Параллельный переход

— А откуда ты это знаешь?

— Вот тут ты крепко попалась, мать. Хороший вопрос задала. Слушай внимательно. Знаю я это от верблюда. Есть у меня верблюд знакомый, все мне рассказывает.

— Я погляжу, ты, Владимир Васильевич, не старше мово Богдана будешь. Тоже такой дурнык. То-то вам вдвоем так добре.

— Вот не надо сына обижать, дай лучше покушать. Видишь, как мы исхудали. Нам нужно много и часто питаться.

— Так нет пока ничего, не готово еще.

— Так говори, чем тебе помочь, не стой без дела, а то исхудаем тут еще хуже, чем у Мотри. На тебе, мать, три золотых, ты говорила, еще атаману вы должны, так отдашь. А то у сына полная торба золота, а родичи в долгах. Не дело это.

— Да не надо, мы сами отдадим…

— Бери-бери, не церемонься, как девка незасватанная. Если от чистого сердца подарок, его отвергать нельзя. На вот еще мешок с монетами, спрячь в хате, а то носить сил нет, пояс отрывает.

С утра, надев кольчугу и пристроив клинки, в полном вооружении, с заводным конем, направился к дому атамана. Остап как раз подъезжал, Иллар с Давидом открывали ворота и выводили коней. Выехав из села, мы направились в лес, к чумацкой дороге. На мой вопрос, почему не едем вдоль реки — так ведь ближе будет до того места, что нам нужно, — старшие товарищи объяснили, что вдоль реки натоптанных тропинок мало, туда только на охоту ездят. Поэтому шагом придется ехать, чтобы кони ноги не поломали.

Столько аналогий с нашей жизнью, что иногда страшно становится. Ведь у нас то же самое. Лучше сделать крюк на автомобиле по хорошей дороге, чем напрямик ехать по плохой. Раздумывая над этими странными аналогиями, не заметил, как мы выскочили из леса на дорогу и ходкой рысью направились вниз по течению Днепра.

Через пару часов дорога уперлась в нашу речку недалеко от места, где она впадает в Днепр. Перейдя ее вброд, мы оказались на границе лесостепи. Дальше раскинулись широкие холмистые поля с небольшими балками, поросшими кустарником и ивняком. К тому месту, которое я искал, не было особо высоких требований. Что-то похожее встречалось практически через каждые два-три километра пути. Но хотелось отъехать подальше от реки. На то были свои, весьма серьезные причины. Часа через два или два с половиной мы наткнулись на место, идеально отвечающее всем умозрительным требованиям, которые я перед ним ставил. Выехав на холм, с которого можно было наблюдать все окрестности, начал объяснять, что задумал святой Илья.

— Смотрите, казаки, вот это место показывал мне святой Илья во сне. Тут татары, как через Днепр переправятся, еще малыми отрядами, родами идут. Кому охота чужой пылью дышать? Отряды двадцать — тридцать сабель. Редко когда больше. Тут они ничего не боятся. Степь кругом, негде спрятаться, да и отряды татарские один за другим едут. Отсюда далеко дорогу видно, ровно она идет, а здесь чуток сворачивает меж двух холмов. И хоть пологие холмы, а этот кусок дороги между ними, не видно ни спереди, ни сзади. Теперь смотрите: вон на том склоне мало того что трава высокая, нетоптаная, еще и кусты колючие растут. А на этом нет. Но то мы поправим. Возьму с собой пару хлопцев, и мы половину кустов за полдня сюда пересадим. Если мы в той траве и кустах посадим казаков с луками и самострелами в халамыдах, никто их там вовек не найдет. Дальше делаем так: тут, на холме, дозорный сидит. Если видит, что за отрядом татарским нет близко никого, он нам знак подает. С двух сторон дороги садим по полтора десятка с самострелами и три-четыре лучника. Как татары за холм завернули, с двух сторон с самострелов их побить — кто в седле остался, лучники с двух сторон добьют. А вон из той балки в конце холма два десятка конных навстречу выпустим: если найдется-таки молодец, которого стрелы не взяли, казаки на пики подымут. Потом нужно быстро коней сгуртовать, чтобы не разбежались, мертвых погрузить — и это все добро в степь угнать, там балку побольше найти, где мертвых прикопать и добычу грузить. Так за день, если Бог поможет, три-четыре, а то и пять отрядов татарских покрошить можно.

Казаки обдумывали то, что было сказано, и рассматривали детали ландшафта, примеряя его к описание картинке. Наконец атаман сделал свое заключение:

— Добре придумал святой Илья — не иначе, был казаком, пока в святые его не записали. Надо будет у отца Василия поспрошать. Только и мы ему подсобить сможем. Нечего с той балки двум десяткам ехать. Там заезд узкий, по одному выезжать надо. Мы десяток за дальним холмом спрячем: как татары по дороге меж холмов окажутся, так тот десяток холм объедет и сзади ударит, — заодно коней, что назад побегут, завернет и сгуртует.

— Добре получиться может, — согласился Остап. — Только где же столько казаков взять? Это если всех посчитать, шесть десятков нужно, а у нас с Непыйводой десятка четыре выходит.

