Парик для дамы пик

– Вера Ивановна, – спросила Юля, приблизившись к двери, за которой находилась пленница. – Вы давно пользуетесь духами «Пиковая дама»? Это ваши любимые духи?

– А вам-то что за дело? – зло замычала, давясь слезами, женщина. – Ворвались в мою квартиру, предъявили фальшивое удостоверение, а теперь еще собираетесь ограбить меня? Выпустите меня отсюда… Что вам за дело до моих духов?

– Зачем вы обманули меня? Ведь когда вы вошли в комнату, где лежала мертвая Ира, на голове ее был парик… Вот этот черный парик… Убийца, перед тем как уйти, надел его на остриженную голову своей жертвы, как это он уже проделал с Зоей Пресецкой. Но вы-то зачем украли его? Чтобы пополнить свою коллекцию? Вам не было страшно?

– Какая чушь! – возмутилась и уже не на шутку разозлилась Абрамова. – Это мой парик! Я его сразу узнала, когда только вошла к ней в комнату… У меня его украли в одной парикмахерской. Мне даже пришлось покупать прямо там, в этой же вонючей забегаловке, другой парик, чтобы только прикрыть голову. Было холодно… Думаете, я не поняла, что произошло? Убийца ходил по парикмахерским и искал парики, чтобы украсть. А потом надевал эти парики на головы своим жертвам. И вы хотите, чтобы я спокойно оставила свой же парик на Ирочкиной голове? Чтобы меня потом пригласили в прокуратуру?

– А больше у вас париков не крали?

– Нет, – буркнула она.

– Опять лжете. Красивый парик с локонами… Его нашли на голове Зои Пресецкой… Он весь пропитан запахом духов «Пиковая дама».

– Далась вам эта «Пиковая дама»! – разрыдалась Вера Ивановна за дверью, после чего заскулила, как большая собака, и принялась царапать дверь.

– Так вы мне ответите, кто украл у вас этот парик?

– Я не знаю, как его зовут. Выпустите меня отсюда…

Юля открыла дверь, и Абрамова, вся какая-то мокрая и источающая кислый запах, вывалилась в коридор, но тут же проворно поднялась на ноги и зашлепала в комнату. Плюхнулась на диван и принялась рассказывать, куря одну сигарету за другой.

– Он пришел ко мне одиннадцатого октября вечером. Я отлично запомнила этот день, потому что должен был начаться новый сериал, а этот му… словом, этот придурок явился ко мне и попросил познакомить его с Ирой. Какой уж тут сериал!

– Как это познакомить? Он что, не был с ней знаком?

– Да был знаком, но хотел, чтобы я помогла ему познакомиться поближе, чтобы я внушила ей, что он – отличная партия, что ей пора выходить замуж, и все в таком роде…

– Но почему он пришел именно к вам, а не к той же Холодковой или Пресецкой?

– Я так поняла, ему сама Ира сказала, что мы с ней в приятельских отношениях и что мое мнение для нее что-нибудь да значит. Попросту говоря, он хотел, чтобы я выступила в роли свахи, понятно? Я – женщина общительная, жизненного опыта у меня достаточно, а потому к мнению моему люди прислушиваются, вот он и обратился ко мне за помощью. Я тогда еще подумала, что это от его неуверенности в себе, иначе зачем было ему идти такими окольными путями…

– Вы видели его раньше? – перебила ее Юля.

– Нет, я вообще не знаю, кто он и откуда. Позвонил, извинился, вежливый такой и сказал, что хочет поближе познакомиться с Ирой. Он пришел не с пустыми руками. У него была бутылочка красного. А еще маленький торт. Дешевый, но зато с орехами. Я пригласила его к столу, мы сели, выпили. Он рассказал, что познакомился с Ирой случайно, что она ему нравится и он хотел бы серьезных отношений.

– Как его звали?

– Толя.

– Он что, прямо так и представился: «Толя»?

– Да, и если уж быть откровенной, этот Толя хоть и одет был прилично, но выглядел неважно, не тянул на «Анатолия». Какой-то неприбранный, глаза безумные… Все говорит и говорит про Иру, просит о ней подробнее рассказать. Я ему: с какой это стати я буду первому встречному рассказывать про Ирочку? Говорю ему: мол, как же я могу вас с ней поближе свести, если ничего о вас не знаю? Как я уговорю ее выйти за вас замуж? Мне же надо каким-то образом убедить ее, что вы достойный кандидат в мужья. Вот в таком плане у нас протекала беседа.

«За бутылочкой красного вина», – ухмыльнулась в душе Юля.

– И что же?

