Шрифт:
Джордж Райт
Para bellum
A long time ago, in a galaxy far, far away…
«Таким образом, в результате всех принятых мер тотальной войны, которая казалась неминуемой, удалось избежать. Мир был сохранен, но цивилизация более не существовала как единое целое. Система изоляционизма была введена в жизнь в несколько этапов. Сперва были прекращены дипломатические отношения с Восточным полушарием, затем торговые, затем была полностью перекрыта граница и приняты соответствующие технические меры для ликвидации телефонной, телеграфной и радиосвязи. В этот период была введена в действие Система Пограничного Контроля (СПК). Образующие ее устройства делают совершенно невозможным для какого-либо материального тела пересечь границу между полушариями по суше, по воде, под водой, по воздуху или через околопланетное космическое пространство. Аналогичная система была создана и противником. Насколько эффективны оказались эти системы, показали первые же годы, в течение которых были полностью истреблены все виды животных, совершавших ежегодные миграции из одного полушария
С тех пор мир сохраняется уже триста лет. Все это время у нас нет достоверной информации о событиях, происходящих в Восточном полушарии. Точно также можно с уверенностью утверждать, что Восточное полушарие не располагает информацией о нас. Нет оснований полагать, что за триста лет агрессивная доктрина Восточного полушария изменилась. Угроза с его стороны реальна, и забывать об этом нельзя. Мы постоянно совершенствуем наш надежный щит — Систему Пограничного Контроля, постоянно укрепляем мощь нашей армии, готовой в любую минуту отразить всякие посягательства врага на мир и благополучие народов Западного полушария.»
Генерал Гарнер еще раз перелистал личное дело Хоуса, затем отложил его в сторону и нажал кнопку селектора: — Пусть войдет.
Дверь распахнулась. Вошедший щелкнул каблуками.
— Господин генерал! Лейтенант Хоус по вашему приказанию…
— Вольно, лейтенант. Проходите, садитесь.
Некоторое время генерал всматривался в лицо лейтенанта. Молодое открытое лицо, сияющие глаза… Это юноша сделал открытие, которым собирается осчастливить человечество.
— Я прочел ваш рапорт самым внимательным образом. И все же я прошу вас лично рассказать о происходивших с вами событиях.
— Две недели назад, седьмого числа, я вылетел в пограничный сектор Дельта-3 на самолете класса F310M. В задачу полета входило испытание нового типа двигателей в условиях длительного беспосадочного перелета. В 15:05 я получил метеопредупреждение о начинающейся буре в заданном районе. Я запросил базу и получил приказ продолжить полет. Вскоре я вошел в полосу шторма. Грозовые разряды создавали сильные помехи, и связь с землей практически прекратилась. Поэтому, вероятно, я не получил приказа вернуться, когда буря усилилась. Вести машину в создавшихся условиях было крайне сложно, и один из двигателей вышел из строя — очевидно, новая конструкция содержит скрытый дефект.
— Наши инженеры уже разбираются в этом. Продолжайте, лейтенант.
— Я не мог совершить вынужденную посадку — подо мной был океан. Нагрузка на оставшиеся двигатели резко возросла, и, опасаясь за них, я снизил мощность. Самолет уже не мог сопротивляться натиску бури, и меня сносило все дальше в океан. Когда я взглянул на приборы, чтобы определить свои координаты, то не поверил своим глазам: я пересекал Границу! Катапультироваться было уже поздно. Я ожидал, что в следующую секунду буду расстрелян СПК противника. Но секунды шли, и ничего не происходило. Я осознал невероятный факт: В СПК Восточного полушария существует брешь, и я в нее проскочил! Разумеется, я решил использовать это обстоятельство и произвести разведку. Итак, я изменил курс и летел туда, куда меня нес ураган. Это позволило сэкономить горючее. Затем буря осталась позади. За те несколько часов, что я летел над океаном Восточного полушария, я не встретил ни одного корабля. Наконец я достиг суши. Все это время я был начеку, ожидая атаки, но атаки не было. Что еще более удивило меня — я не мог поймать ни одной радиопередачи. Я даже подумал, что противник обогнал нас в техническом развитии и использует принципиально новый способ связи.