— Если ты, батьку, дашь свое добро, то из таких хлопцев, как я, а их в нашем селе два десятка, и у Непыйводы десяток будет, я за зиму стрелков подготовлю. Много они уметь не будут, но в засаде сидеть и из самострела стрелять будут добре. Так что еще с запасом получится, а запас — он всегда пригодится.

— Что скажешь, Остап?

— А что сказать, батьку! Тебе добре, у тебя Давид уже казак. А мне дома житья нет. Андрей зудит и зудит хуже осы, что вон Богдан моложе него, а сколько уже добыл, а он дома сидит, штаны протирает. Так что мою думку ты уже знаешь.

— Ну, Андрей — то одно, еще хлопцев пять-шесть у казаков растет, остальные — гречкосеи, захотят ли они в поход, что их родичи скажут и кто им зброю и коня справит?

— Я, батьку, им за свой кошт зброю справлю. Коней им не нужно, пешими в засаде сидеть будут. А сюда на чужих заводных доедут, дорога недальняя. Обратно ехать — даст Бог, будет на чем в достатке. Со мной потом с добычи рассчитаются. Что их родичи скажут, то пусть они слушают и с ними решают, а в поход все захотят, тут и гадать не надо.

Атаман задумался ненадолго и сказал:

— Добре выходит, казаки, ей-богу, добре, если бы сам в той халамыде не сидел, может, и не поверил бы такому. Тут самое главное будет коней увести и не натоптать. Но я-то уже подумал. Через балку табун гнать придется, а с другой стороны балки уже в степь выезжать, чтобы следов не оставить. Въезд в балку сухими гиляками забросаем, а перед выездом оттаскивать в сторону будем, никто и следа не заметит. А как тут погуляем — татары за день или за два все пройдут, поедем под Киев басурман гонять. Там я и без святого Ильи знаю, где засады ставить, там халамыды и самострелы тоже нам большую пользу принесут. На том и порешим. Сколько ты Кериму луков для самострелов заказал, Богдан?

— Четыре десятка, батьку.

— Ну ты и хомяк, Богдан, но то добре, хомяк зимой не голодный. И что, у Керима столько заготовок было?

— Нет, батьку, но он уже все нашел, до весны сохнуть будут. Но к весне обещался Керим, что все будет готово.

— Тогда на тебе еще халамыды, Богдан. Если что надо, приходи проси, но ты за то в ответе. Хлопцев готовить тебе Давид поможет. Я еще покумекаю, кого в лучники поставим. Надо, чтобы и не старый был, и стрелял добре. Мне уже день сидеть на карачках в халамыде, не двигаясь, тяжело. На том и порешим пока. В пятницу с Георгием и Иваном свидимся, им расскажем, послушаем, что они скажут.

Тут же, осматривая балку, развели костерок, сварили кашу и, перекусив, отправились в обратный путь. Дорога мерно ложилась под копыта моей кобылы, а я радовался, как легко удалось на этот раз подбить атамана на очередную авантюру. Впрочем, это неожиданно вновь напомнило мне мою прежнюю жизнь. Ведь точно так же было в университете. На первом курсе каждую пятерку в зачетку приходилось выдирать у преподавателей с кровью. Зато потом они меня вообще перестали слушать. Полистают зачетку с пятерками, послушают в пол-уха, что я пою, и выводят очередное «отлично».

Так и тут. Сначала ты работаешь на авторитет, а потом он на тебя. Главное, чтобы противник не нарушил этой идиллии.

* * *

Осенний день короткий, и мы въехали в село, когда уже стемнело. Родичи успели поужинать и уже ложились спать, не ожидая меня: ночью по лесным тропам много не наездишь. Быстро перекусил, потушил лучину и отключился. После болезни даже такая безобидная прогулка далась с трудом.

Еще вчера по дороге, обдумывая, как приступать к работе, договорился с атаманом, что завтра с утра соберу костяк будущих стрелков у него во дворе для его короткого напутственного слова. Хотелось официально быть представленным в качестве командира и утвердить десятников и командиров пятерок. Андрея планировал своим заместителем, еще четырех хлопцев, что с нами были у вдовы, командирами пятерок, а двое из них будут еще формально десятниками. Потом планировался общий сбор отряда, но тут уже атаман сказал, чтобы я сам разбирался, а он мою работу через месяц проверит, чему хлопцев научил. Мне показалось, что это чисто дипломатический ход. Если родичи начнут сетовать, атаман отморозится — мол, есть тут у нас блаженный, со святым Ильей общается, к нему все претензии. Но даром он перестраховывался. Комитет солдатских матерей еще не создан, колхоз — дело добровольное, никто никого силком на войну не тянет. С родичами я и общаться не буду. Не хотят — пусть не пускают, если смогут. Но была еще пара факторов, не учитываемых атаманом, которые делали подобные разговоры маловероятными. Это такие человеческие недостатки, как жадность и зависть. Желание избавиться от тягла, рассказы о невероятном количестве добытых и выигранных монет, карьера от сельского дурачка до известного казака, с которым окрестные атаманы повидаться и потолковать хотят, — все это толкает родителей к размышлениям. И естественный вывод звучит так: а чем мой сын хуже, он бы и не такое смог.