Пара из дома номер 9

Позже, после того как Том со Снежком возвращается в дом и они втроем усаживаются поужинать вокруг маленького деревянного стола на кухне – Саффи отодвинула его от стены, чтобы освободить место для Лорны, – она снова затрагивает тему ребенка.

– Так вы уже придумали какое-нибудь имя? Или несколько имен?

– Не совсем, – говорит Саффи с набитым ртом.

– А мальчик или девочка – вы собираетесь узнавать?

Саффи смотрит на Тома.

– Нет. Мы хотим, чтобы это был сюрприз.

– Ты хочешь, – добродушно поправляет Том. – Я не против узнать.

– Я просто думаю, что это будет приятный сюрприз.

– Но если мы узнаем, то поймем, в какой цвет покрасить детскую!

Саффи закатывает глаза.

– Какой ты у меня практичный! – говорит она с нежностью. – Мы можем покрасить ее в бледно-серый цвет.

Лорна старается удержаться от гримасы. Что за цвет для детской – серый? Разве это цвет?

Саффи тянется через стол, берет руку Тома и сжимает ее. Дочь Лорны больше похожа на своего отца в выражении чувств, но любовь, которую она испытывает к этому мужчине, буквально светится в ее глазах. Это еще больше подчеркивает, чего Лорне не хватает в отношениях с Альберто. И вообще с любым из мужчин в ее прошлом, кроме, может быть, Юэна. Но они были так молоды…

Саффи откладывает нож и вилку, взгляд ее затуманивается.

– Я все время думаю о бабушке. Она должна была бы находиться здесь, с нами.

– Я знаю, дорогая, – мягко говорит Лорна.

На глаза Саффи наворачиваются слезы.

– Как ты думаешь, ей хорошо там, в «Элм-Брук»? Я беспокоюсь, что бабушка несчастна и не понимает, почему она там. Что у нее бывают моменты, когда ей страшно. Как ты думаешь, мы могли бы привезти ее сюда, к нам в гости?

– Это может сбить ее с толку. А там о ней хорошо заботятся. Это хороший дом престарелых, я все разузнала.

У Саффи глаза всегда были на мокром месте, как говорила Лорна. Она была невероятно чувствительным ребенком. Однажды во время отдыха в Португалии, когда ей было девять лет, Саффи разрыдалась в ресторане, увидев в аквариуме омаров, которых должны были вскоре сварить на кухне. Ей понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя. Она часами переживала из-за бездомного человека на улице или бродячей собаки.

– Но… это ведь не ее дом, правда?

– То, что ты живешь здесь, наверное, напоминает тебе о ней?

Саффи кривится, сдерживая слезы.

– Напоминает. И я скучаю по ней.

– Я тоже. – Лорна осознает, что это правда. Когда родилась Саффи, Роуз сразу полюбила свою единственную внучку, и они всегда были очень близки. Лорне было приятно, что они так тепло относятся друг к другу, и она старалась – действительно старалась – не быть третьей лишней, когда они были вместе. Они были так похожи между собой – она это видела. Но различия стали причиной отчуждения между Лорной и ее матерью, и она поклялась, что никогда не позволит, чтобы подобное случилось с ней и Саффи.

– Почему бы тебе не показать мне, где будет детская комната? – предлагает Лорна, надеясь подбодрить дочь.

Лицо Саффи светлеет, и она ведет Лорну в коридор и вверх по лестнице.

– Мы собираемся купить ковровую дорожку на ступени, но не можем определиться с выбором материала. Может быть, шерстяную… – Саффи пожимает плечами. – Или что-то в этом роде.

На верхней площадке они сворачивают в маленькую спальню. Размер ее примерно восемь на девять футов, не больше, по левую сторону расположен камин; Лорна понимает, что для детской комната идеально подходит. Сейчас она пуста, если не считать нескольких коробок, сложенных в углу. Ковровое покрытие снято, открыв некрашеные половицы, а обои выцвели. Но, как только Лорна заходит в комнату, ее охватывает чувство дежавю, настолько острое, что приходится опереться на подоконник.

– Что случилось? – спрашивает Саффи с тревогой в голосе. – С тобой все в порядке?

– Да. Просто… – Лорна поворачивается к окну, выходящему на задний двор. Отсюда она может видеть фиолетовое дерево. Оно было фиолетовым только весной, а потом листья становились зелеными и опадали на зиму, устилая лужайку. Лорна поворачивается и протягивает руку, чтобы коснуться обоев. Она помнит. Помнит, как лежала в постели в этой самой комнате и пыталась угадать очертания лиц в бутонах роз на обоях.

Лорна поворачивается к дочери.

– Кажется, это была моя детская.

9

Тео

Могила выглядит голой. Желтые розы, которые Тео принес сюда на прошлой неделе, уже побурели и высохли. Жаркая погода, должно быть, ускорила их увядание.

– Значит, твой отец больше не приходит сюда? – спрашивает стоящая рядом Джен, озвучивая мысли Тео.

– Ты удивлена? – произносит он, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно.

В ответ его жена поднимает ухоженные брови. Она слегка сжимает его руку, но ничего не говорит. Тео знает, что она не любит его отца – да и с чего бы ей любить его после того, как он отнесся к ней? – но никогда не говорит о нем плохо. Жена протягивает Тео букет ярких цветов, которые они купили по дороге сюда.

– Я оставлю тебя ненадолго.

– Ты не обязана уходить.

– Я знаю, что ты любишь с ней разговаривать.

Он улыбается ей.

– Ты считаешь это странным.

Тео сказал Джен об этом однажды, в самом начале их отношений, а потом сразу же пожалел об этом. Он не хотел, чтобы она считала его плаксивым маменькиным сынком.

– Конечно, это не странно. Я просто жалею, что у меня не было возможности познакомиться с ней.

– Ты бы ей понравилась.

И это чистая правда. Джен нравится всем. Она мгновенно располагает к себе людей своей энергией и душевной теплотой. Ее нельзя не полюбить.

Жена тянется к Тео и целует его, для чего ей приходится встать на цыпочки.

– Я буду неподалеку, почитаю надписи на старых могилах.

– А вот это как раз странно… – смеется Тео.

– Да ну тебя! Это интересно! – Джен улыбается ему через плечо и идет к старому потрескавшемуся надгробию, увенчанному высокой фигурой ангела.

Тео смотрит ей вслед. На Джен длинная летняя юбка и облегающая футболка. Ее плечи расправлены, узел землянично-белокурых волос на макушке подрагивает, когда она уверенной размашистой походкой направляется в сторону старой части кладбища.

Затем Тео поворачивается обратно к могиле своей матери.

– Она старается держаться, мама, – говорит он. – Она все еще не забеременела, и я знаю, что она волнуется. Мы пытались почти год.

Тео задается вопросом, смог бы он говорить так же откровенно, будь его мать жива? Наклоняется, чтобы вынуть мертвые розы из вазы. Едкий запах затхлой воды бьет в нос. Тео запихивает розы в пластиковый пакет, чтобы потом отправить их в компостную кучу, и заменяет свежим букетом.