Пара для дикого альфы

— Какая разница, — буркнул Штейн, и все затихло. Подозреваю, он просто сбежал от навязчивых похвал, которые начинали напрягать даже меня в моем полусне. А может, и сам мой жених, и его неожиданная забота мне просто приснились?

Я снова заснула еще до его возвращения. И опять потянулись дни болезни. Но с каждым днем чувствовала я себя все лучше, а периоды бодрствования становились все короче. В один из дней я попросила Стеллу:

— Принесите мне что-нибудь почитать.

— Но доктор ничего об этом не говорил! — испугалась она. — У вас может заболеть голова!

— Она заболит от скуки. Может даже взорваться, — мрачно пробурчала я. — Ну пожалуйста! Я все равно не буду подолгу валяться с книжкой.

Но каких именно книг хочу, я забыла уточнить, и Стелла выбрала на свой вкус. Это оказалась американская классика. «Над пропастью во ржи», «Унесенные ветром», «Шум и ярость». Вздохнув, я выбрала из этого то, что больше всего напоминало любовный роман, и погрузилась в злоключения Скарлетт О’Хара. Вот кто не расстраивался из-за вынужденных браков! Жаль, но даже ее пример не помогал мне почувствовать себя лучше.

Я выздоравливала, но слишком медленно. Потому что после выздоровления впереди ждала свадьба. Иногда мне казалось, что мой организм хитрит, ища способы ее оттянуть.

Так как я еще была слишком слаба, то часто могла задремать ни с того ни с сего. И в такие моменты мне снова чудились те ласковые сильные руки, которые ухаживали за мной в первые дни недуга. Чья-то ладонь ложилась мне на лоб, кто-то переворачивал меня и подтыкал одеяло. И вот однажды, очнувшись, я обнаружила, что это был не сон.

Райан Штейн в домашней одежде — свободных брюках и рубашке с расстегнутым воротом — сидел у моей кровати и изучал назначения врача. Заметив, что я открыла глаза, он слегка вздрогнул от неожиданности, но не отдернул руку, как застигнутый на горячем. Мне показалось, что он слегка поморщился от перспективы разговора.

Я была сонной, а мой мозг еще не пришел в норму после температуры. Я не следила за языком и в глубине души считала, что больной позволительно нести всякую чушь. Поэтому недолго думая ляпнула:

— Зачем ты притворяешься ублюдком?

Он лишь вздернул брови, опустив листки с назначениями на стол.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты ведешь себя, как настоящий негодяй, говоришь мне разные гадости и… и обращаешься со мной, как со шлюхой, а сам ухаживаешь за мной, когда я не вижу. Зачем тебе эта маска?

Он зло усмехнулся, демонстрируя острые клыки.

— У тебя устаревшие сведения. Настоящие негодяи ведут себя иначе. Показать как?

В груди поселился холодок неприятного предчувствия оттого, что я понимала: он вполне может показать. Дать мне это ощутить на своей шкуре. Но вместе с тем я не могла отвести взгляда от его белозубой улыбки, которая делала и без того красивое лицо моего будущего мужа совершенно неотразимым.

— Не надо. Лучше оставайся таким, как сейчас.

— Не понимаю, о чем ты, — повторил он. — Я новичок в этом городе, не знаю здешних врачей и не представляю, на что они способны. Зато как оборотень я хорошо чувствую запах болезни и могу понять, каково состояние больного. Почему бы этим не воспользоваться? Не рассчитывай валяться в кровати месяцами, крошка. Как только ты сможешь стоять на ногах, на тебя нацепят свадебное платье и отправят к алтарю. Потом можешь возвращаться в постель. Мою. Только без этой тряпки, — и он слегка дернул за торчащий из-под одеяла край моей ночной рубашки.

Я отшатнулась. Конечно, в моем нынешнем состоянии это была не самая лучшая идея. Голова снова закружилась, и я упала обратно на подушки. Штейн хмыкнул, посмотрел, будто я забавная зверюшка. Конечно, кем ещё я могу для него быть? Минутная слабость, когда я посчитала его почти нормальным, прошла. И вновь передо мной был оборотень. Вот только, если он хотел стать моим мужем, то должен понимать, что и у меня есть потребности. Становиться постельной игрушкой я не хочу!

— Значит, нет? — словно у самой себя спросила я. — И это тоже маска?

— Конечно, дорогая. Всё мы носим маски. Врем. Изворачиваемся, чтобы получить то, что так отчаянно желаем. Деньги, власть, секс, — камешки, из которых строится пресловутое "хочу". Сейчас я бы не отказался от тебя в качестве десерта. И если бы не твоё состояние, ты бы поняла, какой я на самом деле.

Его рука, что спокойно лежала на кровати после того, как я совершила свой маленький акт протеста, начала снова двигаться ко мне. А голос… Небо! Нормальная женщина таяла бы, если бы слова не были такими противными! Ну, почему все это досталось мне?

— Марго, не думай, что когда-нибудь сможешь сбежать. Или навредить себе или мне. Оборотни чувствуют угрозу. Не все, но я могу. Я могу очень многое…

Я как завороженная смотрела в его глаза, которые подобно небесно-голубым омутам влекли к себе, и хотела… Просто хотела, чтобы все сейчас закончилось. А быть может, не кончалось никогда. Мой мозг, ослабший после болезни, подавал слишком запутанные сигналы.

Райан становился все ближе. Он даже успел куда-то деть моё одеяло, и теперь та самая сорочка, что так не понравилась ему, была единственной защитой.

— Не нужно, — выдохнула и откинулась назад, стараясь быть как можно дальше от него.

— Я буду брать то, что хочу. Запомни это.

И поцеловал меня.

Не сказать, что это был мой первый опыт, но все же я ожидала чего угодно. И та грубость, настойчивость, с которой он впился в мои губы, могли бы сильно испугать. Но и это стало для меня полной неожиданностью… Мне понравилось. Как мой будущий муж сминает их, подавляя своей силой, утверждая свою власть надо мной.

Всего мгновение, и я осознала эти эмоции. Тревога забилась в висках, я попыталась вырваться, но он держал крепко, не прерывая поцелуя, который для меня стал одновременно и ужасом, и наслаждением.

— И чего хочу я, ты, конечно, не спросишь, — прикусила губу, всё ещё чувствуя его аромат. Такой у меня ассоциировался не с городом, а скорее с непроходимыми зелёными лесами, в которых без труда можно было затеряться. Вот только не мне, не в моей ситуации и не сейчас. К тому же волки ориентировались в лесу лучше драконов, и если я сбегу снова, захочу хотя бы увидеть тот лес, обрыв…

Сжала руки в кулаки, потому что вместе с мыслями о смерти пришли мысли и о братике. Мне придётся терпеть ради Филла. Я должна сделать так, чтобы он выздоровел, а потом… Что будет потом, значения уже не имеет. Я видела только одну цель, ради которой просто обязана терпеть.