Парадиз

– Все притворяются, - сказал он сердито, - и вы, Герт, больше всего. Сухой вы и бессердечный человек. Надо еще цикл стихов написать, вот вы и выдумываете себе любовь. Одна из вас говорит и чувствует по-настоящему, это - Клеопатра. Но ведь ей хорошо: она - сумасшедшая.

– Молчите вы, несносный человек, - сказала Ломова с отчаянием в голосе.

Потом все поехали в "Ниццу".

Герт ехал вместе с Наташей, говорил ей, что влюблен в нее, и они целовались всю дорогу.

В "Ницце", в отдельном номере, где за перегородкой был альков и зеркало было изрезано именами пьяных любовников, все окончательно потеряли голову, и даже Гребнев стал рассказывать Герардовой по-французски нескромный анекдот.

Герт стоял на коленях перед Наташей и упрашивал ее раздеться.

– Древняя царица не стыдилась своих рабов, - говорил Герт заплетающимся языком, - а мы твои рабы.

– Я тебя, принц, люблю, - говорила Наташа и смотрела на Герта странными верующими глазами. Я тебя люблю. Раздеться, говоришь. Ну, хорошо. Мне все равно.

IV

С этой ночи не могла Наташа забыть своего кудрявого принца. Все ждала его возвращения. Но он не приезжал к ней.

Это было очень странно, что он не приезжал к ней. Она бродила среди столиков на веранде "Парадиза", искала его, но вокруг все были чужие, равнодушные, пьяные лица, а его не было.

И Дарья Ивановна, и Аглая, и Катюша, и даже усатый хозяин в цилиндре стали замечать, что с Наташей творится что-то неладное. Кто-то сказал:

– Клеопатра сошла с ума.

И все сразу поверили в это, но никто не знал, что надо делать теперь, да и думать об этом никому не хотелось: в "Парадизе" можно быть, и сумасшедшей. Все равно.

Уже все привыкли к ее надменным жестам и гордым глазам, и уже все называли ее то "царицей", то "королевой".

– Пожалуйте за тот столик: вас господин просит, - сказал однажды лакей.

И Наташа уже хотела пройти мимо не отвечая, как вдруг заметила, что за столиком сидит Гребнев: она узнала его.

– Где же мой принц?
– спросила она, подходя к Гребневу.

– Ваш принц?
– сказал Гребнев.
– Но зачем вам принц?

– Он мои ноги целовал, - сказала Наташа и нахмурила брови.

– Постой, постой, - сказал Гребкев, - он сейчас в меланхолии и сидит дома. Поедем к нему.

И они поехали.

Когда Гребнев с Наташей приехали к Герту, он не удивился, увидев их.

– Что с вами, принц?
– сказала Наташа, нежно касаясь его руки.

– Благодарю покорно. Я здоров, - сказал Герт, рассеянно улыбаясь.

– Вот вы подарили мне кольцо, - сказала Наташа, - я хочу вам вернуть его.

– Ах, нет, нет. Я ничего вам не дарил.

– Но вы позабыли, принц, - сказала Наташа, чуть не плача.
– Вы подарили мне кольцо и сказали, что любите меня.

Герт засмеялся и сказал:

– Да! Ведь ты гордая царица - Клеопатра.

– Принц...

– И красивая.

– Но так нельзя, - сказал Гребнев, - так нельзя.

– Это почему?
– в свою очередь, разозлился Герт.
– Это что - дружеский совет?

– Дело не в этом, - сказал Гребнев, усмехаясь.
– Так нельзя, потому что это плагиат из "Гамлета".

– Ах, все равно. Я не виноват, что судьба бросает меня в объятия шекспировских женшин.

– Но что вы хотите сказать, принц?
– пробормотала Наташа, чувствуя, что голова у нее кружится и она сейчас упадет.

– Что я хочу сказать? Ха-ха-ха. "Если ты честная и хорошенькая девушка, так не заставляй красоты своей торговаться с добродетелью..."9 Я любил тебя прежде...

– Я верила, принц.

Герт странно смеялся, и глаза его сделались влажными от слез.

– Напрасно, - сказал Герт, задыхаясь от смеха, - напрасно, прошедшего нет более, я не люблю тебя.

Гребнев окончательно разозлился.

– У вас истерика. Пойдемте отсюда, Клеопатра. Это не светлейший принц, а бедный неврастеник.

– Уведите меня отсюда, - прошептала Наташа Гребневу, смутно понимая, что ее оскорбляет принц, в которого она верила, как в Бога.

На другой день она уже не помнила ни улицы, ни дома, где жил ее принц, и имени его она не знала, и найти его она уже не могла.

О свидании этом она скоро забыла, и по-прежнему стала мечтать о своем белокуром принце, который стоял перед ней на коленях и говорил ей о своей любви...

И она искала его повсюду.

Она заходила в рестораны и кофейни, бродила по Летнему саду, но нигде не могла его встретить.

Часто Наташа сидела в кофейной под Пассажем и следила жадными лихорадочными глазами за всеми, кто проходил мимо ее столика. Однажды она ошиблась: ей показалось, что это он, ее возлюбленный, но это был какой-то актер. Она в ужасе отшатнулась от чужого лица.

– Милая моя, вы мне нравитесь, - сказал актер.

– Поди прочь. Ты - раб, - сказала Наташа гордо и отвернулась.

V

Наступили осенние дни, и город поплыл в золотом тумане, Бог знает куда.

В золотом вихре носились порой листья по Островам, а когда ветер не веял, непонятная прелесть увядания томилась над землей. И деревья шептали о любви предсмертной.

Однажды Наташа ехала из Крестовского сада домой - одна на извозчике и повстречала Позднякова. Он мчался на автомобиле с компанией крикливых купчиков. Поздняков заорал шоферу:

– Стой, назад!

И компания догнала Наташу.

– Пожалуйте к нам, Клеопатра великолепная!
– кричал Поздняков пьяным голосом.

– А ты не знаешь, где мой принц?
– сказала Наташа фразу, которую она произносила теперь машинально, едва понимая ее смысл.

– Я - твой принц!
– говорил Поздняков со смехом и бил себя в грудь.

– Шут гороховый, - снисходительно улыбнулась Наташа.
– Ты сверчок, знай свой шесток. Ну, ладно, поедем.

Шофер был пьян и гнал автомобиль во всю мочь.

У Наташи захватило дух. Она привстала, держась за чье-то плечо. Волосы у нее распустились, шляпа слетала. Не стали останавливать автомобиль из-за шляпы, мчались дальше; кто-то прицепил к волосам Наташи увядшие розы.

– Надо гонцов на автомобиле послать, чтобы они его огыскали, - кричала Наташа, обращаясь ко всем не то с угрозой, не то с просьбой.
– Пусть они его привезут ко мне. Один пусть в Рязань поедет, другой - в Москву, а третий - в Париж.

– А ты, Сашка, - неожиданно обратилась Наташа к Позднякову, - отрубил голову вотчиму или нет? Ты ему, Сашка, отруби. Я тебе позволяю. Пусть он подлецом не будет: негодный он человек.