ПАПАПА (Современная китайская проза)

— Я согласна спать наверху, однако, брат, кровати все распределили, а где же будет спать наша мама?

— На ящиках! Под двуспальной кроватью есть два ящика, под односпальной — один, и под кроватью из внутренней комнаты — ещё один. Если их сложить, то получится четыре деревянных ящика, из которых выйдет целая кровать, шириной девяносто сантиметров, длиной два метра, высотой пятьдесят сантиметров. Она как раз поместится в северо-западный угол внешней комнаты. Я давно всё подсчитал. Я бы и сам хотел спать на этих ящиках, и если бы не женитьба, если бы я не был с Ли Юньфан, то я правда хотел бы там спать… Эрминь, прекрати ворчать на кухне, входи и скажи.

— Ящики неровные, ты хочешь уморить маму?

— Мы их выровняем битым кирпичом и деревом.

— Ну вот уже и кирпичи в ход пошли, ты точно хочешь маму погубить!

— Что ты ворчишь? Я ещё даже не сказал, что на ящики положим какие-нибудь вещи. Ворчишь без толку! Ты думаешь, мне самому приятно? Мам, не ешь ты так много льда, послушай. Я тебя прошу спать не на ящиках, а на мягком диване. Мы купим пружинный матрац и положим его на ящики, разве ж это можно будет назвать ящиком? Эрминь, скажи, если я для мамы обустрою диван, тебе в душе так же будет неспокойно? Если так, то это твои проблемы, не имеющие никакого отношения к ящикам.

Эрминь не ответила.

Уминь откинул покрывало на кровати и посмотрел на ящик, затем встал, не говоря ни слова. Сыминь тоже подошёл посмотреть, потом положил руку матери на ногу, как бы говоря — ничего не поделаешь, нет другого выхода.

Мать сказала: только впустую деньги тратить, подстелите соломенный матрац и довольно.

Чжан Даминь рассмеялся, пристыжённо начал тереть руки, будто они все в мыле.

— Мам, значит, диван… Теперь надо расставить столы. Складной стол в диаметре девяносто сантиметров. Между кроватью Саньминя и маминым диваном шестьдесят сантиметров, кровать Эрминь всего в тридцать сантиметров от входа, куда же его поставить? Я вам скажу: мы его поместим в том месте, где соединяются эти три кровати, он будет стоять ближе к кровати Эрминь. Не смотрите, я уже сто восемь раз всё перемерял. Вечером будем вешать занавеску, мужчины — снаружи, женщины внутри. Днём занавеску отодвинем, поставим складной стол, можно и есть, и уроки делать, кому что надо. А в хорошем настроении можно и в карты сыграть. Вечером снова стол складываем, стулья складываем, всё ставим за дверь. Таким образом, ночью не будем спотыкаться. И не наступим в ночной горшок, заблудившись.

— Складные стулья за дверь… А куда девать холодильник, который сейчас стоит за дверью?

Искренний взгляд Уминя был полон убеждённости и недоумения.

— Уминь, ты затронул больной вопрос. Посмотри сюда. После того как поставим вашу с Саньминем двухэтажную кровать, холодильник будет стоять здесь. Там — дверная рама внутренней комнаты, расстояние до центра — пятьдесят пять сантиметров. А знаешь, какая ширина у холодильника? Пятьдесят пять сантиметров! Чёрт побери! Если я не поставлю его здесь, то буду виноват перед ним. Однако холодильник — это не комод, он издаёт звуки, гудит через какие-то промежутки времени, гудит по нарастающей. Слышите? Снова загудел, да ещё и дрожит! Очень хорошо ощущается. Придётся вам с Саньминем потерпеть. В особенности Саньминю, который любит свешивать голову с кровати. Теперь ему придётся свешивать ноги.

Во внутренней комнате не раздавалось ни звука. Только все расслабились, как раздался грохот. Саньминь высунул голову из внутренней комнаты, лицо его побелело, голос стал грубым, как будто его обидели. Он заговорил громко, но не про холодильник, а про другой домашний электроприбор.

— А телевизор куда поставим?

Чжан Даминь оцепенел.

— Ты собираешься стол с тремя ящиками переставить во внутреннюю комнату и сделать из него туалетный столик. К этому у меня нет претензий. Ты ставишь холодильник практически мне на голову, но и к этому у меня нет претензий! Однако куда ты поставишь телевизор, который стоял на этом столе? Куда ты его поставишь?

Чжан Даминь и вправду оцепенел. Он начисто упустил из виду восемнадцатидюймовый телевизор марки «Куньлунь». Он выругался про себя даже громче, чем Саньминь — куда же поставить, куда поставить, куда, куда, куда, куда… Эти слова беспрестанно эхом звучали у него в голове.

