Параллельный катаклизм

Дальше было избиение. Краем глаза Джумахунов глянул на ряды соратников подвергаемого линчеванию главаря. Никто не шевелился и не тянулся к оружию. Они просто смотрели, затаив дыхание. Тогда Джумахунов срубил ему нос. Снова хлынула кровь. Ибн-Норик-хан наносил по воздуху какие-то бессмысленные удары, похоже, его рука уже работала сама по себе, без подсказок объятого предсмертной паникой мозга.

– Это тебе за моих разведчиков! – задыхаясь, выкрикнул Джумахунов.

Слышал ли его враг без ушей? Джумахунов этого не знал. Больше не было смысла продолжать этот садизм.

– Сдохни, сын шайтана! – проорал он во всю силу легких и мгновенным ударом снес голову Ибн-Норик-хана.

Все было кончено. Обезглавленное туловище дернулось, уронило саблю и завалилось вперед в промежуток между почти сцепившимися животными. Оба верблюда шарахнулись в стороны. Джумахунов соскочил. Он не знал, за что ухватить еще горячую голову. Затем сообразил и взялся за бороду. Он поднял ее высоко кверху, этот варварский трофей, и издал из работающих мехами легких что-то ужасное, доисторически древнее, а может, даже дочеловеческое. И где-то далеко, за линией его туманящегося зрения, верные воины подхватили его бешеный возглас.

51. Шпионская нерешительность

Однако он по-прежнему не знал, что делать. Рассказать ей? А если не согласится? Если не поверит? А если наоборот, очень даже поверит, Кира вон, у Стругацких, поверила. Только решит, что счастье должно быть для всех и негоже прятаться за чужими спинами, возьмет и откажется, останется строить светлое завтра без буржуев. Что тогда? Более того, если возьмет и исполнит свой комсомольский долг – сходит куда следует, из лучших, понятно, побуждений? Что делать-то?

Снова был одинокий покуда вечер. Теперь Панину казалось, что он размышляет над этой проблемой не первую неделю. Может, подсознательно оно так и было. Но только после последнего перехода между мирами у него появилась мысль о том, что все здесь приговорено. И обжалованию решение судей не подлежит. А вот взять и самому доложить обо всем местным? Принести в доказательство подслушивающий «пенек». Что, не поверят? Порассказать о вторжениях их авианосных соединений в наш мир. Заинтересуются, откуда информация – в газете «Правда» о таком не пишут. Может, сразу и не поверят. Но уж за шпиона империалистов примут точно. Затем, скорее всего, попытаются перевербовать. А потом начнут искать пути-дороги, дабы собственными глазами увидеть. Веселая перспектива.

И все-таки, как начать разговор? Примет она его за сумасшедшего, эдакого тихо помешанного князя Мышкина. А вдруг возьмет и сразу поверит? Фантастику вон читает – ждет принца со звезд. Вот и дождалась, кажется.

52. Самый угнетенный народ

Декабрь сорок седьмого. Кто теперь самый угнетенный в мире народ? Если не открывали газету «Правда» и не слушали радио недели три-четыре, вовек не догадаетесь. Можно, конечно, попробовать. Китайский кули? Нет, это было в начале года. Сейчас они идут по верному пути национального освобождения и возрождения. Египетские феллахи? Почти верно, этих последнее время, судя по прессе, бойко угнетают белые колонизаторы, особо в районе Суэцкого канала. Но все-таки это не самые нещадно эксплуатируемые люди земного шара, нет. Конечно, американским неграм, чьи прабабки были похищены из родимой, милой сердцу Африки, приходится нелегко, все об этом ведают. Да и пуэрториканцам несладко быть сырьевым придатком империализма. Однако вы не угадали, а четыре попытки – это и так перебор. Хуже всех доводится детям скудной природы, наивным, но мужественным аборигенам Австралии. Истребляют их колонизаторы с уголовной родословной под корень, сгоняют с насиженных теплых пустынь, не дают запускать любимые бумеранги куда хочется, а главное и обидное, не разрешают вести дружественную переписку и получать посылки из сочувствующей страны, давным-давно победившей царизм и крепостное право. Эх, жаль-краснокожие братья, индейцы истреблены почти под корень, а то бы и им можно было бы посочувствовать и слать бандероли с газетами «Комсомолец Донбасса» или журналом «Звезда Востока», а также «Коммунист Вооруженных Сил».

