Папарацци

– Любовь бывает разной.

– Такая мне не нужна.

Она, будто проверяя меня на прочность, медленно пересекла гостиную и остановилась прямо передо мной.

— Уверен?

Я знал все ее уловки, предвидел каждый шаг, но тем не менее позволили ей поцеловать себя. Не смог отказать.

Старался не придавать большее значение этому действу, просто вторил движениям ее губ и языка, и гнал прочь пробуждающиеся воспоминания. Прошлое слишком опасно. Елена искусно притворялась ласковой и покладистой, и уже через несколько минут я ничего не хотел так, как трахнуть ее. Ненавидел себя за это желание, еще больше ненавидел ее.

Развернул ее спиной к себя, схватил за горло. Она решила, что это часть игры и охотно подчинялась. Я же думал о том, что если чуть сильней сжать пальцы на ее шее …

С самой первой встречи я понял, что Елена далеко не святая, но тогда меня это не смущало. Теперь же когда иллюзий не осталось, она виделась мне во всей красе. Меня раздражало как в ней все четко продумано и выверено. Как она не распылялась даже на лишние слова. Не человек с душой и сердцем, а отлаженный механизм, нацеленный на удовлетворение своих потребностей. Капкан, попав в который почти нет шансов выбраться, а если это и удается, то он отрывает от тебя приличный кусок плоти и рана потом еще долго ноет, заживая.

Яростно толкнул ее на диван, рывком задрал платье — это максимум нежности, которую она получит от меня.

То, что происходит между нами, грязно и порочно. Похоть в чистом виде.

Оргазм Елена больше похож на агонию. Она кончила с протяжным криком, безвольно падая на спинку дивана. Невольно вспомнил как несмело и стыдливо отдавалась мне Вика. Это разительно отличалось от того, что происходило здесь мгновения назад. Интересно, каким оскорбительным эпитетом она бы меня наградила, узнав об этом? И опять вернулось то гадкое чувство, какое я ощутил под ее пристальным взглядом. Почувствовал себя тем самым “отвратительным типом.”

С отвращением оттолкнул Елену, как использованный материал. В ней нет ни капли Викиного смущения. Она одернула короткое платье и с чувством собственного достоинства присела на диван, прикуривая новую сигарету.

— И кто она?

Вопрос застал меня врасплох.

— О чем ты?

Она не спешила с ответом, испытывая мое терпение.

— Я о той женщине, что занимает твои мысли.

— Не твое дело, — не хотел, чтобы Елена касалась ее своими грязными ручонками.

— Это ненадолго, — она не ревновала, оставалась спокойной, — ведь она — не я.

— В этом и смысл, — я давно пресытился ей.

— Не обманывай себя, — снова этот назидательный тон и сквозящее в каждом слове чувство превосходства, — ты не сможешь быть ни с кем, кроме меня.

В глубине души, я боялся, что окажется права. Боялся, что во мне такая же непроглядная тьма, как и в ней.

— Оставь ключи от квартиры, когда будешь уходить.

***

Ночью мне снится Вика. Она сидит у моей кровати в кресле, закинув свои стройные ножки, обтянутые черными узкими брюками, на прикроватную тумбочку. На ней свободная, чуть прозрачная рубашка, с подвернутыми до самого локтя рукавами распахнутым ворот. Волосы непривычно распущены, несколько мешающих прядей убраны за ухо. Она сосредоточенно изучает телефон у себя в руках. Хочется коснуться ее, снова окунуться в ее аромат. Вика, словно ощутив мой невысказанный порыв, отрывает взгляд от экрана в руках и с любопытством смотрит на меня. Смотрит долго и пристально, и нереальность окружающего мира медленно рассыпается. Понимаю, что никакой это не сон и Вика на самом деле рядом, караулит у моей постели.

— Давно ты тут? — растер лицо ладонями, чтобы окончательно проснуться.

— Достаточно давно, чтобы увидеть как ты пускаешь слюни во сне, — приподняла одну бровь, довольная своей шуткой. Но я слишком сонный, чтобы оценить ее по достоинству или дать достойный ответ.

— Который час? — первое, что меня волновало. — Почему ты меня не разбудила?

Вика лишь лукаво улыбнулась. Понятно, решила отомстить очередной подставой.

Взял с тумбочки телефон — проспал всего лишних полчаса. Не критично, еще есть время на пробежку. Возможно, и на утренний секс. Но глядя на свою богиню- воительницу, прекрасно осознавал, что пока это только мечты и что вряд ли мне перепадет хотя бы толика ее ласки. Но попытка не пытка.

Схватил ее за руку и рванул к себе. Она нелепо упала, обрушившись на мою грудь своими острыми локтями и едва не заехав коленом в самое стратегически важное место.

Думал, что в ее глазах вспыхнет огонь, и на меня посыпятся обвинения и грязные словечки, но она хладнокровна и не рвется в бой.

— Я не боюсь тебя, — лишь расслабленно выдохнула, и, черт побери, мне захотелось ее еще сильней.

— Я этого и не добиваюсь.

— Тогда почему все твои действия по отношению ко мне с позиции силы?

Простой, разумный вопрос, но я почувствовал себя пристыженным. Она будто говорит, что я делаю ей больно и получаю от этого садистское удовольствие.

— Это не так, — скорей опроверг собственные мысли, чем ее слова.

— Тогда отпусти.

Разжал пальцы и приготовился ощутить волну холода, которая последует как только она поднимется, унося с собой тепло своего тело.

Но она снова неподвижна.

— Почему ты не уходишь? — ощущал себя неопытным мальчишкой, плохо себе представляющим как обращаться с девушкой.

— Не хочу.

И это “не хочу” прозвучало как самое громкое и призывное “хочу”. Не заставил ее долго ждать и поцеловал.

Вика всегда выглядела агрессивной, преподносила себя как сильную женщину, но сейчас она предстала хрупкой и нежной.

Я впервые задумался о том, что совсем не подходит на роль девочки на одну ночь. Она из тех, кто воспринимают все близко к сердцу. Для таких не существует понятия “секс и ничего личного”, с ними всегда впоследствии проблемы.

Насколько ты ранима, Белоснежка? Простишь ли ты меня или будешь до конца дней вспоминать с ненавистью? Или забудешь, как только наступит утро? Чего я боялся больше?

Как только я попытался перейти от невинных поцелуев к активным действия, сразу получил отпор — Вика уперлось коленом мне в пах.

— Я тоже умею изъясняться с людьми с позиции силы.

Но я уже был заведен и по щелчку не мог остыть и отступить ее. В такие моменты голова отказывалась работать, и я готов был даже опуститься до жалкой мольбы.

— Вик, я умру, если не окажусь в тебе, — “уговаривал” поцелуями, но она оставалась непреклонна.

— Никто еще от этого не умирал. Прими душ.

Она безжалостно оставила постель и, смущенно поправляя смятую рубашку, покинула спальню.

Вместо рекомендованного холодного душа, я отправился на запланированную ранее пробежку. Это лучше прочищает мозги и возвращает контроль над головой и телом.

По возвращении меня встретил аппетитный запах домашней еды. Сразу пробудилось детское чувство возвращения домой. Стало не по себе, что Вика способно так легко играть на самых потаенных чувствах.

На кухню я вошел уже заранее рассерженным.