Парили рыбы в вышине

Я пишу эти строки и смотрю на свои сокровища. Я лежу на кровати. Я всегда так пишу – лёжа на кровати. Мне удобнее, когда я приваливаюсь к подушкам. Лучше получается сосредоточиться, мечтается лучше, вспоминается лучше. А если я устаю – можно сразу спать. Вот и сейчас я уже устала.

Мне хочется рассказать вам про летучую рыбку. Но, наверное, не сейчас. Пока рано об этом. А то получится, что я прежде времени всё выболтала. Поэтому вам придётся подождать.

Письмо от тёти Элли

Я помню, как мама рассказала мне новости. Это было за завтраком, перед школой. Я как раз перешла в среднюю школу, значит, мне было лет двенадцать. Тётя Элли прислала нам письмо. Мама прочитала его вслух. Что было в письме, я даже не помню. Но к концу письма стало понятно, что тётя Элли, как бы ей ни хотелось, больше не сможет гостить у нас. Она стала слишком стара для дальних перелётов с Итаки в Австралию. И к тому же её беспокоит происходящее в мире и ей кажется, что летать куда бы то ни было ей больше не следует. Угроза глобального потепления, чудовищные лесные пожары у нас в Австралии, наводнения и засухи – вот что она видит по телевизору. И поэтому никуда она больше не полетит.

Мама закончила читать. Я чувствовала себя ужасно удручённой – и примерно такой же вид был у сидящего рядом папы. Я всегда как-то забывала, что Элли – это же его тётя. Но тогда я об этом вспомнила. Я понимала, что вот-вот разревусь, и ничего не могла поделать. Мама тоже видела, что я дико расстроена. Она пустилась в объяснения: мол, хорошее рано или поздно кончается и мы должны просто принять, что тётя Элли уже старенькая, и что она права насчёт дальних перелётов и глобального потепления, и что этот момент однажды должен был наступить, ведь из-за возраста путешествия давались ей труднее и труднее.

По мере того как ужасный смысл этих новостей доходил до меня, мне всё отчётливее представлялось, будто кто-то или что-то – судьба, боги – взял ножницы и перерезал ниточки моей жизни, отделив меня от тёти Элли, от Греции, от Итаки, от всех моих историй про Одиссея и Протея. От моего детства.

– А если она с нами поговорит в скайпе? Или в зуме? Она же сможет? – спросила я, заталкивая слёзы поглубже.

Мама с папой переглянулись.

– Вряд ли, Нанди, – ответила мама. – Интернет она не любит, ты сама знаешь. Говорит, после таких разговоров она сильнее по нам скучает. И звонить по телефону она тоже не любительница. Так ведь? Она считает, что это очень дорого. На самом деле нет, но разве ей докажешь? Она и слушать не станет. У неё своё мнение, и точка. Такая уж она.

– А мы? Давайте мы ей позвоним в скайпе? – не сдавалась я. Мама с папой молчали, только переглядывались. – Или давайте сами к ней поедем. Мы же можем!

После долгой паузы мама наконец выдавила:

– Нанди, для нас это неподъёмные деньги. Туда долететь – это целое состояние.

По их лицам я догадывалась: они что-то от меня скрывают. И договариваются между собой, кто расскажет.

Наконец папа решился.

– Понимаешь, какая штука, – неуверенно начал он. – Мы не хотели тебя расстраивать, Нанди… Но на прошлой неделе тётя Элли упала. И очень здорово упала. Сильно ударилась головой, и теперь она плохо видит, так она сказала. Читать ей трудно. У неё голова кружится. Она даже сама позвонила, мы сразу поняли: что-то стряслось. Мы договорились пока тебя не пугать, а сначала разузнать, что там и как. Но ты не волнуйся. Ей уже значительно лучше, голова немного кружится, но она держится молодцом. И зрение возвращается. Она уже сама ходит, немного пошатывается, но в целом вполне ничего. Я ей тогда сказал – мы с мамой вместе ей сказали: «Приезжай сюда и живи у нас». Кроме нас, у неё ведь никакой родни. Так она и слушать не захотела. Говорит: «Итака – мой дом, у меня тут кругом хорошие друзья, я тут всю жизнь прожила, и моё место здесь». К тому же она уже не раз писала в своих открытках и письмах, у неё есть какое-то важное дело. И ради этого дела ей надо быть в Греции.

– Дело? – переспросила я. – Какое ещё дело? Прямо такое уж важное?

– Она не говорит, – вмешалась мама. – Но стоит на своём, и её не убедишь. Твердит, что не желает быть никому обузой. Мол, нечего нам её жалеть или, хуже того, тратить всё «нажитое непосильным трудом», так она выразилась, на билеты до Греции и обратно, чтобы её проведать. Это её слова, Нанди. Говорит, будем писать друг другу письма. У Елены есть эта милая соседка, Мария, помнишь, она рассказывала. Живёт на той же улице. Мария за ней присмотрит, и она знает английский. Если у тёти снова будут дрожать руки, Мария наберёт за неё какое угодно письмо. Как бы то ни было, одно нам известно точно, и надо с этим смириться: тётя больше не сможет прилетать к нам. Это очень грустно, Нанди. Нам всем грустно. Но мы должны это просто принять.

Я отправилась в школу убитая горем. Слишком тяжёлые, слишком непосильные новости, чтобы их запросто взять и принять. Я больше никогда не увижу тётю Элли. Как я ни старалась, а всхлипывания сдержать не смогла. И слёзы никак не унимались. Тогда я решила: не пойду сегодня в школу. Не могу я смотреть в глаза своим друзьям. Лучше поброжу по городу. Так я и сделала. Я бродила и бродила – долгие часы, – и никогда в жизни я не была так несчастна.

Летучая рыбка

Бродила я в основном вдоль реки Ярры. И прогулка навела меня на мысль: Ярра, как и все реки, течёт к морю. Вот эта самая вода, подгоняемая ветрами и течениями, вливается в великие океаны мира, а через них – и в то море, что омывает берега Итаки. Получается, Ярра – это вроде как путь, путь к Итаке и тёте Элли, на другой конец света. Тётя Элли смотрит на то же самое море, на то же небо, она видит те же звёзды и луну. И пока я ходила по берегу реки и обдумывала все эти мысли, тётя Элли словно бы сделалась ближе. Я немного успокоилась, и слёзы отступили.

А потом я увидела рыбку – летучую рыбку. Я таких видела и раньше, но в море, а в реке – ни разу. Рыбка выпорхнула из реки прямо передо мной и полетела низко над водой навстречу морю и навстречу – в тот миг я это точно знала, точно-точно! – тёте Элли и Итаке.

И тут в кармане у меня загудел телефон, он гудел и гудел не переставая. Я не стала отвечать. Даже не стала смотреть, кто звонит. Я вообще его выключила.

Именно в тот долгий день, когда я бродила, я приняла решение. Вернее, это летучая рыбка приняла его за меня. Я расправлю крылья и полечу, в точности как она. Когда-нибудь и как-нибудь я доберусь до Итаки и увижу тётю Элли.

Через несколько лет я закончу школу, и тогда я попрощаюсь с мамой и папой, отправлюсь в путь и отыщу дорогу через море на Итаку, к тёте Элли. Я приеду к ней в гости, посмотрю на её остров, что на дальнем краю света, и наконец открою для себя то место, где жил Одиссей. И это будет приключение всей моей жизни. И да, я полечу. Глобальное потепление – это, конечно, очень важно, но гораздо важнее встретиться с тётей Элли. Вот такой у меня придумался план, и я сказала себе, что не отступлю от него ни на шаг.