Паранойя. Маскарад

Теперь я везде встречал этот проклятый бурый болотный цвет. Цвет океана из сна.

Мимо меня проносились каменные башни, ветвистые арки, входы в дворики, резные железные заборчики, и всё это было опутано плющом, заброшено, отдано на волю холодному дождю и паразитическому мху.

Украшенный резной светофор словно следил за мной, моргая. Лампы над дорогой раскачивались в такт мелодии, играющей в голове. Над асфальтовым лесом возвышались вавилонские пирамидальные небоскрёбы. Они резали низкие облака, исчезая в недоступной вышине, как тотемы неизвестным богам.

Масс-коуст сити. Грубое, живое существо. Мой враг.

Парковка участка была пуста. Не было ни фургончиков прессы, ни журналистов с местных каналов, ни автомобилей детективов из других участков. Что, массовая резня больше не новость?

Я припарковался почти у входа, в бумажный стаканчик с кофе щедро вылил остатки бренди, закрыл его пластиковой крышкой, глотнул всё ещё горячую жидкость. Неплохо.

Всё относительно, трезвость же абсолютно относительна. Сейчас я был чуть менее трезв, чем час назад, но гораздо трезвее вчерашнего вечера. Корить себя я не собирался, и искать оправдания тоже, причин было слишком много, выбирай любую.

Воинственно настроенный, сжав стаканчик покрепче, я вошёл в здание.

То, что я увидел в главном зале, совсем не меня не обрадовало.

Половина детективов исчезла, а те, кто остался, словно сонные мухи слонялись между столами, лишь изображая некую деятельность. В полупустом зале было тихо, как на выступлении неудачливого комедианта.

Я был уверен, – это неспроста. Я больше не закрывал глаза на факты, не стеснялся себе признаться, – дело пытаются закрыть, как они закрывали предыдущие. Пусть я думаю как параноик, но грустные факты вынудили меня принять правду. Я обязан подозревать каждого, каждого из них.

Стараясь не привлекать внимания, я бросил сумку с документами на свой стол и направился в офис к Шефу. Свет у него не горел, дверь тоже оказалась заперта. Я перехватил проходящего мимо офицера, тот лишь пожал плечами, сегодня начальства не было. Я пошёл к Альберту.

– Его сегодня не будет. – Ответил тот надменно. – Заболел, когда выйдет, пока непонятно. Ты хотел проконсультироваться по новым инструкциям?

– Именно. – Кивнул я. – Новым инструкциям, мы работаем над делом, или нет?

– Делом занимаюсь я и моя команда. Вы же, на подхвате, обеспечиваете посильную помощь. Пора научиться работать сообща.

– И где же твоя команда? Участок пустой.

– На выезде. Все офицеры выполняют поставленные задачи. Ваши с Тони поручения я выслал утром, все приказы на почте.

Я глотнул из кружки и учтиво улыбнулся.

– Альберт, а где, кстати, поддержка бюро, о которой говорил Шеф?

– О чем ты, не понимаю.

– Да, так. Ни о чем, забудь.

– Пока капитан на больничном, я взял на себя его обязанности. По всем вопросам обращайся сразу ко мне, понятно.

– Конечно, конечно.

Я был в стане врага, я должен вести себя осторожно, учтиво, не срываться. Альберт мог быть одним из них.

Альберт обязан был одним из них.

Я вернулся за стол, посмотрел почту. Распоряжения от руководства подтверждали мою теорию, от нас хотели избавиться, списали в команду поддержки. В планах стояли повторные допросы и обход мест преступлений на предмет поиска возможных свидетелей. Всё то, что уже делали офицеры помладше.

Нет, этим дерьмом я заниматься не собирался.

Я позвонил Тони. Напарник трубку не взял, но отправил сообщение, что будет в участке через полчаса и что он нашёл Зейлина. Хорошо, я успею допить свой кофе, прежде чем свалю отсюда.

Я делал вид, что смотрю в экран, на самом деле поглядывая за коллегами.

Вот один из офицеров, имя которого я не помнил, встал напротив доски объявлений, что-то внимательно там вычитывая. Вот только доску никто уже полгода не обновлял.

Другой, по-моему Джош, наливал себе кофе из общего кофейника. Четвертый раз за пятнадцать минут.

Ещё один, держал телефон у уха и что-то записывал. Проблема в том, что он не отвечал звонившему, ни разу за всё время, пока я следил за залом.

Из кабинета Альберта вышел детектив. Его я раньше в участке не видел. Он держал под мышкой толстую стопку бумаг. Что-то ответив в открытую дверь, он прижал к себе документы и направился в западное крыло. Что он там забыл? Кроме камер содержания, морга и допросной там ничего не было.

Стараясь не вызывать подозрений, я медленно поднялся, залпом допил кофе и пошёл за сомнительным детективом. Я продолжал находить более глубокое определение дна для себя каждый день, – сначала пью на работе, теперь слежу за коллегами.

Детектив прошёл мимо лестницы в морг, мимо допросных, но и к камерам не свернул. Я замер в другом конце коридора, за углом, гадая, что он будет делать. Подозрительный детектив свернул в полузабытый коридор, который вел к бывшему хранилищу улик, а теперь просто складу рухляди. Следом я не пошёл, занял позицию у торгового автомата и закурил. Через пару минут полицейский вернулся, прошёл мимо меня обратно в главный зал, даже не взглянув. Документов при нём уже не было. Как я и предполагал.

В конце коридора меня ждала тяжелая кованая дверь, железные витражи над входом. Проход на заброшенный склад, замок повесить забыли.

Помещение тонуло во мраке, несколько еле живых ламп никак не справлялись с задачей. Испугавшись света, в сторону разбежались десятки тараканов. Углы были плотно затянуты паутиной, под потолком медленно вращался большой вентилятор. На стене висел старый знак полицейского управления, он уже проржавел, буквы стерлись, но сама эмблема ещё олицетворяла надежность и безопасность.

Возле стены стояли пыльные деревянные ящики с синей надписью – “Собственность полицейского управления”. На них валялся хлам, – несколько банок из-под газировки, противогаз, старый огнетушитель, несколько пустых рожков для автоматического оружия, бюст неизвестного мне бородатого деятеля и бумаги, которые я искал.

Это были отчеты о входящих запросах от потерпевших. Офицер фиксирует обращение, личное или телефонное, чтобы передать его вышестоящему начальству для заведения дела, это обычная процедура. Все отчеты в стопке были о пропажах за прошлую неделю. Не меньше дюжины звонков, несколько заявлений написаны от руки самим заявителем, все о пропавших без вести. И Альберт решил их скрыть?

Я сфотографировал лицевые листы и оставил документы лежать на том же месте. Я был обязан проверить хотя бы одно из них, чтобы убедиться в своей правоте. Мне нужны были доказательства.