— И, несмотря на это, вы не попытались вернуться. Это было крайне неосмотрительно с вашей стороны. Ведь брешь в СПК противника могла закрыться, особенно если бы вас обнаружили, и все ваши ценные сведения были бы похоронены вместе с вами.
— Признаться, мной овладело страшное любопытство. Но ведь я ничего не нарушил! Связи с базой не было, а инструкций для такой ситуации просто не существует. Никому ведь не могло прийти в голову, что можно проникнуть в Восточное полушарие.
«Ошибаетесь, молодой человек», — подумал генерал, но ничего не сказал.
— Итак, я летел над сушей. Внизу не было ничего интересного: голые скалы, холмистая равнина, леса. Компьютер самолета анализировал поступающую информацию, но также ничего не обнаружил. Наконец, он подал мне сигнал, что пора возвращаться, иначе не хватит горючего на обратный полет. В этот момент я заметил в густом лесу какую-то проплешину и свернул туда. Еще издали я понял, что подлетаю к базе ВВС. Данные, выданные компьютером, успокоили меня: база была давным-давно заброшена. Никакого движения, все излучения фоновые. Я прошел над ней на бреющем полете и разглядел провалившуюся крышу ангара, полуразрушенный диспетчерский пункт, заросшее мхом и травой летное поле. Я понимаю, это был рискованный шаг, но я пошел на посадку.
— Это был верх безрассудства! Вы хотя бы подумали, что у вас горючего в обрез и один двигатель неисправен?
— Да, но я подумал, что, возможно, на земле мне удастся исправить поломку и что военная база, хотя и брошенная, предоставит больше полезной информации, чем аэрофотосъемка лесов и холмов.
Итак, я сел благополучно. Вокруг по-прежнему не было никакого движения, и я отправился осматривать базу. Разумеется, я включил систему дистанционного самоуничтожения самолета и все время держал палец на кнопке на случай внезапного нападения. Но скоро я понял, что никакого нападения ждать не приходится. База была мертва уже
сотни лет. Причем она была не эвакуирована, а просто брошена. В ангарах я обнаружил несколько старинных самолетов, изъеденных коррозией, покореженных рухнувшими перекрытиями. Насколько я разбираюсь в истории авиации, такие машины состояли на вооружении 3 века назад. Я нашел некоторые инструменты, которые надеялся использовать для ремонта двигателя. В одном из проржавевших топливных баков осталось довольно много горючего. Тут я по достоинство оценил новые двигатели, способные работать на чем угодно. В одном из помещений командного пункта я наткнулся на скелет в истлевших лохмотьях. Судя по полусгнившим погонам, это был офицер. В черепе его зияла дыра, а рядом валялся ржавый старинный пистолет: видимо, этот человек застрелился. Больше ни на базе, ни в соседнем летном городке я не видел людей, ни живых, ни мертвых; впрочем, доступ в некоторые помещения преграждали запертые металлические двери, а в некоторые я не решился войти, так как они выглядели слишком ветхими. После этого осмотра я позволил себе несколько часов сна, предоставив компьютеру следить за обстановкой.Следующий день я посвятил ремонту. Полностью исправить двигатель мне не удалось, но я заставил его работать с половинной мощностью. Я решил испробовать старинное топливо и заправил им один бак. Сделав несколько пробных кругов над аэродромом, я решил продолжить разведку и облететь окрестности. Мне попалось еще несколько военных объектов; все они были в том же состоянии, что и первая база. Затем я обнаружил железную дорогу. Если бы не компьютер, я бы не заметил: ее скрывали густые заросли. Я полетел вдоль нее и вскоре увидел поезд. Деревья росли прямо сквозь дыры в крышах вагонов. В дальнейшем мне не раз попадались такие поезда. Железнодорожная ветка привела меня в небольшой город. Здесь не было аэродрома, и я не мог исследовать город вблизи, но и сверху было видно, что он давным-давно мертв. Большинство зданий носило следы пожаров. кое-где на улицах виднелись ржавые остовы автомобилей. Двигаясь вдоль железной дороги, я миновал еще несколько городов, уже более крупных. Значительные разрушения, а также искореженная военная техника на улицах указывали на то, что некогда здесь шли боевые действия. Исходя из характера разрушений, не применялось ни ядерное оружие, ни даже массовые бомбардировки; дело ограничилось артобстрелом и уличными боями. Все эти руины были безжизненны. В одном из городов я совершил посадку. Экскурсия по городу оказалась довольно опасным занятием: один раз невдалеке от меня рухнула стена дома, дважды мне приходилось отстреливаться от стай одичавших собак. Видел я и полчища крыс. Я заходил в здания, казавшиеся мне особенно надежными, и часто натыкался в них на останки их обитателей. Судя по позам, эти люди умерли от голода или болезней. Причиной смерти мог быть и холод — судя по тому, что мне почти не попадались книги или деревянная мебель, они были пущены на топливо в зимнее время.
