Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)

Володя развернулся и, стараясь как можно аккуратнее использовать скобу, двинул обратной дорогой.

Спейс-джампер мертвого арийца был пуст. Покойник железной хваткой вцепился в скобу, и Вове пришлось потихоньку отрезать ему большой палец. Теперь было две скобы, но таблетка от страха перестала работать. Страх проснулся и уже грыз Вову изнутри.

«Правая рука. Подтянуться. Вытянуть левую. Сжать кулак. Прилепить скобу. Ослабить жим правой. Отлепить скобу. Подтянуться. Левая рука».

Стало трудно дышать. Пот градом тек по лицу, струился по бокам. Сердце колотило под ребра. Страх пытался вывернуть желудок наизнанку.

– Подтянуться. Вытянуть правую руку, – повторял Вова, карабкаясь в темноте по телу «подковы» туда, где маяком мигал свет в рубке управления.

Володя уже не чувствовал тела. Оно могло подвести Володю и выпустить скобу. Оно стало деревянным.

– Железным, – говорил Володя страху. – Я стал механическим бойцом. Уходи! – приказывал он, но страх не подчинялся. А Володя повторял дальше: – Сжать кулак. Прилепить скобу. Ослабить жим правой. Отлепить скобу. Подтянуться.

Механический боец карабкался к изгибу «подковы».

– Ту-тук, – громыхало внутри него механическое сердце.

– Ту-тук, – повторяли магнитные скобы, лязгая об обшивку станции.

Володя из последних сил подтянулся и вогнал скобу прямо под стекло иллюминатора. Иллюминатор был большой и сегментный, размером во всю рубку управления. Он заменял ей потолок и часть стены, чтобы капитану «Ленинца» хорошо было видно планету, которую Родина призвала его защищать.

В моргающем свете аварийного электричества Вова разглядел лицо капитана. Тот сидел пристегнутым в кресле перед главной вычислительной машиной, задрав голову. Даже отсюда, снаружи, Володе было видно, что лицо у него такое же, как и у арийского пилота. Того, что отдал Вове свою скобу. Того, который хотел сдаться советской армии и спасти свою жизнь, но попал под луч непонятного арийского оружия и умер нехорошей смертью. Капитан сидел в кресле, закинув голову и уронив руку. Под ней на полу лежал ворох бумаг.

– Я пришел уже, – прошептал Вова. Слезы душили его и не давали кричать. – Я сейчас.

Володя распалил резак и стал прожигать металлические полосы, что держали мозаику сегментного иллюминатора. Сделаны они были с выдумкой и красиво, так что в центре получалась советская пятиконечная звезда. Невидимая рука помогала Вове и выдавливала изнутри треугольники стекол. Она тоже хотела, чтобы Володя поскорее справился со своим делом. Как можно раньше. Прежде, чем закончится воздух в скафандре китайского лифтера.

Подождав, пока из проделанного отверстия вылетит последний клочок бумаги, Володя нырнул внутрь и грохнулся об пол. Он встал на карачки, подполз к креслу. Поднялся и обессиленно рухнул прямо на колени капитану. Резиновыми пальцами тронул кнопки вычислительной машины. Ее экран ожил.

– Введите код доступа, – вспыхнул он.

Володя не знал кода. Он помнил только цифры, которым научил его товарищ батальонный комиссар. Научил давно, казалось, в другой уже жизни.

Вова набрал первые восемь. Потом следующие. Потом еще.

Перед ним снова возник комиссар Околышев и укоризненно покачал головой.

– Я не ошибся, товарищ капитан, – прошептал Вова.

– Код доступа введен, – подтвердила главная вычислительная машина орбитальной станции «Ленинец».

Володя откинулся в кресле и заколотил в машину остальные цифры. Теперь они все были в ней. Все девятьсот шестьдесят.

Володя сидел перед огромным стеклянным окном, в центре которого была вырезана пятиконечная звезда. За окном медленно вращалась кумачовая планета. Ее поверхность шевелилась от миллионов трепещущих на ветру флагов, что держали миллионы людей. Они разом вышли на улицы и площади, чтобы поприветствовать Вову. Поздравить его с победой. Они пели песни и кричали «ура!».

А где-то внизу, под Вовиными ногами, мерцала сиреневым червоточина межпространственного перехода. Величественно выплывали из нее дредноуты краснознаменного флота, ряды и шеренги советских истребителей, сухогрузы с бойцами, припасами, оружием и патронами. На мостиках стояли их отважные капитаны и держали под козырек, приветствуя Вову.

Ему не нужно было смотреть туда. Он просто знал.

Евгений Гаркушев Имя для эсминца

Три тяжелых танкера мчались сквозь черноту космоса, выстроившись в цепочку. Капитаны экономили энергию на противометеоритной защите, так необходимой в поясе астероидов. Идущий в хвосте каравана старый танкер «Георгий Димитров» – первопроходец трассы Юпитер – Луна – уже пару раз попадал в передряги при одиночных полетах. Теперь его надежно защищала тяжелая громада самого крупного универсального транспортника Солнечной системы и Советского Союза «Путь к коммунизму». В тени гиганта терялся и малотоннажный танкер «Лунная радуга».

Караван возглавлял и оберегал от возможных вражеских поползновений единственный малый корабль огневой поддержки «Удалой», по старой морской классификации – эсминец. Правда, авианесущий эсминец – к борту корабля были пристыкованы два истребителя МиГ-214, к дальним космическим перелетам неприспособленные, но весьма эффективные в локальных космических схватках.

Капитан Рокотов, сидя в рубке эсминца среди десятка информационных панелей, пристально наблюдал за близлежащими астероидами. Места здесь были неспокойные, шалили пираты. Крупному конвою с эсминцем охранения вряд ли грозила серьезная опасность, но на три танкера одного эсминца маловато. Слишком велик куш – если пираты прознают о тайном маршруте каравана.

– Капитан Рокотов!

Дребезжащий голос, прогремевший в мини-наушниках внешней системы конференц-связи, заставил капитана поморщиться.

– Слушаю вас, товарищ Смыков.

– Какова обстановка снаружи? Нет ли посторонних объектов?

– Всё тихо.

– Спасибо. Я отдохну пару часов, товарищ капитан?

– Разумеется, товарищ комиссар.

Капитан не смог сдержать тяжелого вздоха. И всё у политрука не как у людей. Отдохнет он, пока караван пробирается среди астероидов…

Нет, для сотрудника политуправления – а их Рокотов встречал на своем боевом пути немало – Владлен Смыков был вполне приличным человеком. Весьма и весьма подкованный в идеологии, комиссар часто не придерживался боевого распорядка. Соответственно, складывалось ощущение, что Смыков следит за тем, что происходит на корабле, постоянно, днем и ночью, временами отлучаясь подремать на два-три часа. Такая у него работа, понятно… Но между капитаном и комиссаром могли бы быть и более теплые отношения. Наверное, и были бы. Если бы не Анечка.

Офицер связи и резервный программист, лейтенант Анна Рассадова, красавица и в недавнем прошлом отличница, сбольшим интересом посещала политзанятия, но плечистый красавец-капитан нравился ей куда больше, чем невзрачный потомственный политработник с идеологически верным именем Владлен. Пусть Иван Рокотов был не так красноречив и образован, его называли настоящим «космическим волком». А идеологически… Все они коммунисты и комсомольцы! Беспартийным на передовом крае борьбы за ресурсы и территории не место.