Парад скелетов

— Каким бы ни был твой подарок, я все равно от него не откажусь, чтобы тебя не обидеть.

— Тогда — жди…

— Приезжай…

После этого разговора капитан Лосовски позвонил своему другу в ЦРУ и назначил встречу. Разговоры по телефону на темы оперативной работы не рекомендуются… 

Глава девятая

Перед ужином меня пригласили на перевязку.

Признаться, печень меня беспокоила больше, чем все остальное, кроме надоевших гипсовых повязок. Но от них я с помощью долговязого профессора уже избавился. Значит, осталась только печень. Сами переломы уже практически не болели. У меня вообще организм так устроен, что заживает все быстро. И переломы срастаются быстро. Но с ампутацией части печени я столкнулся впервые, как впервые услышал о способности печени регенерировать. Но мне еще заведующий отделением на следующий день после операции сообщил, что печень обладает удивительными регенерирующими способностями. Тогда пожалел, что у человеческой головы такой способности нет. Я не намекал врачу на свое лицо. Но он, видимо, именно так и понял, осмотрел мое лицо внимательно.

— По пластической хирургии я не специалист, но, если есть желание, могу посоветовать специалиста. Хотя бы для консультации…

— Спасибо, переживу, — отказался я, вызвав его глубокое непонимание.

Медсестра то ли заступила на суточное дежурство, то ли вообще была ко мне приставлена на постоянной основе и перешла на казарменное положение, но на перевязку меня позвала та самая Светлана, что поила крапивным чаем и помогала избавляться от экспериментального костюма. Пригласили меня на перевязку впервые с моего поселения в госпитале. Раньше перевязку делали на месте. Но, видимо, считалось, что я активно вхожу в боевую форму, следовательно, могу уже преодолеть в коридоре полосу препятствий. Это, конечно, не специальная полоса препятствий спецназа ГРУ. Я довольно бойко и ловко лавировал между стульями с сидящими на них больными, и единственным моим огрехом был момент, когда я слегка задел ногу бронелобого подполковника. Ту самую, которую танк переехал. Подполковник поморщился, хотя я, как мне кажется, легче танка. Но даже не матюгнулся. Он вообще относился ко мне, кажется, с уважением. И с тем же уважением передо мной почти извинился:

— Ничего, старлей, я сам виноват, что ногу вытянул.

Я вежливо не улыбнулся в ответ. И поспешил дальше. Футбольным болельщиком я не был и потому телетрансляцией не интересовался. Так и добрался до перевязочной.

Там меня ждало новое испытание. Хотя, если говорить по правде, испытанием это было больше для медсестры. Она отдирала пластырь с моего живота, а для меня это, признаюсь, гораздо неприятнее самой операции по удалению части печени. И потому я корчил такие рожи, что ввел Светлану в тихий ужас. Сильно побледнев, она сказала только одно слово:

— Подождите…

И стремительно убежала. А ведь я, кажется, ни разу не улыбнулся. Хотя и допускаю мысль, что непроизвольно это сделал.

Видимо, вернуться в одиночестве Светлана не решилась и привела с собой дежурного врача, мужчину немолодых лет, от которого, мягко говоря, слегка попахивало свежим спиртом. Наверное, врач перед выходом «саданул» для храбрости. Я его понял, не одобрил, но принял все это как должное. И вдвоем они принялись осматривать мои швы, что-то обсуждая шелестящим шепотом, в котором я смог уловить только их удивление.

— Сколько дней после операции прошло? — спросил врач.

Медсестра ответила.

— Такого не бывает …

При этом сам же начал сразу себе противоречить.

— Надо это сфотографировать.

Светлана вытащила из кармана трубку и затрещала камерой. Мой правый бок, кажется, стал каким-то предметом медицинского несоответствия.

— Вы слышали про препараты, которые ему дают? — спросила медсестра врача.

— Краем уха. Что-то китайское…

— Может быть — это?

— Кто его знает, — врач выпрямился. — Это выше моего понимания. Швы снять не забудь. Там все уже заросло. А с печенью что?

Он стал пальцами продавливать мою печень, определяя границы.

— А где была ампутация? В каком месте? — Врач откровенно не находил место, где мне кусок печени откромсали. — Нет, это выше моего понимания… Абсолютно…

Он резко выпрямился и сразу шагнул к двери. Еще раз напомнил Светлане:

— Швы…

И вышел.

Она же смотрела на мой правый бок.

— И что? — спросил я.

— Не могут швы так быстро зарастать. Не могут. Природа против этого, — сказала Светлана.

— Значит, могут, — постарался я быть не менее категоричным, чем дежурный врач.

— А скажите, зачем вам эти редкие препараты прописали? Да еще с таким строгим учетом… У наркосодержащих препаратов учет не столь жесткий.

— Военная тайна.

У Светланы глаза расширились от удивления и возмущения.

— Мы вас по кускам собирали, а вы… — медсестра готова была обидеться.

Но кто ей сказал, что я болтливый человек и просто обожаю на каждом углу горстями государственные и военные тайны разбрасывать!