Закончив осмотр города, я вернулся на самолет и проверил с помощью своей аптечки, не подцепил ли я какую-нибудь заразу в мертвом городе.
— Об этом следовало подумать прежде, чем соваться туда, — пробурчал генерал.
— К счастью, все обошлось благополучно, и я вернулся на брошенную базу. В принципе ничто не мешало мне возвращаться в Западное полушарие, но я решил установить масштабы катастрофы, постигшей наших врагов.
В последующие дни я совершал дальние полеты в разные части континента. Всюду мне открывалась одна и та же картина: буйство дикой природы, поглощающей руины городов. В некоторых из них я набрал наиболее сохранившихся газет и журналов. Сам я, конечно, не знаю языков Восточного полушария, но думаю, что эти издания прольют свет на обстоятельства катастрофы. В одном из полетов я был атакован: какая-то автоматическая система, не вышедшая из строя окончательно за 3 столетия, выпустила по мне ракету, которая взорвалась, едва оторвавшись от земли. Лишь на пятый день, пролетая над южной частью континента, я заметил людей.
Я увидел столб дыма, поднимавшийся из джунглей, и полетел туда. Внизу оказалось небольшая деревушка, состоящая из крытых пальмовыми листьями хижин. В центре ее горел большой костер, вокруг которого плясали полуголые люди. Когда я прошел над ними на бреющем полете, они сперва окаменели от ужаса, а потом бросились кто куда. Очевидно, они никогда не видели самолета. Еще несколько раз мне встречались подобные поселения в джунглях. Компьютер, анализируя снимки этих людей, прилетел к выводу, что не все они — представители коренной южной расы. Предки многих из них пришли с севера, когда гибель цивилизации сделала жизнь там затруднительной. Впрочем, я видел людей и в умеренных широтах. Здесь сохранился более высокий уровень культуры: дома в деревнях сложены из крепких бревен, жители занимаются земледелием и скотоводством. Впрочем, как и на юге, люди встречаются здесь крайне редко, поселения находятся на больших расстояниях друг от друга и между ними, по-видимому, не существует сообщения. Гораздо чаще я наблюдал брошенные деревни, а несколько раз видел полуразрушенные деревянные крепости, что свидетельствует о том, что и после гибели городов местные жители не прекратили воевать друг с другом.
Во время своих полетов мне приходилось огибать некоторые районы из-за крайне высокой радиоактивности, Должно быть, там находятся разрушенные атомные электростанции или склады ядерного оружия. В основном же природа Восточного полушария залечила некогда нанесенные ей раны. На юге, где растительности развивается особенно бурно, развалины городов почти полностью поглощены джунглями. Плотины на большинстве рек разрушены.
Четыре дня назад, когда память компьютера была уже до отказа забита информацией, а кабина самолета — реликвиями, я в последний раз заправился на базе и взял курс на Западное полушарие. Я беспрепятственно пересек границу — теперь меня не удивляло, что СПК Восточного полушария не действует.