Папа для Тыковки. Вернуть любовь

Ха, обычно это заканчивалось иначе: «Лезешь куда не надо».

В общем, на этой «позитивной» ноте мы вчера и расстались.

А сегодня я снова случайно перетянула внимание на себя, приехав позже назначенного времени.

– Ну что, Алинка-Малинка, готова к выступлению? – открывая дверь дочке и помогая ей выбраться, улыбнулась я.

– Мама, ну какая я Малинка? Я зе Тыковка, – с важным видом поправила она.

– Ох, хорошо, что напомнила, – хлопнув себя по лбу, я метнулась к багажнику и вытащила из него оранжевый костюм, в поисках которого потратила столько времени и нервных клеток, что лучше не вспоминать.

– Теперь точно готовы. Идём, моя радость.

Огромная парковка была под завязку заставлена машинами, приехавшими на открытие торгово-развлекательного центра из разных уголков нашей области. Новые хозяева, выкупившие долгострой и сделавшие из него большой комплекс с магазинами, кафе и прочим, вложили немало средств в рекламу, чтобы привлечь сюда гостей.

И мне это не нравилось. К большим магазинам прилагаются большие густонаселённые кварталы, с многоэтажками и прочими атрибутами городской жизни, но не посёлок.

Как бы наши деревенские домики, не пустили под снос, с такими амбициями новых хозяев. Не зря же эти бизнесмены умасливают местное руководство. У всего есть причины. И в их благородство я не верю. Где крутятся большие деньги – его нет и в помине. Это я знала наверняка.

Звонок от Ларисы Павловны застал нас уже на подходе к концертному залу. Признаться, сама бы я ещё долго блуждала по этому лабиринту из лестниц и коридоров, но мужчина в форме охранника любезно согласился нас проводить.

Коснувшись сенсора, я ответила на вызов.

– Суворова, – рявкнула она, и пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть, – если через пять минут вы не появитесь, можешь распрощаться с местом в детском саду для своей дочки.

Вот же, зараза, бьёт прямо по больному. Знает же, насколько мне важно, чтобы Алина посещала детский сад, иначе с работой я могу распрощаться. А если я не смогу зарабатывать – жить нам будет не на что.

– Мы уже здесь, Лариса Павловна.

– Где здесь? – из-за распахнувшейся навстречу двери гримёрной выглянула злющая директриса. Я понимала причину её недовольства, но мы не виноваты, что всё так произошло. – Специально решила нам напакостить? Захотела подставить перед уважаемыми людьми? – прошипела она, напомнив мне в этот момент крыску из знаменитого мультфильма. Никогда не замечала подобного сходства, а тут прямо-таки снизошло озарение. Бывает же такое!

– Даже в мыслях не было. Авария на дороге, вот мы и припозднились.

– И почему только у тебя – то одно, то другое?

– Обстоятельства, – пожала я плечами.

– Ладно, это мы ещё обсудим, – отмахнулась она. – Теперь иди к зрителям, а то там людей слишком мало. Создавай массовку.

– Мне Алину нужно переодеть, – возразила я.

– Справимся без тебя. И вообще, лучше не зли меня, Софья. Делай, как сказала.

– Мамочка, – испуганно вскрикнула дочка, когда директриса бесцеремонно выдернула её ручку из моей, потянув на себя.

– Вы пугаете моего ребёнка, – процедила, готовая коршуном ринуться на обидчика.

– Вы посмотрите, какие мы нежные, – скривилась женщина. – Нарожают безотцовщину, а потом нянькаются, подтирая сопли. Пусть начинает взрослеть, не маленькая уже. Иначе, когда пойдёт в школу, заклюют.

– Не переживай, Софья, я пригляжу за малышкой, – из гримёрной выглянула воспитательница Алины, пожилая женщина, с которой у меня всегда были хорошие отношения.

Ей я доверяла, в отличие от Ларисы Павловны.

– Всё хорошо, моя радость, – присев на колени перед дочкой, произнесла я, – тётя Катя поможет тебе переодеться, а я подожду здесь, в зрительном зале. И когда ты выйдешь на сцену, помашу тебе рукой.

– Обещаешь? – с надеждой заглянув мне в глаза, уточнила она.

– Да, обещаю.

– Люблю тебя, мамочка, – сморгнув слезинку, зацепившуюся за реснички, прошептала моя кроха, покосившись на директрису. И тревога сдавила грудь.

– И я люблю тебя, милая. Вспомни, как мы с тобой репетировали, и ничего не бойся. Хорошо?

– Холосо.

Дочка скрылась за дверью вместе с воспитательницей, прихватившей с собой наш костюм. Фыркнув, за ними последовала и директриса. А я простояла ещё пару минут, бездумно глядя на дверное полотно с надписью «гримёрная», и не могла заставить себя сдвинуться с места, пока из зала не послышались редкие приветственные аплодисменты.

Началось. Алина выступает третьей. Осталось немного.

Глава 2

Тихонько приоткрыв дверь в концертный зал, я проскользнула к проходу. Первые ряды были заняты школьными учителями, старшеклассниками, работниками библиотеки и сельского клуба.

Похоже, согнали всех, до кого смогли дотянуться длинные руки нашей администрации.

Потом разместились родители участвующих в спектакле детей. И только несколько человек из общей массы мне были незнакомы. Я и раньше знала, что подобные мероприятия не пользуются популярностью у основного процента населения, сейчас же лишний раз в этом убедилась.

Ну и ладно. Нашим малышам выступать так будет проще. Считай, что все свои и никого не надо бояться.

– Я тебе место заняла, – махнув мне рукой с последнего ряда, привлекая внимание, позвала Василиса, одна из знакомых мамочек, с которой мы неплохо ладили.

– Спасибо, – поблагодарила, размещаясь на мягком сиденье под недовольные взгляды местной богемы, – но тут вроде нет дефицита со свободными креслами: половина зала пустая.

– А вдруг набегут, – фыркнула девушка.

– Что-то сомневаюсь, – пожала плечами.

– И не говори, больше шума было с этим представлением, – вздохнула она, вытащив из сумки зеркальце и окинув себя оценивающим взглядом. – Так и знала, что никого здесь не будет из этих богатеев.

– Но красоту навела, – заметила я.

– Красота – это святое, – посмеиваясь, парировала Василиса.

– Вы пришли посмотреть представление или поболтать? – недовольно одёрнула нас работница библиотеки.

– Одно другому не мешает, – не очень-то вежливо ответила подруга. – Тем более ещё не началось.

Эта девушка, со сказочным именем и милым личиком, имела стальные нервы и острый язык, благодаря чему могла заткнуть за пояс любого оратора. Поэтому те, кто хотя бы немного был с ней знаком, в открытую спорить опасались.