приготовления в строжайшей тайне. Они запретили вывозить из страны зерна, если те не были высушены, дабы ни одно сохранившее всхожесть семя не попало в руки иностранцев. Иностранцам, кстати, под страхом смерти запрещалось бывать на кофейных плантациях. Около середины семнадцатого века мусульманскому паломнику по имени Баба Будан посчастливилось заполучить семь зеленых кофейных зерен, еще не утративших всхожесть. Семена тайно вывезли в район Чикмагалхур в южной Индии, где они проросли и дали начало кофейным деревьям. После целой серии похищений, предательств и преступлений кофе стал распространяться по всему миру. Но настоящий йеменский кофе так и остался эталоном. Обычно в продаже бывает экспортный вариант кофе, представляющий собой смесь многих местных сортов, он-то и продается под общим названием «Мокко». А перед вами истинный сорт «Аль-Маха», он наиболее древний и изысканный. Его выращивают на маленьких высокогорных плантациях, больше похожих на сады. Как и в давние времена, кофе, этот всегда современный продукт, неизменно собирают вручную…

— Какая досадная несправедливость, — немного иронично сказал я.

— Мир вообще несправедливо устроен, правда? И зачастую невкусно. Но вы же опять лукавите? Эта ваша знакомая все-таки вас чему-то обучила, да? Я права?

— Есть немного, — признался я, стряхивая с себя какую-то гипнотическую дремоту, вызванную рассказом о кофе. — Я ее уговорил, и она показала основы, пояснила ключевые приемы, ну а потом уже сказала, что больше заниматься со мной не будет. Я потом даже начал немного гадать сам…

— Друзьям и знакомым, — продолжила мою невысказанную мысль гадалка.

— Да. Причем в начале обучения сильно уставал от одного единственного гадания. Выражалось это примерно в следующем: я наблюдал у себя легкое головокружение и слабость. В общем, возникало ощущение долгой работы на голодный желудок. Беседовал со знающими, как тогда казалось, людьми, просил объяснить непонятное. Записывал все, что мне говорили… кстати, слышал, что многие начинающие тарологи занимаются записыванием гаданий в дневник или журнал для последующей проверки. Это правда?

— Лично у меня записывание в тетрадь — исключительно бытовая надобность. Память уже не та, что в молодости. Хотите откровенный разговор? Только не пожалейте потом. Не боитесь?

— Конечно, хочу, за тем и пришел. Но не смел надеяться и боялся вам помешать.

— Вообще-то ничем помешать мне вы не сможете, зато кое-что пойму сама. Так в чем ваша проблема? Только не врите.

— Книгу пишу, — честно сказал я, — поэтому давно искал способ поговорить с опытным профессионалом, ведь я-то знаком только с молодежью. Не на прием же записываться. А тут такой случай — с вами в одном пансионате оказался. И еще вот это вот… не то, чтобы проблема… Понять хотел. Я уже говорил, что замечал сильную усталость, когда пытался гадать. Почему? Что-то не так?

— Все так. Видимо, вы плохо подготовились. Гадание требует напряжения и серьезных затрат энергии, поэтому важен антураж. Во время гадания обязательно зажигают хотя бы одну свечу: глядя на огонь всегда легче расслабиться, отвлечься от мыслей и сконцентрироваться на раскладе. Я, например, в конце каждого гадания всегда смотрю через огонь. Но это вовсе не для защиты от клиента, или еще чего-то подобного, просто мне так удобно. Что-то вроде медитации на пламя. Еще бывает, редко правда, что попадается тяжелый человек — недоверчивый и суетливый, в его присутствии некомфортно себя ощущаю, стараюсь побольше смотреть на свечи и не обращать внимания... Я всегда очень сильно проникаю в ситуацию, всегда стараюсь помочь принять правильное решение или разобраться. Это утомляет, устаю при личном контакте. У меня бегут мурашки по рукам и ногам, даже летом приходится надевать кофту с длинными рукавами, кутаться в шаль, чтобы не было видно, как я волнуюсь. Если честно, мне это очень мешает, я бы хотела быть спокойнее. Но и клиент от меня уходит под впечатлением… О, наш с вами кофе уже готов, можно пить.

— Сложно-то как! А вот то, что у некоторых тарологов присутствует разного рода атрибутика, это зачем? Мне очень нравится. Как будто прикасаешься к некой тайне, а у самого возникает полное доверие.

— На то и расчет, — сказала Лина Денисовна, передавая мне поднос с двумя одинаковыми чашечками эспрессо. Я взял ту, что была ближе к ней, а вторую гадалка оставила себе. — Осторожно, он еще горячий. Многие оккультисты признаются, что в их кабинетах большинство атрибутики находится там исключительно для посетителей, для их настроя, да и их одежда иногда тоже для этого. Гадать можно и в рваных джинсах, как у вас, но клиенты тогда не будут воспринимать мастера всерьез. Тут нужно действовать психологически. Но нередко в моей практике встречаются такие клиенты, которым гадание нужно не для решения какого-либо важного вопроса или для принятия выбора поступка, а лишь из праздного интереса. В такие моменты ощущаю свою полную бесполезность, так как чувствую, что человек, пришел, послушал, расплатился и ушел.