Пари с будущим

Я мог бы поступить, как поступают изверги — втиснуться в эту «щелочку», посчитав ее приглашением. Но что-то щелкнуло во мне: я не стану подражать им, лучше испарюсь, дотла сожженный чужой вселенной.

И тут он посмотрел прямо на меня. Вздрогнул. Не знаю, что ему привиделось, но, поколебавшись еще пару секунд, он кивнул и открылся.

— Вы все так странно выглядите? — задал Варуна свой первый вопрос.

— Наверное, да. Нам с тобой надо придумать, как выбраться из очень скверной истории, Варуна…

Я начал демонстрировать ему в образах события будущего и только тут заметил, что они искажаются, обрываются, не попадают к нему целостно.

— Что это за калейдоскоп? — потряхивая мокрой головой, удивился вайшва.

— Постой, я попытаюсь пересказать.

Говорить было легче, он успел что-то уяснить, и тут меня снова перекинуло в Агни. Теперь это уже был не тот зародыш, каким я покинул его, кажется, только что. Мы оказались в другом времени. Его мозг уже сформировался, он видел свои сны — сны-тени, сны-звезды. Он видит мои сны, он будет единственным из людей, кто знает инфозону, мою родину… и его родину.

Я возвращался множество раз, успевал что-то сказать — и снова был закинут в свое тело, независимо от хронологии: то уже готовое к рождению, то еще на эмбриональной стадии. Словно само время не желало выдавать кому-то свои тайны. Так бывает с пересказом сна, когда помнишь лишь его части и никак не можешь связать, а собеседник слушает и теряется. Но я помнил всё — я просто не мог передать все из своей памяти в память Варуны, чем сильно его запутывал.

— Да чтоб мне сенсорника не видеть, как быть-то?! — рассердился он наконец. — Я мало что понял из твоей абракадабры, и прекрати уже скакать туда-сюда, иначе мы оба сойдем с ума.

— Трое, — угрюмо подсказал я, обреченно разглядывая его ноги, на которые он уставился. — Сойдем с ума мы трое. Есть еще мальчик, который родится через некоторое время на Земле. Его будут звать Агни. Когда он вырастет и выучится, вам нужно будет забрать его сюда и…

Бабах! Я опять в этом мальчике Агни. Ну что ж, хоть что-то сказать успел. Надеюсь, Варуна запомнит имя…

— Я уж думал, чего это ты загостился: целых три минуты никуда тебя не уносило!..

В мое отсутствие у отца Савитри произошел приступ черного юмора. Но зубоскалить было некогда:

— Давай еще раз. Запоминай всё без повторов, я в любой момент могу исчезнуть и уже не вернуться. Агни — это буду я. Нужно как можно скорее передать в будущее некоторые сведения, поставить в известность Виллара, Аури и одного человека в Министерстве, имя которого Мназон.

Варуна с иронией поглядел на свое отражение в бокале с водой и отпил из него пару глотков:

— Я рад, что ты хотя бы не рассчитываешь задействовать Совет планетарного управления…

— Если вы обратитесь туда, вас уволят по состоянию психического здоровья и заменят другими работниками.

Он остался невозмутим:

— Это понятно, я просто пошутил. А министерские — не уволят?

— Мназон, как я понял, знает Виллара, и у них будет возможность найти общий язык относительно меня. Мне же нужно будет лишь пробудить память Агни, когда его жизнь достигнет отмеренной точки.

— Сам я не смогу ему передать дословно то, что знаю? Нельзя?

— Можно. Просто не сложится. И память его нужно будет именно пробудить, а не объяснять на пальцах, кто он такой. Только тогда он позволит мне действовать через себя, как сейчас позволил ты. Поэтому особого смысла рассказывать не будет. Хотя… попробуй. Вариативность не исключена.

