Пар — это смерть

[Котт — так звали одного из них. Великий фехтовальщик и дуэлянт, напор которого сравнивали с грозой и ураганом…]

В прошлый раз было что-то про Бриарея, а теперь метаморфоза какая-то иная. Перед собой я вижу не могучий силуэт человека-великана, а стройную фигуру, чей черный плащ треплет ветер, а в руке вместо привычного оружия гудят переплетенные молнии, сжатые до острого лезвия. Подобные галлюцинации теперь не так сильно удивляют, возможно, психические заболевания вполне обыденны для синкеров, которые так быстро развиваются. Силы вапориума никогда не были безопасны для обычных людей.

Я не знаю как, но рывком ухожу от падающего на меня тела, и разворачиваюсь на немыслимой скорости. Нож играюче перелетает из левой руки в правую, а потом лезвие озаряется разрядами электричества, чтобы три раза пронзить бок чудовищного зверя. Только сейчас мне удается вывести волка из себя и снова отскакиваю от резкого разворота туловища врага. Но только для того, чтобы скопировать прием и скакнуть обратно без паузы, чтобы два раза вонзить нож в горло.

Красные линии и узоры перед глазами сменяются на молнии, которые словно сняли ускоренной съемкой и получили на выходе слоу-мо. В глазах альфа-самца я не вижу страха, но теперь на меня будто смотрят с уважением, как на равного. Но это означает лишь то, что из разряда игрушки я перешел в разряд настоящего врага.

Шкура волка резко увеличивает яркость, а потом светящаяся волна расходится во все стороны. Убежать от нее невозможно, бреши в надвигающемся фронте тоже нет. Меня никогда не сбивала машина, но, наверное, ощущения были бы схожими, когда волна достигла моего тела. Возросшей реакцией я успел лишь прикрыть лицо руками перед тем, как полететь спиной вперед и долго катиться.

До ушей достигают вопли миноров, которых тоже раскидало все стороны, и не все из них уверенно встают на ноги. А вот майор бежит ко мне со всех ног, но тем самым лишь приближает свой конец. Пока мистическое усиление все еще действует, я могу выйти победителем в этом бою.

Начинается безудержная пляска, где обе стороны боятся получить удар, но я двигаюсь даже быстрее монстра. Словно меня штормовые ветра подталкивают в спину, а вот волку бьют прямо в лицо. Мех противника теперь светится очень тускло, но постепенно возвращает яркость. Могу предположить, что это своего рода перезарядка. И когда она будет завершена, можно ожидать очередного удара, от которого невозможно увернуться.

Поэтому я лишь ускоряю напор собственных атак и наплевательски отношусь к защите. В боках колет, дышать очень сложно, руки готовы отваливаться, а в ногах дикая слабость, но я пытаюсь преодолеть собственный предел, чтобы выйти победителем из этой схватки. Как отбойный молоток крушу волка, для которого большое тело теперь становится недостатком. Возможно, сейчас я двигаюсь намного быстрее того, на что в принципе способно даже тренированное человеческое тело. Мех волка теперь почти полностью окрашен в красный цвет, а поза выдает страх.

Да, последнее я вижу очень ясно: теперь я здесь альфа и веду в этой схватке. У меня есть неоспоримое преимущество перед зверем в наличии интеллекта, а монстр является заложником инстинктов. И если я силой воли могу подавить естественные реакции, то врагу это недоступно, поэтому он начинает пятиться, впервые за бой. Правда, это палка о двух концах: загоняя зверя в угол, ты делаешь его в два раза опаснее.

И я за это расплачиваюсь, когда пасть щелкает перед моим телом, и моя левая рука оказывается на грани уничтожения. Боли не чувствую, хотя вниз тут же льется дождь из моей крови. К счастью, это еще не ливень, но кровотечение остановить не получится, пока клыки разрывают плоть. Чтобы не дать волку тянуть конечность на себя, я сам двигаюсь вперед и как сумасшедший, как берсерк, превращаю шею врага в решето. Длины оружия не хватит, чтобы дойти до сердца, поэтому остается только это.

