Парцифаль
Шрифт:
Угрюмой стражею допущен...
Но как же этот двор запущен!
Зарос крапивой и травой.
Души не видно здесь живой,
Давно здесь стычек не бывало,
И все зачахло, все увяло.
Плац с незапамятных времен
Не видел яркости знамен,
Давно здесь рыцари не бились,
Лихие кони не носились
(Так делать нечего бойцу
И в Абенберге, 84 на плацу)...
Но пестрой, праздничной картиной
Был подменен сей вид пустынный...
84
Абенберг – город и крепость в
С восторгом Парцифаль взирал,
Как все, кто был здесь, стар и мал,
Его приветливо встречали,
И клики радости звучали.
И, празднично одеты,
Пажи или валеты, 85
Готовящиеся в бойцы,
Коня хватали под уздцы,
Несли скамеечку для ног,
Чтоб спешиться удобней мог
Наш юный рыцарь вдохновенный,
Воистину благословенный...
Он ловко спешился. И тут
С почтеньем в дом его ведут.
85
...валеты... – То есть молодые люди дворянского происхождения, прислуживающие рыцарям (нечто вроде денщиков).
От ржавчины и пыли
Его лицо отмыли.
Затем он получает в дар
Плащ, что пылает, как пожар:
То был арабский шелк блестящий,
Шуршащий, нежно шелестящий,
Тот плащ, что, по словам пажа,
Носила прежде госпожа,
Святая королева
Репанс 86 – «Не Знающая Гнева»...
(Признаюсь вам, что и она
Была поражена
Красою Парцифаля...)
Все словно бы воспряли.
Печаль с угрюмых лиц сползла,
86
Репанс – дочь короля Грааля Фримутеля.
И словно Радости Посла
Скорбящие встречали,
Забыв свои печали...
И все заботятся о нем
И сладким потчуют вином.
С него доспехи сняли,
Чтоб плечи отдыхали,
И унесли копье и меч,
Но все ж, страшась нежданных встреч,
Он счел опасным и ненужным
Впредь оставаться безоружным...
Здесь случай вышел несуразный:
Ворвался некто безобразный
И, погремушками звеня,
Героя чуть ли не дразня,
Сказал ему: "Поди-ка,
Тебя зовет владыка!.."
Герой, оставшись без меча,
Ударил дурня сгоряча
Своим тяжелым кулаком.
Поверженный упал ничком,
Кровь из ноздрей бежала,
Спина его дрожала.
И рыцари все как вздохнут:
"О рыцарь! Он ведь только шут!
А с шуткою, пускай и вздорной,
Нам легче в этой жизни черной.
Мы извиненья вам приносим
И за него прощенья просим.
Слова ж его толкуйте так:
Вернулся с озера Рыбак.
И он уже, как нам сказали,
Вас ожидает в тронном зале..."
И вот вступает наш гордец
В досель не виданный дворец.
В роскошном королевском зале,
Наверно, сотни свеч сияли,
И сотней свеч освещена
Была здесь каждая стена.
И сотни в королевском зале
Перин пуховых разостлали,
Покрытых сотней покрывал...
Вот что наш рыцарь увидал...
В трех креслах восседали чинно
Три неизвестных паладина,
О чем-то говоря друг с другом,
Вблизи стоящих полукругом
Трех изразцовых очагов.
Огонь, достойный и богов,
Справлять свой пир не уставал
И яростно торжествовал
Над деревом Aloe Lignum 87–
Название
дано из книг нам.(Но в Вильденберге у меня 88
Нельзя согреться у огня.)
Вот на кровати раскладной
Внесен, усталый и больной,
Дворца роскошного хозяин.
Тяжелой хворью он измаян.
Глаза пылают. Хладен лоб.
87
Aloe Lignum – многолетнее растение, распространенное главным образом в Африке и Аравии. Но у Кретьена нет этого экзотического растения. Оно попало в немецкий текст по недоразумению, из-за неверного прочтения французского оригинала.
88
...в Вильденберге у меня... – Как полагают исследователи, этот городок был постоянным местом жительства Вольфрама, где он писал или диктовал свой роман, в частности его пятую книгу. Жалобы на плохое материальное положение поэта не раз повторяются в «Парцифале».
Жестокий бьет его озноб.
У очага, что посредине,
Приподнялся он на перине
И с грустью на друзей взирал.
Чем жил он? Тем, что умирал,
Пусть в славе, пусть в почете,
Но с Радостью в расчете...
И тело хворое не грели
Ни печи, где дрова горели
Столь жарким, яростным огнем,
Ни шуба, что была на нем
С двойным подбоем соболиным,
Ни шапка с пуговкой-рубином,
Надвинутая на чело,
Чтоб было голове тепло,
Ни меховое покрывало -
Ничто его не согревало...
Но вопреки ужасной хвори
Он, с лаской дружеской во взоре,
Увидев гостя, попросил
Его присесть... Он был без сил,
Но добротой лицо лучилось...
И вдруг – нежданное случилось...
Дверь – настежь. Свет свечей мигает.
Оруженосец в зал вбегает,
И крови красная струя
С копья струится, 89 с острия
По рукаву его стекая.
И, не смолкая, не стихая,
89
С копья струится... – Это так называемое «копье сотника Лонгина», стражника, который пронзил ребра распятого Иисуса Христа (Ев. от Иоанна, XIX, 34). Впрочем, символика окровавленного копья, неизменно участвующего в процессии Грааля, истолковывается поразному, так как в этом мотиве нельзя не видеть отражения легенд о магическом копье кельтской мифологии.
Разносится со всех сторон
Истошный вопль, протяжный стон.
И это вот что означало:
Все человечество кричало
И в исступлении звало
Избыть содеянное зло,
Все беды, горести, потери!..
Вдоль стен, к резной дубовой двери,
Копье оруженосец нес,
А крик все ширился и рос,
Но лишь за дверью скрылся он,
Тотчас же смолкли крик и стон
И буря умиротворилась...
Тут дверь стальная отворилась,
И в зал две девушки вошли:
Златые косы до земли,
Прекрасны, словно ангелочки,
На голове у них веночки,
Одеты в праздничный наряд,
В руках светильники горят.
С красавиц люди глаз не сводят.
Но вот за ними следом входят
Графиня со своей служанкой,
Лицом прелестны и осанкой.
Как восхитительны их черты!
Каким огнем пылают их рты!
И с восхищеньем видят гости
Скамейку из слоновой кости,
Что обе вносят в зал,
Где Муж Скорбящий возлежал.