Пара для медведя одиночки

Иной раз, если нарушителей приходилось «обезвреживать», то есть запирать навсегда, их человеческим родственникам и друзьям внушали, что те погибли или пропали без вести. В любом случае, если ОПО поручили Трофиму поймать нэнги, следовательно, для ее близких уже был готов план! А это значит – Рем точно знал, что у Леси есть муж и сын.

Но мать же твою! Как?! Какого…

Муж! Да еще и ребенок! Это как… как удар по яйцам и под дых одновременно! Не знаешь за какой болевой центр хвататься!

Конкуренции с другим мужиком Трофим не боялся. Он альфа-оборотень. Такие никогда не проигрывают простым людям. Да и равным себе тоже крайне редко уступят. Трофим нравился женщинам: и двусущим и человечкам. На вербера часто западали, так что в своей привлекательности он не сомневался. К тому же, Трофим имел хороший дом, большой участок и очень приличные средства… Он мог многое дать своей женщине. Какая уж тут конкуренция?

Но ребенок… ребенок означает прочную привязку в семье. Женщина может ненавидеть мужа, но жить с ним ради ребенка! Особенно если сын обожает папу, если у них прекрасные отношения… Женщины… они такие… их хлебом не корми – дай самопожертвоваться ради ребенка.

Не факт, что Леся такая… Она ведь драконица. А, значит, гордая, сильная, знает себе цену…

Но… надежду на то, что завладеть ею будет легко и быстро, новость обрубала просто на корню.

Трофим заметался по комнате. В голове барабанило, в ушах гудела кровь. До зуда хотелось убивать. Убить! Уничтожить соперника! Звериные инстинкты рвались наружу, мышцы звенели от напряжения и желания сломать, разорвать на части этого ублюдка, который похитил его нэнги и так с ней обращался! У нормального мужика жена не лежит на снегу с пневмонией. Не бродит по поселку без цели и конечной точки пути. Потерянная и тяжело больная. Это его, его вина! Этой сволочи, которая смела к ней прикасаться, быть ее мужиком в постели!

Действительно ли Трофим считал, что супруг Леси виновен в случившемся или же ему просто хотелось так думать… сложно сказать. Только внутри вербера бушевали такие страсти… Бешенство застило глаза алым… Ярость клокотала в груди и вырывалась из глотки рычанием. Настоящим уже, звериным!

Руки сжались в кулаки, все тело, словно пушечное ядро было нацелено на одно – избавиться от соперника, наказать этого ублюдка!

Впервые в жизни Трофим не мог справиться со звериным нутром. Обычно оно четко подчинялось человеку. Потому что человек ведь главный. Он – всему голова. А вот сейчас…

Он даже не сразу сообразил, что начал неожиданно обращаться.

Но если Трофим не мог управлять собой, уже не владел даже своим телом, с этим легко справилась нэнги.

Она испугалась, вся побледнела, дернулась назад и едва не опрокинулась вместе с креслом. Трофим не думал – действовал на инстинктах. Поймал, поставил и… опять поплыл. Нет, реально, как полный дебил! Поплыл, глядя на ее тонкую, белую шею, на узкие плечи… такие совершенные, такие соблазнительные, изысканные…

Он едва коснулся их, а затем даже не осмелел – обнаглел, потому что инстинкты опять взяли верх. Снова! В который раз за последний час! Он чуть сжал пальцами плотные, идеальные мышцы плеч нэнги… коснулся ключиц…

Отскочил, потому что понял – теряет контроль. Окончательно и бесповоротно.

Над телом, над инстинктами, над мыслями… И… над действиями… Вот что самое худшее. А этого нельзя было допустить. Только не опять! Хватит уже терять голову! Пора бы взяться за ум.

– Ты не должна бояться меня! Не должна! Я никогда тебя не обижу! Ни за что на свете!

Он то ли хрипел, то ли стонал. Но точно не говорил.

Трофим выдержал между ними дистанцию. Достаточную, чтобы снова суметь разговаривать… Не рычать, не целовать, не касаться. Говорить! А не ныть!

И думать о том, что спросила у него нэнги.

Попробовал отдышаться и произнес, вроде бы, чуть спокойней:

– Я никогда тебя не обижу… Это невозможно, Леся…

Она изучала его. Смотрела. Думала.

– Так что с моими близкими? – спросила очень тихо и вкрадчиво. Даже, кажется, чутка опасливо.

– Я сейчас позвоню Рему… Эм… Харему Фокину – главе местного ОПО. Предполагаю, они позаботились, чтобы тебя не искали…

Он сказал это без задней мысли. Имея в виду то, о чем недавно рассуждал сам с собой. Скорее всего, родственникам внушили, что Леся куда-то уехала или типа того. Нэнги пока не совершила ничего такого, чтобы ее запереть в застенках навеки. Лишь начала превращение и не показывала своего зверя людям. Да и сам Рем вроде бы упоминал, что ее планируется обучать, а не изолировать.

Однако нэнги поняла все по-своему. Подскочила, округлила в ужасе глаза, посмотрела затравленным зверем.

– Ппозаботились? Что они сделали? Мой сын… он ведь ни в чем не виноват… Он…

Трофим сглотнул ком в горле. Почему-то захотелось заплакать. Он в жизни никогда не плакал! Даже на похоронах Славы! Даже тогда держался. Стиснул зубы до скрежета, сжал челюсти до боли, острыми ногтями оборотня разодрал кожу ладоней до крови. Не позволил себе этой бабской слабости, капитуляции перед эмоциями. И… вдруг… развезло. Как слюнтяя последнего.

Трофим сглотнул, постарался сдержаться. И произнес со всем чувством.

– Успокойся. Ничего им не сделали. Скорее всего, внушили, что ты уехала к подруге, в командировку, к больной родственнице или вроде того. Обычно поступают именно так. Я сейчас позвоню, и мы все выясним. Не паникуй! Твоих близких никто не тронет!

– Ты уверен? – спросила она совсем тихо. Вся сжалась, воззрилась так… как на последнюю надежду.

Трофим снова поддался порыву: эмоции и желанию. Уперся рукой в стол, наклонился к ней ближе, поймал взгляд. Опьянел от этого враз. Аж повело снова. Но все же выдохнул:

– Да. Я абсолютно уверен! Иначе не говорил бы.

И чтобы совсем не утратить самообладание, отшатнулся, и вызвал Рема с телефона на ухе. А затем, чтобы она совсем поверила и не сомневалась, пальцем включил громкую связь.

– Привет. Моя нэнги очнулась…

Он дернулся после слова «моя» – сказал ведь на чистых инстинктах, что чувствовал – то и выложил, и покосился на Лесю. Но она вроде бы не переживала. Наверняка, опять поняла все по-своему. «Моя», в смысле, которую он выходил или поймал, или вроде того. Ну, что ж, это и к лучшему.

– Это хорошо, – среагировал верпантера.

– Ты на громкой связи. Она переживает за своих близких. Поясни, что ничего с ними не сделали.

– Разумеется! Мы внушили им, что Леся уехала по заданию редакции в другой город. Она ведь фрилансер журналист… Пишет очерки, интервью и прочие вещи. А для этого часто приходится встречаться с кем-то, куда-то отправляться. Вернется через неделю-другую. То, что связи нет объяснили тем, что там нужна особенная симка, да и сотовый плохо ловит. Поэтому как поедет назад – сразу же позвонит.