Паранойя. Краткая история неврозов

«Все попытки убить мою душу или кастрировать меня в целях противных Мировому Порядку (то есть для удовлетворения сексуальных аппетитов человеческого индивида) или, позднее, попытки уничтожить мой рассудок— не привели ни к чему. Из этой, казалось бы, неравной схватки между слабым человеком и Самим Богом я вышел победителем – хоть и не избежав множества горьких страданий и лишений – победителем потому, что Мировой Порядок на моей стороне».

В сноске к словам «противных Мировому Порядку» вышеприведенного абзаца автор предвосхищает последующую трансформацию его иллюзии кастрации и его отношения к Богу: «Я покажу дальше, что такая кастрация, но в совсем иных целях— в целях, созвучных Мировому Порядку, – вполне возможна и, что, на самом деле, именно она может разрешить весь конфликт».

Эти заявления имеют решающее значение в составлении правильной интерпретации кастрационной фантазии и всего расстройства в целом. Следует также прибавить, что «голоса», которые слышал пациент, неизменно расценивали трансформацию в женщину как половое унижение, дававшее им повод для постоянных издевок над ним. «Господни лучи нередко считали себя вправе насмехаться, звать меня «Мисс Шребер», намекая на кастрацию, которую, как было решено, мне вскоре предстояло пройти.» Они также говорили: «Так значит, это утверждает, что было президентом Сената, этот человек, который позволяет тр— ть себя!» или еще:» И тебе не стыдно перед твоей женой?»

Предположение, что фантазия о кастрации является первичной и изначально независимой от мотива Искупителя, кажется еще более убедительным, если вспомнить о той «мысли», на которой, как я упоминал выше, он поймал себя в состоянии полудрема, а именно, что, вероятно, вполне приятно быть женщиной, отдающейся в акте копуляции. Эта фантазия появилась во время инкубационного периода болезни и еще до того, как он подвергся переутомлению в Дрездене.

Сам Шребер утверждает, что ноябрь 1895 года стал периодом, когда впервые установилась связь между кастрационной фантазией и идеей об Искупителе и когда он постепенно смирился с первой. «Теперь, однако,» пишет он «мне стало совершенно ясно, что Мировой Порядок неумолимо требует моей кастрации, независимо от того, хочу ли я этого или нет, и что мне не остается ничего более разумного, чем смириться с идеей превращения в женщину. Результатом моего превращения должно было стать, разумеется, оплодотворение меня божественными лучами, от чего сможет возникнуть новая раса людей.»

Идея о трансформации в женщину была главной чертой и наиболее ранним элементом фантазийной системы. Она также оказалась той единственной ее частью, что упорно не поддавалась лечению, и единственной, оставившей след в его поведении после выздоровления. «Единственное, что окружающим может показаться неразумным в моем поведении, это факт, уже упомянутый в отчете эксперта и заключающийся в том, что меня иногда застают стоящим перед зеркалом или просто так, по пояс обнаженным и в различных женских украшениях, как ленты, ожерелья из бижутерии и тому подобное. Могу лишь добавить, что такое случается только, когда я остаюсь один, и никогда – по крайней мере в тех случаях, когда я могу контролировать ситуацию— я не позволяю себе этого в чьем-либо присутствии». Господин президент сената сознается, что совершил такую фривольность в период (июдь,1901), когда он уже был в состоянии вполне убедительно доказывать свое полное выздоровление и пригодность к повседневной жизни: «Я уже давно понял, что люди, окружающие меня, не «наскоро сделанные люди», а обыкновенные люди, и что я должен вести себя по отношению к ним как любой разумный человек ведет себя по отношению к своим ближним». В отличии от того, как он пытался реализовать свою кастрационную идею, он никогда не предпринимал иных шагов для убеждения окружающих в своей искупительной миссии, кроме публикации Мемуаров.

(б) Отношение нашего пациента к Богу настолько уникально и полно внутренних противоречий, что очень нелегко продолжать видеть в его «безумии» какой-то «логику». Тем не менее доктор Шребер рассказывает нам в своих Мемуарах, что нам сегодня следует попытаться пересмотреть наше понимание теолого-психологической системы и расширить наши понятия о нервах, состоянии блаженства, божественной иерархии, божественных атрибутах и их явной (фантазийной) связи. Каждый пункт его теории поражает смешением банальности и ума, заимствованного и оригинального.

Человеческая душа состоит из телесных нервов. Последние следует понимать как структуры удивительной тонкости, сравнимые с тончайшей нитью. Некоторые нервы приспособлены исключительно для восприятия улавливаемого органами чувств, тогда как другие (нервы понимания) выполняют различные мыслительные функции; и в этом отношении следует отметить, что каждый нерв понимания представляет весь индивидуальный склад ума человека, и что присутствие большего или меньшего количества нервов понимания не влияет ни на что, кроме времени, в течении которого мозг способен сохранять свои впечатления.

