Annotation

История преступлений бандита Лабуткина, лютовавшего в окрестностях Ленинграда с 1933 по 1935 годы, и как его искали сотрудники Первой бригады уголовного розыска. Вымышленными являются мелкие события, без которых художественное повествование не состоялось бы.

Юрий Фёдорович Гаврюченков

Пролог

1. Вася Панов спускается в ад

2. Цветы жизни

3. Охота в Пундоловском лесу

4. В мае 1933

5. Легкотрудник

6. Мотор

7. Наган и патроны

8. Заединщики

9. Волшебный сундучок

10. Дело на заводе «Промет»

11. Контингент

12. Настоящий пристрельщик

13. По грибы

14. Главшпан и полушпан

15. Иди, Вася, иди

16. Четыре сбоку, ваших нет

17. Убийца

18. Королева Марго

19. Амур

20. Сменщик

21. Хейфец

22. Последний шанс

23. На правёж

24. Состоятельный крот

25. Делюга

26. Митька

27. Клоака

28. Голый Барин

29. У дверей

30. Лютое палево

31. Рабочий и колхозница

32. «Пинкертоны»

33. На хорошем счету

34. Сегодня кент, а завтра мент

35. Роковые Пороховые

36. Видоизменившийся

37. Техника на грани фантастики

38. Участковая участь

39. Весна!

40. Волчья лента

41. Частыми сетями

42. В финале большого шухера

43. На лучшем дне

44. Бандитская пуля

45. Дедушка по вызову

46. Партии вопреки

47. Лабуткин и Лабуткина

48. 1934

49. Годовщина

50. Угрюмая весна

51. Лагазин

52. Старая гвардия

53. Наш ответ Чемберлену

54. Правильные вопросы

55. Вася женится

56. С Машей во дворе

57. Былое и думы, и чистка оружия

58. Соблазн

59. В путах тревоги

60. Охота на птицелова

61. Домашние ценности

62. Тёмная часть года

63. Моя слобода — моя крепость

64. Вразнос

65. Арест и обыск

66. Обмен

67. С Кутылёвым и Шаболдиным ничего не случится

Эпилог

Некролог

Юрий Фёдорович Гаврюченков

Парень не промах

«Было время, когда хороший налётчик ещё не поддавался регистрации. Эти времена теперь вспоминают мертвецы, расстрелянные порядком, и у них дрожат истлевшие сердца и кости ударяются одна о другую». Вениамин Каверин. «Конец хазы»

Пролог

В 1933 году рабочие предместья Ржевка и Пороховые уже входили в черту Ленинграда, но оставались глухой окраиной по причине размещения там опасного производства. На Ржевке возле Охтинского разлива стоял капсюльный завод «Краснознаменец», где также ремонтировали стрелковое оружие. Чуть ниже по течению, на Пороховых, с ним соседствовал Охтинский химический комбинат — фабрика баллиститов, взрывчатки и целлулоидного ширпотреба, совсем недавно отделённая от «Краснознаменца» в самостоятельное предприятие. Возле заводов селились рабочие. Бессемейные жили в казармах, а семейные обзаводились избами с огородом. Восточнее, за границей города, на территории административного Пригородного района начинались леса, финские деревни и поселения немцев-колонистов.

Вечером 29 августа в Пундоловском лесу возле старой железнодорожной насыпи грибники нашли трупы кладовщика мотоциклетного завода «Промет» Андрея Костромского и его жены Прасковьи Голубевой. Выстрелив им сзади в голову, убийца снял с рабочего ботинки, а с его супруги — жакет и забрал деньги. На следующий день в том же лесу были застрелены в затылок инженеры завода «Промет» Тихомиров и Сельцер — наповал, а собиравшая с ними грибы инженер Лидия Поппель тяжело ранена в голову. Женщину привезли в госпиталь Военно-медицинской академии и стали готовить к операции.

К этому времени появились результаты вскрытия, показавшие весьма необычный боеприпас, применение которого вызвало смерть Костромского и Голубевой.

В отделе кадров завода «Промет» начали негласную проверку.

1. Вася Панов спускается в ад

— Что скажешь, Вася? — насмешливым тенорком спросил начальник Первой бригады уголовного розыска Колодей. — Видел когда-нибудь такие пули?

Молодой опер Вася Панов дышал через раз. В секционном зале городского морга было чисто, но воняло нестерпимо.

«Зачем он меня сюда привёл? — думал Панов. — Эксперт доложил о вскрытии, а мы сразу встали и поехали? Почему меня? Почему начальник бригады приехал со мной?»

— Хотите, чтобы я проникся? — выдавил он.

— Хочу, чтобы ты посмотрел своими глазами и убедился, с кем мы имеем дело. Тебе полезно. Это не простая мразь, а сортовая, самого наивысшего разбора. Пять человек за два дня уложил.

— Я его уже ненавижу, Яков Александрович, — Вася еле сдерживался, чтобы не исторгнуть свои чувства и богатое внутреннее содержание на кафельный пол.

Колодей понял и кивнул.

— Я забираю вещдоки, — сказал он судмедэксперту.

Тот переложил пинцетом из кюветы поражающие элементы. Разметил пакетики.

Колодей расписался за них и сунул в карман кожана.

Вышли. Сели на скамейку.

Вася сунул в зубы папиросу. Торопливо зачиркал, ломая спички. Закурил.

— Провались они…

— Ты как будто с лица сбледнул, товарищ Панов? — поинтересовался начальник. — Никогда в морге не был?

— Да чего же, — Вася затянулся, закашлялся, зачастил сбивчиво: — Был. Что вы спрашиваете? Сто раз был. Только мне здесь не мёдом намазано… Я покойников не боюсь. Видел их, вы сами знаете. Я на нож пойду без вопросов, а мертвецкой не выношу, вы поймите. Противно.

— Молодой ты, — Колодей достал пакетик и выкатил на ладонь пару измазанных кровью и мозговой жидкостью светлых металлических шариков. — Что про это скажешь?

Вася едва не перекусил картонный мундштук.

— Похоже на картечь, — сквозь зубы отрапортовал он.

— Я месяц назад бросил курить, — сказал начальник бригады.

— Когда я дорасту, тоже брошу, — выдавил самый младший сотрудник.

Сидели. Колодей смотрел, посмеивался внутри себя, выжидал.

— Если определять, это не картечь, — примирительно сказал он и покатал на ладони два извлечённых из мозга шарика. — Это не свинец. Это легированная сталь. Вот эти — из головы Тихомирова, — от слов его к горлу Васи подступил ком. — Вчера по паре таких же вынули из мозгов Костромского и Голубевой. Могу поклясться, что сейчас то же самое достают из черепа Лидии Поппель. Какие будут ваши версии?