Предуведомление

Эта книга – не научное исследование, а плод чтения разных книг – научных и не очень. Научные книги – это прежде всего истории Парижа эпохи Реставрации и Июльской монархии, написанные соответственно Гийомом Бертье де Совиньи и Филиппом Вижье, «Исторический словарь парижских улиц» Жака Иллере, книга Анны Мартен-Фюжье «Элегантная жизнь, или Как возник “весь Париж”. 1814–1848» и многие другие обстоятельные исследования разных аспектов парижского быта (они перечислены в разделе «Библиография», который, конечно, никак не претендует на полноту, ибо литература о Париже практически бесконечна). Из них почерпнуты факты: информация о структуре королевского двора, статистические данные, сведения об административном устройстве Парижа, о работе городских служб и учреждений. Но статистика, хотя и бывает подчас очень выразительна, не дает живого представления о прошлом. Для этого требуются тексты иного рода: мемуары, дневники, нравоописательные очерки. Все эти свидетельства субъективны: одни – из-за особенностей человеческого восприятия, другие – из-за стереотипов жанра. Но все они – некие «живые картины» или, если воспользоваться словом, модным в Париже 1820-х годов, диорамы, создающие своего рода эффект присутствия.

Статистика и разные технические подробности помогают решить первую задачу, какую ставил перед собой автор этой книги о Париже 1814–1848 годов: объяснить достаточно подробно, но без излишнего педантизма, «как все было устроено» в это время в столице Франции в политическом, бытовом и культурном отношениях. «Живые картины» позволяют решить вторую задачу – показать тогдашний Париж глазами современников (французов и иностранцев). Отсюда пространные цитаты, в частности из очерков и писем русских путешественников.

В результате же автору хотелось предложить публике книгу для чтения – по возможности точную, но не скучную.

* * *

В тексте и особенно в цитатах часто встречаются упоминания различных денежных единиц, которые уместно пояснить в самом начале.

В эпоху Реставрации и Июльской монархии во Франции имели хождение серебряные монеты в 5 франков, 2 франка, 1 франк, 1/2 франка (50 сантимов), 1/4 франка (25 сантимов) и 1/20 франка (5 сантимов). Существовали также золотые монеты в 20 и 40 франков, но они постепенно исчезали из обращения. Франк приблизительно соответствовал той денежной единице, которая при Старом порядке именовалась «ливром» и была упразднена во время Французской революции; в память об этой системе счета в первой половине XІX века крупные суммы по старинке исчислялись в ливрах. Вместе с ливрами были упразднены также такие мелкие монеты, как «су», однако в повседневном быту французы хранили верность старым денежным единицам и говорили о 5-сантимовых медных монетах – монета в 1 су, о серебряных монетах в 1 франк – монета в 20 су, а о серебряных монетах в 5 франков – монета в 100 су. В качестве счетной единицы употреблялось также слово «экю»; в этом случае подсчеты исходили из того, что экю равняется 3 франкам. С другой стороны, в быту словом «экю» нередко обозначали пятифранковую монету – в память о старинной монете, эквивалентной 5 франкам серебром.

Названия парижских улиц, площадей и храмов в нашей книге в большинстве случаев не транскрибируются, а переводятся. Поэтому в тексте можно встретить не только сравнительно привычную для русских читателей площадь Согласия вместо площади Конкорд (place de la Concorde), но, например, более экзотическую Паромную улицу вместо улицы Бак (rue du Bac) и Печную улицу вместо улицы Фур (rue du Four). То же касается названий газет и журналов. Оригиналы всех переведенных названий читатель найдет в конце книги, в списках топонимов и периодических изданий.

Переводы французских слов и выражений, а также пояснения некоторых реалий в цитатах из русских авторов даны прямо в тексте в квадратных скобках.

Произведения Бальзака «Златоокая девушка», «Феррагус», «Дело об опеке», «История величия и падения Цезаря Бирото» цитируются в пер. М. Казас; «Деловой человек» и «Провинциальная муза» – в пер. Л. Слонимской; «Утраченные иллюзии» и «Блеск и нищета куртизанок» – в пер. Н. Яковлевой; «Побочная семья» – в пер. О. Моисеенко; «Отец Горио» – в пер. Е. Корша; «Уходящий Париж», «История и физиология парижских бульваров» и «Шагреневая кожа» – в пер. Б. Грифцова; «Альбер Саварюс» – в пер. В. Дмитриева. «Пэлем, или Приключения джентльмена» Э. Бульвер-Литтона цитируется в пер. А. Кулишер, «Парижские тайны» Э. Сю – в пер. О. Моисеенко, «История романтизма» Т. Готье – в пер. С. Брахман, «Салон 1845 года» Ш. Бодлера – в пер. Н. Столяровой и Л. Липман; произведения Г. Гейне – в пер. А. Федорова. Остальные иностранные тексты цитируются в моих переводах.