Исчезая-возвращаясь еще и еще, я кое-как дал ему инструкцию: будто бы невзначай подбросить Агни историю о Пропавшем суре, это запустит механизмы подсознания и начнет расчищать мне дорожку. Затем — добиться встречи с Вилларом, сказать о Шутте, которого вот-вот пришлют из Министерства на станцию и который с тех пор, играя роль шута при профессоре, сам будет наблюдать представление коверных — всего населения «Трийпуры». Виллар должен найти способ связаться с министром (или еще не министром на данное время?) Мназоном и создать «радугу», что-то вроде маркера памяти лично для меня, слепок моей сути, инфоматрицу, которая разбудит меня в Агни. Таков был план. Вроде простой, но если учесть способ, каким мне пришлось его поведать Варуне, то изматывающий до полусмерти. Чувствуя онемение апатии, я просто свернулся в уголочке и отключил связь с миром. Мир исчез, исчез и я, чтобы набраться сил под защитой отца девушки, которую обязан был спасти. Ради Агни? Ради себя. Мы давно уже с Агни единое целое, но он никогда этого не признает…

* * *

Наиболее отчетливо мне запомнилась встреча с Мназоном. Ему уже тогда было хорошо за пятьдесят, но он занимал только должность секретаря министра информации. Вот почему ожидать от него активной помощи мы не могли. Кроме того, я замечал, что и профессор Жан-Огюстен Виллар, еще молодой ученый аристократичной внешности, не слишком серьезно воспринимает всю эту историю. То есть он не отринул ее полностью, как отринуло бы подавляющее большинство, но и не мог видеть в ней реальность, которая обязательно осуществится. Так не верит больной в роковой диагноз, надеясь на врачебную ошибку. Но к чести Виллара стоит сказать, что он с уважением отнесся к рассказу Варуны и согласился принять необходимые меры предосторожности.

— Тогда, быть может, вы вернетесь, уважаемый сура? — глядя на него, спросил профессор меня — я как раз только что снова вернулся из тела Агни обратно на «Трийпуру». — Вернетесь, и мы отправим вас обратно в ваш мир, а с остальным справимся сами?

— Варуна, о чем он? — спросил я удивленно.

— Хочет уладить все до того, как это закрутится.

— Если это закрутится без меня, вам… Ладно, не передавай этого. Скажи, что я не могу вернуться туда, не подчистив кляксы, которые вы насажали при вызове изверга. Так и скажи, черт возьми!

Варуна так и сказал. Густые брови Виллара полезли на лоб. Пока он сомневался и пережевывал все «за» и «против», меня еще дважды выкинуло и вернуло. Правда, выкидывало самопроизвольно, а вот возвращаться всегда приходилось, напрягая волю. Тогда-то я и заметил, что как будто стал «стираться». Какие-то вещи вспоминались с трудом, какие-то — вообще не вспоминались. У людей такое происходит при повторных рождениях, а вот что случилось с моим сознанием, которое всегда лишь накапливало и никогда ничего не теряло, я не понимал. Мне стало страшно. Пока повреждения были невелики, а утраченные сведения — не слишком важны. Но если процесс начался, то дальше будет хуже. В настоящем времени на «Трийпуре» у меня нет живого тела, а в прошлом я присутствую лишь потому, что для ади и для извергов нет хронологической разницы. Я потому и попросил техников Гаруты не включать реинкарнатор и не восстанавливать Агни, иначе привычная обитель тянула бы меня в другой временной отрезок вопреки задуманному. Теперь я видел, как оно работает, и понял, что был прав в своих опасениях. Иногда мне казалось, что разум мой померк, мыслить логически было так трудно, что на это уходили все силы, и я подолгу уходил в бездействие, чтобы прийти в себя. То-то Агни теперь так дорожит своей обывательской «нормальностью»: после всего пережитого подсознание его хранит стольких скелетов, сколько не отыскать и в шифоньерах семейки Борджиа.

— Хорошо. Но прежде чем связаться с секретарем, мы должны проработать план, — наконец согласился Виллар. — Начиная с того, что должно послужить побудительным сигналом для суры, когда придет время?

Кабинет его уже тогда был забит всяческим антиквариатом, и взгляд Варуны, которым смотрел и я, случайно упал на изящный столик под старину или в самом деле старинный. На нем лежала колода карт.

— Да вот хотя бы некоторые карты Таро! — наугад сказал я Варуне и смутно вспомнил при этом, что уже когда-то эти карты были задействованы в моей судьбе.