Пантелеймонова трилогия

Говорить с албанцами было не о чем. Пантелеймон, наряду с испанским, в одинаковой степени не владевший и итальянским, понял, что, будь он даже полиглотом, это вряд ли бы помогло наладить коммуникацию. Албанцы, изредка перебрасываясь короткими фразами на своей тарабарщине, давали понять, что кроме родного, другими языками не владеют. Или, по крайней мере, успешно притворялись.

Неприветливость албанцев и отсутствие информации пугало Пантелеймона. Он вдруг понял, что им вполне по силам обойтись и без него. В конце концов, он сам рассказал Энверу о Богдане, сам упомянул его фамилию, а найти человека в Бари, зная его фамилию – не такая уж большая проблема. Для международного преступного клана албанцев – уж точно. Пантелеймон растерялся, а в лимонном аромате автомобильного освежителя ему померещились устойчивое послевкусие смерти. А что, если в автомобиле он едет в последний раз? Если, конечно, не считать провоз безжизненного тела в катафалке? Да и найдут ли тело – большие сомнения. Ребята ему, похоже, попались суровые, такие следов не оставляют. Концы в воду, и все дела.

И в продолжении его невеселых мыслей, на горизонте появилось море, а вместе с ним и порт города Бари.

– Прошу вас, не надо, – задрожал Пантелеймон, но албанцы не удосужили его ответа даже на своем родном.

Машина остановилась на стоянке, албанцы вышли из нее и подождали, пока вылезет не чувствовавший ног Пантелеймон.

Судно, на котором их уже ждали, оказалось паромом с двумя флагами, американским и еще одним, совершенно красным, но вместо серпа и молота Берку заметил на нем двуглавого черного орла. На борту парома Пантелеймон заметил надпись – JAMES BELUSHI.

«Что за чертовщина», – подумал он, но долго размышлять было некогда. Навстречу им вышли несколько мужчин, а когда отворилась дверь одной из кают, Пантелеймон чуть не зарыдал.

– Наконец—то! – закричал он и ринулся было вперед, но его схватили, скрутили, поставили не колени.

Он и сам был готов упасть на колени, увидев перед собой Энвера.

– Молчат, проклятые, – плакал Пантелеймон. – Я уже с жизнью прощался.

Энвер что—то сказал албанцем, и Пантелеймона отпустили. Он рухнул на палубу и готов был целовать – и ее, и ботинки Энвера.

– Приведи себя в порядок, – строго сказал Энвер. – В конце концов, это ты нас втянул в дело.

– Да—да, конечно, – вскочил Пантелеймон, утирая щеки и отряхивая одежду. – Я готов.

– Посмотрим, – процедил Энвер. – Шанс доказать это у тебя пока есть.

– Я докажу, докажу, – суетился Пантелеймон, не смущаясь того, что потенциальный зять легко перешел на «ты».

– Пойдем, – обнял его за плечи Энвер и повел в каюту.

Стол с тремя стульями, диван у стены, два иллюминатора – этой скромной обстановки оказалось достаточно, чтобы Пантелеймон почувствовал себя вправе задавать вопросы.

– Я заметил американский флаг на корабле, – поднял он указательный палец вверх. – Это… американский корабль?

– Там еще и албанский флаг, – сказал Энвер. – И он на пять сантиметров выше американского. Чтобы было понятно, чье судно.

– Понятно, – смутно понимал Берку.

– А американский флаг…. Ну, это просто. Во—первых, Албания – член НАТО. Во—вторых, паром передан Америкой Албании в знак дружбы и сотрудничества. Ну а в третьих, – сказал Энвер, – в третьих, с американским флагом стопудово не распиздячат к хуям.

– А—а—а, – протянул Пантелеймон, не уставая удивляться совершенством русского языка албанца. – Теперь понятно, почему такое название. Джеймс Белуши – это же, кажется, американский актер?

Энвер отрицательно помотал головой.

– Паром у нас как раз переименовали. Джеймс Белуши – албанец по происхождению. Можно сказать, символ единения Албании и Америки. Хотя «Оскар» до сих пор не получил именно из—за своего происхождения. Американцы, конечно, нам братья, но что поделаешь – расовая дискриминация у них в крови. Раньше давили негров, а теперь вот, – и он вздохнул.

Энвер сунул руку в карман и на столе что—то звякнуло.

– Бери, – кивнул он Пантелеймону.

– Что это? – спросил тот, глядя на загадочное устройство. На вид – обычная компьютерная флешка, только вместо металлического прямоугольника, подключаемого к компьютеру – делать это Пантелеймона научила супруга, – короткие проволочные усики, сплетенные в косичку.

– Это твои шестьдесят штук евро, – пояснил Энвер. – Удержишься в седле – деньги твои.

– В каком седле? – похолодел Пантелеймон. – Это что, – прозревал он, – ключи от машины?

– Вернее, устройство для угона, – сказал Энвер. – Нас здесь двадцать девять человек, включая меня. Твой ключ – тридцатый. Водить—то, надеюсь, умеешь?

– Да, то есть нет, – осекся Пантелеймон, – то есть. Мы же не так договаривались.

– То есть как это не так? – удивился албанец. – За что же ты надеялся получить шестьдесят штук евро? Только за то, что познакомишь меня с итальяшками, на которых я, после твоего рассказа, и сам бы без проблем вышел? Не думал ли ты, что мне дешевле было убрать тебя, а?

– Думал, – признался Пантелеймон.

– А раз думал, – резюмировал Энвер, – значит нехуй придуриваться. Сам должен понимать – за пиздеж такие бабки никто не платит. Поедешь с нами. Откроешь машину, заведешь, все вместе вернемся в порт. Поедем колонной, тебе покажут твое место. Как только погрузимся, сразу получишь бабки. И все, la revedere 7 , папаша!

– Виорика научила? – заискивающе спросил Пантелеймон, думая о том, что было бы неплохо дать деру.

7

До свидания (рум.)

– Да какая там Виорика! – махнул рукой Энвер. – У меня предки с Буджака 8 .

– Откуда? – подумал что ослышался Берку.

– У вас что, эту землю по-другому называют? Бессарабия, город Болград, сейчас это Украина. Сто лет назад албанцы там составляли десять процентов населения. Наша земля, а никакая не украинская, не молдавская и уж тем более не этих предателей гагаузов.

– Всего десять процентов? – спросил Пантелеймон.

– Один албанец пятерых итальянцев стоит, – серьезно сказал Энвер. – Что уж о вас, молдаванах говорить. Ничего, – закивал он головой, – вы еще будете частью Великой Албании. А я – губернатором Буджака.

8

Историческая область на юге Бессарабии

Пантелеймон молчал, оглушенный новой исторической реальностью.

– Ну что, посидели на дорожку? – привстал буджакский албанец Энвер.

– Можно вопрос? – приподнялся в свою очередь Пантелеймон.

– Конечно, папаша, – великодушно позволил Энвер.

– Почему вы не сказали мне, что приедете?

Энвер пожал плечами.

– А я никому не сказал, – сказал он. – Ребята увидели меня уже в Дюрресе 9 .

– Да, но вы же сами рискуете.

– Само собой, – согласился Энвер. – Но это не сравнить с другим риском – оставить тридцать албанцев с чемоданом, набитым бабками для итальянской мафии.

9

Туристический и портовый город в Албании