– Как что? Он принялся рассказывать о себе. Что у него есть собственный дом на окраине города и что он собирается покупать машину… Ну, я как услышала про машину, так и растаяла…

Юля слушала ее и не верила собственным ушам. Получалось, какой-то Толя, сомнительный тип, случайно познакомившись с Ирой Званцевой, притащился с бутылкой вина и тортом к ее соседке для того, чтобы навести о ней справки. Неужели такое бывает? Нет, она слышала, конечно, о том, что родители жениха или невесты, перед тем как сыграть свадьбу, пытаются что-то выведать о семье, в которую войдет сын или дочь. Собирают все сплетни, пытаясь определить степень положительности будущих родственничков. А вдруг в роду шизофреники или алкоголики? Но чтобы мужчина вот так позвонил в дверь к соседке своей избранницы и за бутылкой вина попытался вытянуть из нее всю правду о будущей жене, такого Юля себе представить не могла. Глядя на Веру Ивановну, пройдоху, подлую бабу, так по-свински обобравшую доверившуюся ей тихую пьяницу Ирочку Званцеву, она с трудом скрывала неприязнь к ней.

– Я ему говорю, – между тем продолжала с жаром рассказывать Абрамова, брызгая слюной, – иди, мол, к Ире и толкуй с ней сам, я-то здесь при чем? А он мне твердит, что сначала хочет все узнать о ней, чтобы потом неприятностей не было. Что у него серьезные намерения, а вдруг у нее темное прошлое или просто есть другой мужчина…

«Вот мерзавец!»

– Ну, я и сказала ему, что у Иры никого нет, что ей давно пора выходить замуж и рожать детей. Ничего плохого я о ней не говорила. Вы мне верите? И вот тогда… – Вера Ивановна внезапно смутилась, словно почувствовала, что подошла к самой неприятной части своего рассказа, порозовела и даже странно склонила голову набок, как бы ожидая удара от Земцовой, – …тогда он попросил меня рассказать о двух подругах, с которыми она была в кафе, где они и познакомились.

– А это еще зачем? – вырвалось у Юли. – Подруги-то здесь при чем? Как он мотивировал свою просьбу?

– Ну как же… – маленькие, сложно вылепленные уши Абрамовой заалели, а лицо и вовсе пошло бордовыми пятнами. – Скажи мне, кто твой друг… А накануне Ира на самом деле встречалась с Зоей и Женей в кафе, это я точно знаю, потому что она еще просила у меня денег взаймы… Сказала, покойница, что стыдно ей каждый раз за чужой счет кофе пить. Я понимаю, конечно, сколько же можно одалживаться у подруг… Но я-то знала, что деньги ей не столько на кофе нужны, сколько на такси. Хоть и бедно она жила, но страсть как любила на такси ездить. Бывало, вызовет такси, знаете, желтенькие такие машины, с шашечками, новенькие «Волги», так вот, сидит и ждет, пока за ней не приедут. Привычка с прошлого осталась, это дед ее избаловал, что ли…

– При чем здесь такси?

– Да такси как раз и ни при чем! Просто я, услышав про подруг, поняла, что этот Толя не врет, что он действительно мог увидеть всех троих – Ирочку, Зою и Женьку – в кафе. Увидел и решил спросить у меня, что это за подруги такие. А может… проститутки?

И по интонации, с какой это было сказано, Юля поняла, что слово «проститутка» в лексиконе этой особы является любимым и определяющим всю суть женской половины общества. «Такие, как она, – подумала Земцова, – в каждой особи женского пола видят проститутку, то есть свое собственное отражение, но никогда не признаются себе в этом».

Сейчас же, представляя себе Абрамову, поучавшую свою непутевую соседку и изгалявшуюся над ее дружбой с любвеобильной Пресецкой и одинокой Холодковой, Юля словно слышала, как та покрывает этим любимым словцом ее подруг, завидуя их молодости, любовникам, удачливости (в особенности, если разговор заходил о Зое) или, наоборот, злорадствуя по поводу их несчастий.

– И тогда он попросил, чтобы вы дали ему телефоны и адреса ее подруг? Так? – спросила Юля дрожащим от негодования голосом. Она вдруг все поняла, порывисто встала и в волнении заметалась по комнате. – Сказал вам, что хочет лично встретиться с каждой из них, чтобы поговорить об Ире, так? Так это было или нет? – крикнула она, остановилась и сжала кулаки – до того противно ей было смотреть на эту гнусную старуху. – Отвечайте, черт бы вас побрал, сколько он заплатил, чтобы вы дали ему всю информацию о Пресецкой и Холодковой? Сколько?