— Это в связи с переходом на новую службу.

— Уходите из спецназа?

— Ухожу.

— Куда — тоже военная тайна?

— Не очень. В Федеральную службу охраны. Буду охранять президента. Отбор туда, сами, Светлана, должны понимать, какой. А я свою службу, можно сказать, уже начал. Препараты из Китая будут поставлять ему. А на мне их испытывали, — говорил я так серьезно, что сам в это поверил.

И Светлана поверила. Точно.

И принялась вытаскивать из моего тела только что срезанные медицинскими ножничками шелковые нитки операционных швов. Это было не больно…

* * *

Из невнятного объяснения медсестры я понял, что у меня не просто нежданно-негаданно заросли операционные швы, но и сразу начали рассасываться коллоидные рубцы, что обычно происходит лет через десять после наложения таких швов. После полостной операции этот процесс обычно затягивается. Более того, врач на ощупь не нашел места, где у меня была прооперирована печень. Печень могла и должна была бы регенерировать в течение года, может быть, больше. Но за неделю произойти восстановление никак не должно.

— А за какое время у ящерицы отрастает новый хвост взамен утерянного? — спросил я, не совсем уверенно считая себя в чем-то сродни ящерице [21] .

Медсестра этого не знала. Я тоже не знал, как объяснить происходящее со мной. Как и медсестра, мог только предположить, что сработали китайские препараты. Возможно, электромагнитные колебания костюма образовали вместе с этими препаратами какую-то совместную оздоравливающую систему. Но это были только предположения.

21

В 2009 году китайские ученые выставляли в Интернете видеозапись с материалами эксперимента, согласно которому австралийской сцинковой ящерице из рода Morenthia вводили какие-то особые препараты, после чего отброшенный хвост регенерировал в течение двух с половиной часов. Препарат просто ускорял процесс регенерации, который обычно длится около месяца. Исследования показали, что у теплокровных животных и у человека ген регенерации тоже существует, только находится в подавленном мутацией состоянии. Но частично он все же работает, о чем говорит способность регенерировать печень, ногти и волосы. Так, китайские генетики определили, что активизации гена регенерации сильно способствует тестостероновая терапия, то есть введение в организм тестостерона (мужского полового гормона). И не случайно тестостерон порой используется спортсменами при лечении травм и в период подготовки к ответственным соревнованиям. Исходя из этого, был сделан вывод, что после принятия тестостерона организм регенерирует не только отдельные органы, но и вообще физические силы. Так, боксер, принимающий тестостерон, восстанавливается в перерывах между раундами, тогда как его соперник — нет. Вследствие этого тестостерон был причислен к допинговым препаратам и запрещен к применению спортсменами в период подготовки к соревнованиям. Китайские ученые разработали растительные заменители тестостерона, которые оказывают более сильное воздействие на организм, чем естественный мужской половой гормон, и не определяются современными системами поиска допинга в крови. Этим объясняется небывалый успех китайской команды на Олимпийских играх в Пекине в 2008 году.

Таких удивительных результатов китайским ученым удалось добиться, развивая и продолжая дело, начатое малоизвестным, но очень интересным китайским врачом-экспериментатором Цзян Каньчдженом, создавшим водоплавающих кур, кукурузу, дающую урожай, в три раза превышающий обычный, и в дополнение к этому дающую пшеничные колосья, излечившим множество неизлечимых больных, и открывшим секрет омоложения человека. Сама история Цзяна захватывающа и интересна. Не признанный официальной наукой, был гоним в Китае во времена культурной революции. Бежал в СССР, где тоже не был признан ученым миром, а все его послания к ученому миру СССР оставались без ответа вследствие работы принципа «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Ученый работал дворником и грузчиком, а вечерами в подвале своего дома проводил научные эксперименты. Суть его работ сводится к возможности передачи информации от одного живого организма к другому с помощью особого спектра частот электромагнитных волн. Автор предлагает читателю самому найти по «поиску» в Интернете статьи об удивительном китайце и поинтересоваться его работами в этой области. Вот первая попавшаяся ссылка:asp? artId=9938.

В перевязочную вернулся дежурный врач. От него спиртным пахло уже сильнее, и запах был более свежим.

— Я написал на завтрашнее утро направление на УЗИ. Посмотрим, что там у вас в организме происходит. УЗИ у нас на втором этаже делают. На один этаж спуститься, я думаю, не проблема для вас. Лифт у нас, к сожалению, не работает.

— Не получится, — спокойно отказался я. — Завтра меня в госпитале не будет.

— Как? Совсем? Выписывают? — не поверил врач.

— Нет. Просто с самого раннего утра уезжаю по делам. Кроме того, на УЗИ меня можно доставить только в бессознательном состоянии. Сам я туда не пойду даже по приказу старшего по должности. У меня у друга жена работала на аппарате УЗИ. Когда была беременная, рассматривала постоянно свой плод. В результате родился психически больной ребенок. Умные ученые говорят, что УЗИ — хуже радиоактивного облучения.