Однако не дело освободителей вдаваться в слюнявый плач по прошлому, направлен их ясный и незамутненный взгляд в светлое завтра, а другим своим ракурсом в несовершенство текущего момента. И нет тому взгляду преград, видит он все насквозь, подобно известному сатирическому киножурналу «Фитиль» и его печатному брату «Крокодилу». Так вот, касательно аборигенов. Не дело передовой партии ставить любимому народу задачи, время которых еще не наступило, плодя отчаяние и пессимизм. И раз заговорили ее органы об Австралии, значит, есть к тому основания и подведен под решение базис. Больше того, не только базис должен быть подведен, а сделан первый шаг, и даже два-три, дабы упредить коварных империалистов и их пособников. Не дело партии трубить загодя об угнетенных жителях полуострова Аркемленд, давая колонизаторам явную указку, где громоздить береговые батареи и флоты бесчисленные сосредотачивать. Лучше, и по-коммунистически правильнее, под видом грузов с гуманитарной помощью для пострадавшего от возможного цунами острова Ява загнать транспорты в залив Карпентария и произвести разоружение по сию пору не сдавшегося японского гарнизона в городе Борролула, а уже затем двинуть оттуда танки знаменитого маршала Малиновского, недавно за считанные дни прошедшего Маньчжурию. Сами подумайте, как иначе освободить аборигенов, если колонизаторский порт Дарвин от буржуазных пережитков не очистить?

Да, конечно, далеко до теплой Австралии от незамерзающего порта Мурманска и даже от Владивостока, но ведь есть еще любимый уважающим историю народом Порт-Артур, а это чуть-чуть, но ближе. Ну и к тому же разве от Сан-Франциско или Лос-Анджелеса до Сиднея короче? Ничуть. Правда, боевой флот у Соединенных Штатов помощней, но мы знаем, что могут делать подводные лодки, а их у СССР куда большее. Но ведь у Дяди Сэма еще и атомная дубина, вспомните вы. И то правда. Риск имеется.

А стоят ли риска такого, да и вообще усилий затраченных, аборигены эти самые, даже непостижимо эксплуатируемые? Конечно, стоят. Глобус пощупайте и сами убедитесь. Если освободить сей пустынный материк, то все острова Индийского океана, да и сам океан, автоматически освободятся, то есть, если точнее и исторически правильнее, на них возникнут условия для скорейшего вызревания социальных преобразований. А если к тому же согласованно с этим локальным боевым походом, так сказать, другой рукой перекрыть аорту Гибралтара и двинуть в сторону Египта два сходящихся танковых клина – один из Ливии, а другой из Ирана, с проходом сквозь Ирак и Сирию, то тут уж дозреют давно эволюционно сложившиеся предпосылки для падения всей системы колониальных владений Великобритании, и, кроме ее величественного названия, ничего-то у нее не останется. А ведь в ее власть входит даже спящий тысячелетия колосс – Индия, не говоря уж о всяких пакистанах, бирмах и цейлонах.

А хватит ли у друга всех угнетенных народов и стран – СССР сил на столь решительные свершения? Риск, конечно, есть, но история отпустила слишком мало времени, и если дать империализму очухаться и пожить мирно, то никто не знает, чем кончится противостояние. К тому же давно назрели противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции, зашли они, можно констатировать, в тупик окончательный. Да и нет более врагов, против которых коалиция создавалась. Ну и, помимо всего, при мирном сожительстве надо бы СССР долги по ленд-лизу возвращать. Но разве это дело? А кто нам заплатит за кровушку, пехотой, танкистами и подводниками пролитую? Кто рассчитается за труд сиротский у станков долгими зимними ночами? Так что, как ни вертись, а аборигенов, на кенгуру охотящихся, спасать надо.