Так как люди состоят из тела и нервов, Бог просто по своей природе состоит исключительно из нервов. Но нервы Бога, в отличие от человеческих, не ограничены в количестве, а бесчисленны и вечны. Они обладают всеми свойствами человеческих нервов, но в неизмеримо большей степени. Из-за их творческой способности, т. е. способности превращаться в любой объект сотворенного мира, их принято называть лучами. Существуют интимные отношения между Богом и звездным небом и солнцем.

Когда сотворение мира было окончено, Бог удалился на огромное расстояние (10–11 и 252) и, в общем-то, предоставил миру развиваться по своим собственным законам. Он ограничил свою деятельность, тем, что привлекал к себе души умерших. Лишь в исключительных случаях он вступал в особые отношения с выдающимися, высоко одаренными людьми²⁵, или же вмешивался в судьбы мира посредством чудес. По законам Мирового Порядка, Бог не имеет постоянного общения с человеческими душами, пока их хозяева живы.²⁶ Когда человек умирает, его духовная часть (т. е. нервы) подвергаются процессу очищения, прежде чем они наконец вновь соединяются с Богом в «преддверии неба». Таким образом, осуществляется мировой круговорот, лежащий в основе Мирового Порядка. Сотворив нечто, Бог утрачивает часть Себя, или, иначе говоря, придает части своих нервов другую форму. Эта понесенная Им, на первый взгляд, потеря, восполняется, когда через сотни или тысячи лет нервы умерших, достигших состояния блаженства, вновь накапливаются у него в виде «преддверий Неба».

Души, прошедшие процесс очищения, могут вкусить блаженство. Тем временем они частично утрачивают свое индивидуальное самосознание и становятся вместе с другими душами частью некоего высшего единства. Души великих людей, таких как Гете, Бисмарк и так далее, могут сохранять свое индивидуальное сознание на протяжении столетий, до тех пор, пока они не растворяться в высших образованиях душ, тех, что называли «Лучами Иеговы» в древней Иудее, или «Лучами Заратустры» в древней Персии. В ходе их очищения «души обучаются языку, на котором говорит Сам Господь, так называемому «основному языку», которым является выразительный, хотя и несколько устаревший немецкий язык, для которого особенно характерно изобилие эвфемизмов.»

Сам Бог является непростой сущностью. «Над «преддвериями Неба» парил Сам Господь, который, в отличие от этих передних божьих царств также описывается как «задние царства божьи». Задние царства божьи были и являются до сих пор странным образом поделенными на нижнего Бога (Ахримана), отличного от верхнего Бога (Ормузда). В отношении значения этого разделения Шребер говорит лишь, что нижний Бог более тесно связан с людьми темной расы (Семитами), а верхний Бог— со светлой расой (Арийцами); да и вряд ли можно требовать более глубоких познаний в столь возвышенных вопросах от человеческого разума. Тем не менее, в другом месте говорится, что «несмотря на то, что в некоторых отношениях Всемогущий Господь един, нижнего и верхнего Бога все же следует рассматривать как две отдельные Сущности, каждая из которых наделена своим особым эгоизмом и своим особенным инстинктом самосохранения, даже по отношению друг к другу, и каждая из которых вследствие этого постоянно пытается превзойти другую.’(140) Более того, две божественные Сущности совершенно по-разному вели себя по отношению к несчастному Шреберу во время острой стадии его болезни.³⁰

В дни, предшествовавшие его болезни, президент Сената был подвержен сомнениям в вопросах религии; он никогда не был способен до конца поверить в существование личного Бога. Что интересно, он использует этот факт как доказательство реальности своих фантазий. Однако любому читателю нижеследующего описания черт характера шреберова Бога становится ясно, что трансформация, вызванная душевным расстройством не была фундаментальным превращением, и что в сегодняшнем Искупителе многое оставалось от вчерашнего скептика.

Ибо в Мировом порядке существует погрешность, в результате которой, по-видимому, существование Господа находится под некой угрозой. В связи с обстоятельствами, которые не представляется возможным объяснить подробнее, нервы живых людей, особенно людей в возбужденном состоянии, могут настолько сильно притягивать божественные нервы, что Он не может от них освободится и таким образом Его собственное существование подвержено опасности. Эта исключительно редкая ситуация произошла в случае Шребера и стала причиной его величайших страданий. В Боге обострился инстинкт самосохранения, и тогда стало ясно, что Бог очень далек совершенства, приписываемого ему различными религиями. Вся книга Шребера проникнута горечью жалоб на Бога, который, привыкнув общаться лишь с мертвыми, не понимает живых людей.