Пара для саламандра. Академия драконьего пламени

— Скучала? — хорёк, то есть, лиссуш, вынырнул из ниоткуда, поводя хвостом и смешно морща нос.

— Не успела, знаешь ли, — всё тело наливалось усталостью и нещадно ныло. Похоже, чудодейственная магия магистра-изувера переставала действовать. Если я свалюсь от усталости ещё до начала дуэли — это будет смешно.

Мрачно посмотрела на копошащихся паучков. Так звать их гораздо приятнее, чем тараканчиками. Да и похожи больше.

— Что такая хмурая? — зверек по-прежнему не раскрывал пасть, но я слышала каждое слово.

Я очень веселая, разве не видно? — усмехнулась криво, сжимая пальцы в кулак.

Не плакать. Я сильная. Я справлюсь. Больше всё равно некому.

Лапки просеменили ко мне. “Священный” зверь меня уже не удивлял. Подумаешь — говорящее и весьма разумное животное. Может, это какой-нибудь заколдованный принц?

— Видно, — показалось — или пасть ухмыльнулась?

Роскошный хвост коснулся ладони, щекоча густой шерстью.

— Так, а теперь скажи, в чём дело? В конце концов, я твой зверь. Мне поручено тебе помогать.

Важно так заявил! Уши торчком, хвост распушил!

— Может, поможешь мне выиграть дуэль, не полагаясь на то, что этот… Роэран боится тараканчиков? — потрясла коробкой, не надеясь на ответ.

И, тем неожиданнее было услышать:

— Помогу, почему нет? Всё очень просто — пойдем, сходим в храм!

А? Я не ослышалась?

— Прости, — медленно произнесла, стараясь сдержаться, — ты мне предлагаешь поупрашивать местных. богов? — я даже не помню, есть ли они. Найана никогда не была особенно религиозной.

— Религия здесь не причем, — коготки процокали по столу, — боги или есть, или нет. Верить или не верить, просить или не просить — решать только тебе. Тебе стоило бы быть более доверчивой, учитывая, что тебя перенес сюда именно бог.

Хорошо, что я всё-таки сидела. Так ведь и упасть можно. Значит, тот незнакомец.

— Да. И он ждёт тебя, — зверёк смешно склонил голову.

Вот только.

— Энг сказал, что просил такую, как я. Значит, твой бог выполнял его просьбу? Я не желаю иметь никаких дел с тем, кто подло действует за чужой спиной. И так подставил меня.

Никогда до этого не видела, как звери смеются. Да настоящие, наверное, и не могли. А моё безымянное чучелко — пожалуйста! Кстати.

— А как тебя зовут, а, мохнатый?

— Оррадуверт. Но для тебя, так и быть.

— Орвер. Или Вер?

— Можно, — милостиво согласились, — что касается энга — милая, иногда богам приходится действовать окольными путями. Его прошение пришлось кстати, только и всего. Смешно подумать, что иначе бог плясал бы под дудку какого-то драконьего недоноска.

Ух, какие мы важные и гордые!

Знаю, что не надо было никуда соваться. Тем более, придется нарушить распорядок Академии и выйти за её ворота. Нет, это не было запрещено, но не во время же занятий! Впрочем, кто виноват, что меня выгнали? Не я, правильно. Одним нарушением больше, одним меньше — помирать, так с музыкой!

Так что на улицу я вышла, как ни в чем не бывало.

Редкие адепты меня не трогали, преподавателей, к счастью, не встретила.

Привратника в Айтваре не было. Я уже знала, что здесь стоит очень сложная система защитных чар, которая не пропустит ничего враждебного адептам и магистрам. Каким образом она определяет степень вредоносности дракона или человека — не знаю.

Зато, точно знаю, что, если адепту запрещено выходить за ворота, его жетон не сработает. Мой висел на груди и весело мигнул.

Жить можно.

Каким чудом добрела до центральной площади — не знаю. Ноги горели, голова кружилась, и хотелось упасть в обморок. Но это лучше делать на что-нибудь мягенькое.

В общем и целом — всё. Приехали. Поезд дальше не идёт, вагоны пошли под откос.

Центральный храм драконьих богов, которых, кажется, было всего трое верховных — по главенствующим драконьим расам, и несколько богов величины меньшей, был открыт для всех. Здесь было на удивление не пусто, но я старалась не привлекать внимания. Не думаю, что люди здесь частые гости.

Вот только Орвер тащил меня дальше. Мимо постамента с величественным воином, на лице которого застыла брезгливая надменность. Мимо невероятной красоты статуи женщины-драконицы, чьи искусно выполненные из сапфиров глаза смотрели пусто и холодно. Мимо третьего дракона — одетого в просторную хламиду. Он не был таким надменным, как те двое, но держал в руках книгу и, казалось, был увлечен лишь ей.

Мы же прошли ещё дальше. Туда, где не было окон и света. Ни одной лампы. Маленькое пространство, которое окружали колонны. Пустой постамент. Ни статуи, ни даров — ничего. Пыль и тишина.

И четкое ощущение чьего-то пристального взгляда.

Я не успела ничего спросить — на миг по заброшенному святилищу словно пронесся ветер.

— Пришла… Сама пришла… Что ж, я рад.

Голос лишь отдаленно напоминал того, кого я слышала на Земле. Сейчас он был лишен цвета и объема, казался лишь тенью, записью, отзвуком.

— Да, я стал таким. Мой народ почти уничтожен. Меня легко было сместить с пьедестала. Это чушь, что драконьи боги едины, девочка. Здесь каждый дерется за себя. А народ проигравшего уходит в забвение.

Сделала нерешительный шаг. Покрутила головой.

— Вы… действительно бог? Это вы меня сюда переместили?

— Да и снова да.

Тени сгустились, расступились — и выпустили знакомого незнакомца в тёмном глухом плаще.

— Тебе не стоит видеть моего истинного облика, девочка, — усмехнулся брошенный бог. А потом вдруг распахнул объятья, — иди сюда, малышка. Поплачь. Я могу быть и злым, и жестоким, и коварным, но не для тебя — запомни это. И не сейчас.

Глупостью было поверить? Ещё какой. Но я была на пределе. Ещё немного — и перегорю. Не знаю, как сказочные воители и бывшие студентки, спортсменки и менеджеры по продажам легко осваивались в чужих мирах. Я бы точно сошла с ума. Если бы не.

Шаг. Другой. Третий. Влетаю в чужие объятья — и плачу. Кричу, молочу руками по чужой спине, и говорю, говорю, говорю, захлебываясь. Обо всём.

Глава 2

О том, что была молоденькой дурой и поверила лживым словам. О том, как хотела помочь семье после смерти отца и была ради этого готова на всё. Или так думала. Как поверила в сказку о прекрасном принце, но принц оказался безжалостным чудовищем.

Обо всём. Обо всём на свете — и ни о чем по-настоящему важном для чужого божества.