Глава первая Начало эпохи реставрации

Иностранные войска в Париже. Людовик XVIII возвращается в столицу Франции. Хартия 1814 года. Первая Реставрация. Сто дней Наполеона. Начало Второй Реставрации и оккупация Парижа войсками антинаполеоновской коалиции

В ночь с 30 на 31 марта 1814 года Париж капитулировал, войска антинаполеоновской коалиции (русские, австрийские и прусские) вступили в столицу, и во Франции началась так называемая Первая Реставрация (имеется в виду реставрация монархии Бурбонов, низложенной 10 августа 1792 года). 6 апреля 1814 года император Наполеон отрекся от престола, и Сенат провозгласил королем Людовика XVIII.

Но 20 марта 1815 года бежавший с Эльбы Наполеон снова вступил в Париж, и только 22 июня того же года, потерпев поражение в битве при Ватерлоо, отрекся вторично. Этот последний короткий период правления Наполеона получил название Сто дней; за ним последовала Вторая Реставрация, продлившаяся до конца июля 1830 года, когда победившая Июльская революция свергла с престола младшего брата Людовика XVIII – Карла X, короля Франции с 1824 года.

Герой современности отправляется на остров Эльба. Английская карикатура на Наполеона, 1814

В апреле 1814 года Париж представлял собою удивительное зрелище города разом и мирного, и военного. Потрясение, которое испытали парижане, было особенно велико потому, что до этого в течение многих веков столица Франции не видела в своих стенах иностранных войск. Напротив, в правление Наполеона французская армия завоевала столицы многих европейских государств. Тем не менее с начала 1814 года боевые действия шли на территории Франции, и войска антинаполеоновской коалиции постепенно приближались к Парижу. В городе ходили страшные слухи о том, что русские солдаты жаждут отомстить за пожар Москвы 1812 года и сжечь Париж.

В марте улицы города заполонили крестьяне, которые, спасая себя и свой скот, бежали из зоны боевых действий. Французские войска уходили на фронт, а навстречу им двигались крестьянские подводы и коровы. Вдобавок в городе было множество раненых; умерших хоронили в общих могилах или просто бросали в Сену.

Во второй половине марта в Париже начали распространять воззвание короля Людовика XVIII, который обещал французам в случае своего возвращения на престол мир, свободу и сохранение прав на собственность, приобретенную после Революции. Этот король (старший из братьев Людовика XVI, казненного 21 января 1793 года) покинул Францию в 1791 году, много странствовал по европейским городам и странам, а с 1807 года жил в Англии. Листовки с прокламацией Людовика XVIII подбрасывали в лавки и расклеивали на стенах домов, откуда их постоянно сдирали полицейские. Состоятельные парижане опасались не только наступающих иностранных войск, но и собственной парижской черни, которая могла принять участие в разграблении города вместе с русскими казаками.

До тех пор, пока императрица Мария-Луиза оставалась во дворце Тюильри, парижане сохраняли спокойствие. Но вечером 29 марта на глазах потрясенных наблюдателей, оттесненных дежурными гвардейцами, от дворца начали отъезжать фургоны с дворцовым имуществом. Парижане увидели позолоченную карету, в которой Наполеон ездил короноваться императором; теперь в ней вывозили императорские архивы и драгоценности. В половине одиннадцатого вечера дворец покинула и сама императрица с трехлетним сыном, получившим при рождении титул Римского короля. Ее карета направилась в сторону замка Рамбуйе, откуда императрица выехала в Блуа, а впоследствии перебралась в родную Вену; больше она в Париже уже не бывала.

Портрет Людовика XVIII в коронационной мантии. Худ. Ф. Жерар, 1814

Федор Николаевич Глинка обрисовал в своих «Письмах русского офицера» (1815–1816) странный облик французской столицы в последние дни перед вступлением туда союзников. В течение тринадцати веков, пишет Глинка, Париж слыл «непокоримым», город «слишком долго не слыхал грома войны», и потому парижане не были готовы к вступлению неприятеля:

«Буря шумела над Парижем, а парижане дремали!.. Коварное правительство играло доверенностию народа, забавляя его обманами. Уже неприятель гремел при Монмартре, а бюллетени [Наполеона] все еще по старой привычке трубили о победах! 28 только марта (по новому счислению) открылись глаза парижанам, и все прояснилось! Поразительные явления представились на бульварах. Прелестные гулянья эти, где привыкли видеть ряды богатых карет и толпы блестящих всеми украшениями роскоши женщин, в сии ужасные минуты наполнены и покрыты были ранеными солдатами и толпами отчаянных поселян, со стоном бежавших от пылающих хижин своих. Там семейства, лишенные жилищ, местились в простых телегах, тут несколько кулей соломы или связок сена служили постелью обремененным усталостию. Многие поселяне, ехавшие на ослах, гнали перед собою овец и коров. Любопытство граждан было неописанно. <…> В полдень картина совершенно переменилась: все, что было поражением сердец, стало забавою глаз, бульвары наполнились опять гуляющими, беспечность взяла по-прежнему верх над всеми беспокойными ощущениями, доверенность возвратилась, и народ легкомысленный успокоился. <…> Такие же страхи, как вчера, взволновали было умы на другой день, но теми же средствами, как и накануне, успокоены были. Потомство, конечно, не захочет поверить, чтоб целая столица не прежде могла узнать о приближении 200 000 армии неприятельской, как послышав гром пушек у ворот и гром барабанов на всех улицах своих».