— Саньминь, что ты так волнуешься? Это же всего лишь телевизор.

— …Куда поставишь телевизор?

— Я его целый день буду в руках держать, не сердись ты так!

Чжан Даминь привинтил с четырёх углов разделочной доски болты, к ним прикрутил четыре проволоки, а потом между болтами и проволокой водрузил телевизор. А потом… потом Чжан Даминь подвесил эту дурацкую чёрную вещь к балке внешней комнаты.

Свадьба была достаточно простой, однако этот подвешенный в воздухе телевизор стал предметом веселья, удивления и одобрения. Чжан Даминь, оставив невесту, встал под разделочной доской и полчаса рассказывал, что к чему. Он то доставал антенну, то вынимал источник тока, создавалось впечатление, что он выбирает себе провод, чтоб повеситься.

Веселье завершилось, все разошлись, молодожёны вошли в комнату для новобрачных. Наконец-то поженились. Наконец-то отгородились ото всех. Совершенно голыми они забрались на кровать, принадлежащую им одним. Чжан Даминь стоял на коленях в ногах кровати, то казалось, что он бежит стометровку, то казалось, что он только что завершил марафон, разные чувства переплетались в его душе, ему казалось, что всё происходит, как во сне. Ли Юньфан спросила, опираясь на изголовье кровати:

— Даминь, ты любишь меня?

— Если бы я тебя не любил, разве так старался бы?

Молодые люди зажили по-настоящему счастливой жизнью.

В июле следующего года три раза прошёл сильный дождь. Во время второго ливня канализация дворика засорилась из-за утонувшей кошки. Вымокший Саньминь, с нежностью прикрывая дождевиком свою одиннадцатую подружку, подошёл ко входу в дом. Ой! Раздался женский визг. Чжан Даминь в это время вычерпывал воду в одних трусах, похожих на рваную тряпку, которые еле держались на ягодицах. Услышав этот визг, Чжан Даминь поспешно прыгнул в воду. Дворик был похож на бассейн. Посередине была проложена доска, по обеим сторонам которой теперь плавали тазик для умывания и голова Чжан Даминя. Голова была вся мокрая, на лице не было никакого выражения, как будто голова сама по себе плавала там без тела. Из-за этого визга одиннадцатая подружка Саньминя произвела на Чжан Даминя крайне неприятное впечатление. Братец выбирал-выбирал, перебрал всю редьку на поле в полгектара и выбрал эту! Эх, никакого вкуса.

Саньминь, держа девушку за руку, ступил на доску, как будто спускался с корабля по сходням или даже на оборот — с пристани на корабль. В комнате было темно. Слышался шум дождя, вода медленно прибывала. Корабль мог вот-вот потонуть, качаясь на волнах в бурю. Ой! Чжан Даминь опять услышал визг. Девушка, едва вступив на корабль, тут же опрокинула ночной горшок, полный дождевой воды.

Саньминь вышел под дождь. Помогая вычерпывать воду, он сообщил тяжёлую новость. Он сказал: «Брат, я в мебельном магазине заказал двуспальную кровать и деньги уже отдал». Раздались раскаты грома. Чжан Даминь втянул голову в плечи, задрожал, как будто двуспальная кровать с грохотом упала с неба.

— Брат, помоги мне придумать, куда её поставить?

— Не будешь дальше выбирать? Устал?

— Как ни выбирай, только она одна.

— Ничего, что она такая нервная?

— Я привык, нормально.

— На вид достаточно легкомысленная.

— Она такой кажется, на самом деле совсем не легкомысленная, а очень понимающая. Всегда плачет во время фильмов. Если я буду к ней плохо относиться, то она и под колёса прыгнуть может, такая импульсивная. Это судьба. В любом случае, кровать уже куплена. Ведьма она или жаба, я её не променяю ни на кого.

— Зачем спешить с покупкой кровати, разве мебельный магазин закрывается?

— Моя вода тоже вскипела, я тоже хочу её налить в термос. Брат, выбери место, завтра я закажу велорикшу, чтоб её привезти. Обо всём остальном тебе не придётся заботиться.

— Не нанимай велорикшу, это дорого. Я сам принесу кровать, а ты придумай место, куда её поставить, хорошо?

— Нет. Ты не думай о перевозке, думай о том, куда поставить, в нашей семье только ты умеешь это делать. Куда скажешь, туда и поставлю. Если не придумаешь, куда поставить, не поможешь мне, то я не женюсь!