И спасем.

Маршал Малиновский, ваше слово!

Часть пятая РАССЕЧЕНИЕ ПУПОВИНЫ

Многие лета тем, кто поет во сне.

Все части света могут лежать на дне.

Все континенты могут гореть в огне,

Только все это не по мне.

Владимир Высоцкий

1. Постоять за себя

Oни, местные аборигены социализма вчера или коммунизма завтра, не разрешили, не позволили ему подготовить ее заранее. А в принципе, кто ему мешал поговорить с ней раньше – захватывающие истории о пограничниках? И не делись никуда его навыки – выплеснулись, взорвались накатанным знанием, когда потребовалось.

Панин насторожился, еще когда до них было, как до Луны – четыре этажа лестниц с перилами. Но они предпочли лифт – старую скрипучую железяку с вручную отпирающимися дверями.

Панин находился в полудреме после ночного похода к знакомому «пеньку». Этот поход убедил его окончательно, что дело завершено. На сей раз он не сменил кассетный блок для записей, только вынул и привычно спрятал в буханку тот, что имелся. Что бы это значило? Окончательный приговор – вот что.

Но сейчас что-то сдуло с него сон начисто. Может, громко зашуршал снег под колесами их машины, а может, какой-то самоуверенный лейтенантик-пижон чрезмерно рьяно хлопнул дверцей, только сон Панина упорхнул и сменился тиканьем хронометра в голове. Он осторожно, хотя это было совсем лишнее, снял придавивший грудную клетку томик справочника для туристов столицы СССР, невесомым клубком скатился с дивана и боком, из-за шторины, глянул на улицу. Машина была обычная – «Волга-41» темного цвета, без мигалок, но, может, у них съемная, на магните? А кроме того – машин было две. Здесь вам была не наполненная бандитами и «мерседесами» Москва пятнадцатого года капитализма, здесь личный автомобиль до сих пор считался не только роскошью, но еще и невидалью, так что одно присутствие двух легковушек одинакового темно-синего цвета за раз вызывало известное беспокойство. Панин быстро отступил в глубину комнаты. Не зажигая света, мгновенно переоделся в удобный для любого случая спортивно-туристский костюмчик местного производства, вскрыл тайник, извлек оттуда кассеты с записями, блокнот со своими пометками, пистолет «ПСМ» калибра 5,45 миллиметров, зашнуровал ботинки и напялил шапочку. Теперь он был готов к труду и обороне. Что еще осталось? Ясно что – Аврора. Да, ее не было сейчас в квартире, но вот-вот она должна была явиться со своего ежедневного трудового подвига.

Панин скользнул на кухню, на мгновение замер, не решаясь открыть газ, – это был все же жилой дом, хоть и обреченного мира, но то, грядущее решение было не в его власти и не на его совести; не открыл все же, лишь бросил на пол кучу мятых «правд», «комсомольских» и прочих, добавил, не глядя, книг (специально не смотрел, дабы не было жалко), затем бесшумно приоткрыл входную дверь и протиснулся в подъезд – там, позади, уже занялось пламя.

Они были еще и ленивы, оказывается. Ожирели душами, погрязли во всесилии, давно отшумели повальные чистки – обрюзгли, одеревенели щупальца-присоски властей предержащих. Они решили прокатиться лифтом. Или он понапрасну встревожился и не за ним они явились? Как теперь объяснить Авроре аутодафе на кухне? Но это было бы счастьем, такой мелочью по сравнению с тем, что сейчас предстояло. Он проскочил полтора пролета, когда старый скрипучий развалина-лифт замер на его этаже. Панин заморозил время и сердце. Лязгнула дверь лифта. Это были они – представители социалистической законности и порядка, и пришли они по его душу. Контрразведки всех стран, объединяйтесь! Грядут новые бои с пришельцами из вселенной буржуинов!