Парадокс Ферми
Шрифт:
«Ты вырастешь сильным и смелым охотником, маленький муркот. Но сейчас тебе нужны логово и пища. Я отнесу тебя к другой матери. Там тебе будет хорошо…»
И тогда случилось неожиданное. Котёнок сел, облизнулся, прищурил младенческие голубоватые глаза, которым только предстояло налиться взрослой огненной желтизной, и в мозгу Броана отдалось: «Я хочу быть с тобой, Великий Двуногий. Моё сердце будет биться рядом с твоим, моя добыча станет твоей добычей. Я так решил, и я так сказал».
Мысленный посыл был слабым, едва различимым, но в нём чувствовалась железная решимость неукротимого. Решимость, которая меняет жизнь.
«Я услышал тебя, о муркот… — задохнулся
Глубоко заглянув в глаза пушистому побратиму, он устроил его на плечах, счастливо вздохнул и припустил во весь дух обратно, к проходу в периметре. Быстрей, быстрей, быстрей, к шлюзу, на Станцию, к пищевому синтезатору, умеющему творить кошачье молоко…
Малыш негромко сопел прямо в ухо. Язык у него был тёплый и шершавый…
Хра. Трибунал
— …А потом, когда на торжественном ужине был поднят тост в честь награждения среднего военачальника Ими-Ухенефа почётным орденом «За лютую храбрость», вышеозначенный младший полководец Хра заявил, что за трусов, предателей и гадин пить не намерен. После чего грубо выругался и ударил господина Ими-Ухенефа по скуле. Затем вышеозначенный Хра лишил сознания оруженосца и двух заместителей господина Ими-Ухенефа, кинувшихся на помощь, разоружил и обездвижил трёх офицеров госбезопасности, привёл в неремонтопригодное состояние киборга-швейцара и выскочил на улицу. Не остановившись на содеянном, он вытащил из ножен свой табельный меч и принялся рубить им представительский гравилёт господина Ими-Ухенефа, также приведя его в неремонтопригодное состояние…
Председательствующий, имевший высокий чин полного военачальника, остановился и сделал паузу. На его лице внятно читалась мука: «Творцы, чем я провинился? За что?..»
На первый взгляд в сегодняшних слушаниях ничего необычного не было. Никакой скрытой подоплёки, никакой, по счастью, политики. Самый рядовой случай из категории «неуважения и неподчинения». Вроде бы всё шло по накатанной стезе к предсказуемому финалу: нарушителя заклеймить, разжаловать до младшего полутысячника и заслать куда подальше — отрабатывать разгромленный гравилёт…
…Если бы не личность подсудимого. Этот, Тьма его забери, сокрушитель дверей, киборгов и транспортных средств не какой-нибудь простой вояка, перепивший на столичном банкете. Хра — герой империи, опора народовластия. Ему ещё покойный Президент звания присваивал, а ныне здравствующий аж «Звездой доверия» наградил. За Талеир и Сагей. Кто понимает, тому очевидно, какая квалификация у этого головореза. Элитные войска «Волки и коты», особое подразделение для спецопераций…
Сейчас Хра смирно сидит на Скамье Позора, но половина зала — его однополчане, а за стенами их и вовсе без счёта. И одним Творцам известно, что будет, если приговор им не понравится, — а они навряд ли будут в восторге. И тогда судьям не поможет никакая охрана. И клубок жирного пламени на месте любимого гравилёта покажется ещё цветочками. И какой недоумок решил наградить слизняка Ими-Ухенефа высшим боевым орденом?..
— Младший полководец Хра, ваше оправдательное слово, — выговорил наконец председательствующий. Опустил глаза и коротко вздохнул, будто говоря подсудимому: «Как же я тебя понимаю… Однако закон есть закон». — Что вы можете сказать в своё оправдание?
Младший полководец поднялся, и в зале наступила мёртвая тишина. Сказать, что Хра был огромен, —
значит ничего не сказать. Кредорбийские оружейники разрабатывали воинские доспехи с прицелом на то, чтобы, не теряя функциональности, ещё и придавать им по возможности устрашающий вид. Так вот, Хра даже и без доспехов, вот как сейчас, кого угодно мог вогнать в дрожь. Охранников и оруженосца он, скорее всего, пожалел. И на что ему для расправы с представительским гравилётом понадобился меч?.. Он его и голыми руками мог в узел связать.— А что тут говорить, — начал он медленно. — «За лютую храбрость»… Он знает хоть, что это такое? Храбрость? Про лютость я уж молчу… Когда мы на Сепеке… в сплошном огне… Пых — и полусотни ребят как не бывало… Ребят, которых ты знал… Он, может, тогда с нами был? Или в штабе над картами седые волосы наживал?.. Нет, он потом прибыл, в обозе. На дипломатическом корабле, при кибершлюшке на каждой руке… И давай нас за внешний вид распекать, а от самого ханумаком разит…
— Пожалуйста, не надо про потерпевшего, — мягко прервал заместитель председательствующего в чине среднего военачальника. — Вы лучше расскажите о себе. Суд хотел бы услышать о вашем глубоком сожалении, о раскаянии…
Чувствовалось, что вне стен Трибунала ему тоже не хотелось иметь дел ни с котами, ни с волками.
— О себе рассказать? О сожалении? — хмуро глянул на него Хра и почесал стриженый затылок. Он казался медлительным тугодумом, но и судьи, и зрители слишком хорошо знали его. — Ну да, о чём речь, сожалею… Таких тварей не по морде бить надо, а в штрафную тысячу отправлять. От которой после первого боя остаются две сотни… Думаете, наговариваю на него? Эй, Анхуре, Упуаут или вот ты, Мехен-Та, не дайте соврать!
В зале мгновенно вскочили трое, такие же страшные и свирепые, и председательствующий понял со всей очевидностью, что сегодня был не его день.
— А ну-ка, тихо! Всем сесть! — рявкнул он. Дождался тишины и обратился к потерпевшему: — Господин Ими-Ухенеф, что-нибудь желаете сказать? Вам слово.
Но средний военачальник Ими-Ухенеф своим правом не воспользовался. Казалось бы, что такое сломанная челюсть? Полчаса работы кибермедиков — и пользуйся, как новенькой… но не после такого удара, какой нанёс ему Хра. Ими-Ухенеф сидел очень прямо и неподвижно, его шея и половина лица были запакованы в пластиковый фиксатор, а с того, что всё-таки выглядывало наружу, никакие ухищрения не смогли свести лиловых разводов.
— Ну что ж… — Председательствующий в очередной раз тяжело вздохнул и покосился на заместителей. — Пойдёмте, естественнорождённые. Нужно вынести решение.
И они гуськом удалились в Совещательный зал, все как один сосредоточенные и невесёлые.
Радости от нынешних слушаний в самом деле было немного, но, поломав головы, опытные судьи постановили следующее.
Первое. Убрать голографический портрет младшего полководца Хра из Зала боевой славы сроком на четверть Оборота.
Второе. Убрать бюст означенного выше Хра из Парка боевой славы сроком на половину Оборота.
Третье. Убрать из Главного музея боевой славы индивидуальный лучемёт, принадлежавший всё тому же Хра, сроком на один Оборот.
Четвёртое. Младшего полководца Хра разжаловать до среднего тысячника, взыскать с него в пользу ветеранов империи месячный оклад и подвергнуть общественному порицанию.
Пятое. Потерпевшей стороне в лице среднего военачальника Ими-Ухенефа по всем финансовым вопросам обращаться в Высший имперский суд, ибо Трибунал, как известно, деньгами не занимается, а исключительно воинской честью.