Кажется, что сейчас я бы убил любого человека, даже ребенка, если бы от этого зависела моя жизнь. Дыхание смерти — эту поэтическую метафору я не смогу объяснить никакими словами, но чувствую, что это мои последние вдохи, через секунд десять мое сознание померкнет, а сердце остановится. Возможно, близкую смерть может почувствовать каждый человек. Или это благодаря церебро я считываю кризис в организме, которое подошло к последней черте. Как бы там ни было, скоро я отдохну вне зависимости от исхода схватки.

Неожиданно монстр выпускает мою руку и пытается сбежать, признав поражение. Правда, сил у меня хватает только на то, чтобы не упасть, нож уже лежит на полу, а руки плетями висят по бокам. Те миноры, что могут ходить, отступают вместе с вожаком, но последнего все же настигает смерть, но не от моей руки.

Возникает длинное лезвие, которое перерубает задние лапы, после чего синкер делает разворот вокруг своей оси, чтобы набрать инерцию и обрушить второй удар на хребет волка, легко перерубая туловище на две половинки. Низшие монстры от такого зрелища бросаются врассыпную, а я просто падаю на землю. Сил стоять больше нет.

[Суммаризация полученного опыта. Готово. Выдано 2 очка развития]

— Я знал, что ты тот еще зверь, — до моего слуха долетает очень знакомый голос. Несмотря на обстоятельства, с владельцем этого голоса я не хочу встречаться сейчас. Да и в любое другое время мое мнение будет таким же.

Синкер ногой переворачивает мое тело, а я пытаюсь сконцентрировать расплывающееся зрение на фигуре спасителя, который на самом деле спасителем не является. Надо мной стоит Ли Дун с недоброй ухмылкой, а его рука, которую отрезал Мясник, на месте.

— Если я бы я знал, что могу тебя контролировать, то даже предложил бы присоединиться к своей банде, но, увы, — Ли Дун присаживается на корточки и качает головой. — Ты не из тех, кто годится на эту роль. В тебе нет амбиций, только желание выжить и обрести свободу. А теперь скажи, где твоя группа?

Я бы ничего ему не сказал, даже если бы мог. Кажется, что язык не слушается, а связки парализованы. И Ли Дун понимает, что ничего от меня не добьется даже угрозами или побоями, так как я на пороге смерти. Теперь скорее всего добьет и пойдет дальше творить свои темные дела.

— Ну уж нет, ты выживешь, сучонок, и расскажешь мне, где прячутся остальные из твоей группы. Если я кого-то приговариваю к смерти, то казнь должна свершиться, что бы ни случилось. Окончательно меня остановит только смерть, но на нее тебе надеяться глупо. Вы можете только бежать, ныкаться или пытаться спрятаться под юбку администрации, но это лишь отсрочка неизбежного.

Говоря это мне, азиат копается в своих карманах и достает какой-то флакон, словно с духами. Но понимаю, что это не парфюм, когда он просто выливает мне это в рот. Сопротивляться невозможно и чуть насмерть не поперхнулся безвкусной жидкостью. Только сейчас понимаю, насколько меня мучает жажда, а потом по телу начинают ходить волны прохлады. Это не похоже на яд, скорее на исцеление, так как мне становится лучше, хотя не настолько, чтобы встать и оказать сопротивление. Очевидно, Ли Дун не хочет, чтобы я отбросил коньки до того, как расскажу, где отец Григорий, Эмбер, Люциан и Кристиан.

Потом меня закидывают на плечо, как мешок картошки, после чего куда-то несут. Несмотря на полученную помощь, сильно лучше мне не стало. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, а проблема с распадом тела не решена. Да, я заметил, что получил аж два очка развития, но это означает, что в моем теле сейчас возникли новые мутации. Если сравнить с это с погружением под воду, то на моих ногах прибавилось пару гирей.

В какой-то момент я все же теряю сознание, поэтому почти весь путь провел в бессознательной темноте, где в какой-то момент даже привиделся сон, где по ночному лесу, наполненному лунным светом, бежит огромный волк, чей мех впитывает призрачный свет ночного светила…