Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски

Хелле прервал его подозрительным вопросом:

— С чего вдруг?

Бортновский, не переводя дыхания, незаметно вытер платком потные ладони и выдал ответ:

— Она хочет перебираться в Америку, важно быстро продать коллекцию. И потом, нетак npocYo найти серьезного покупателя. Серьезного и надежного.

Хелле солидно кивнул. Ему нравилось быть серьезным и надежным покупателем. Однако его не покидало чувство бросившегося в воду неумелого пловца. Необходимость принимать решение по вопросу, о котором он не имел практически никакого представления, вызывало состояние, близкое к панике.

Словно понимая это, Бортновский без умолку трещал, понижая голос до уровня полной доверительности:

— Учти — у хозяйки есть предложение от одного американского музея. Они берут всю коллекцию за хорошие деньги. Ведь это — классика русского искусства. Но с музеем все будет делаться слишком официально. Ты понимаешь? Налоги… Но завтра она встречается с их представителем.

Прервав его жестом, Хелле обратился к Татьяне:

— Я все понимаю. Ну, хорошо, мне надо подумать. И цену надо понижать.

Пересиливая себя при словах о понижении цены, Бортновский показал на Татьяну:

— Все это вполне возможно. Но подобные вопросы — к хозяйке.

Не двигаясь с места, Татьяна дождалась, пока Хелле подойдет к ней и только тогда сказала:

— К сожалению, не думаю, что смогу пойти вам навстречу. Я и так опустила цену до предела. Ваш человек сказал, что я вынуждена была это сделать в силу обстоятельств. Но если вы отказываетесь…

Пауза была почти незаметной, но ее хватило, чтобы заставить Хелле поторопиться:

— Что вы, я не имел ввиду отказываться. Но надо же было поторговаться. Я вам позвоню завтра утром.

Дождавшись, пока Бортновский и Глеб соберут картины и вместе с Татьяной покинут офис, Хелле снял трубку и вызвал бухгалтера. Едва тот появился на пороге кабинета, Хелле спросил:

— Когда у нас могут быть поступления?

Бухгалтер спокойно ответил:

— Ты знаешь ситуацию — у нас полный провал. Единственное поступление в ближайшее время — за космический проект. Но мы должны эти деньги тут же перевести дальше.

Подумав мгновение, Хелле сказал, как в воду нырнул:

— Сам знаю. Собери все, что есть. Используем космические деньги тоже. Обернутся быстро.

* * *

С этого момента события резко ускоряют ход. На следующий день происходит встреча клиентов с Глебом. Судя по рассказу Бортновского, переговоры проходят вполне нормально. Далее следует встреча с Татьяной.

А затем наступает однодневное затишье. О чем думает наш клиент, можно только догадываться. Наконец он требует встречи с перекупщиком, о котором ему также мимоходом сообщает Бортновский.

И вот тут начинают возникать технические трудности. В первую очередь сообразительный Хелле требует от перекупщика гарантий того, что тот заберет у него коллекцию. Он по-своему совершенно прав, но нам от этого не легче. Собственно говоря, я предусмотрел этот ход, хотя пути его решения Леониду и не излагал. Не хотел нервировать человека.

Когда Бортновский сообщает мне о требовании Хелле, я ему предлагаю:

— Скажи, что перекупщик готов выставить аккредитив в качестве залога. Не на всю сумму, естественно, даже не на половину или треть. Скажем, тысяч на сто.

— Где он их возьмет?

— Не он возьмет, а ты. Попроси кредит в банке. А еще лучше положить тысяч сто пятьдесят. Тогда покупатель скорее нам поверит.

Вот тут мой партнер взрывается.

— Пошел ты к черту! Мало того, что я оплачиваю все расходы, так ты снова предлагаешь брать кредиты! Все, хватит, или сам ищи деньги, или я выхожу из дела!

— Я тебе выйду! Ты же знаешь, у меня кет необходимых связей среди банкиров, а у тебя есть. Вот и воспользуйся. Ведь я простой государственный служащий, а ты прикидываешься предпринимателем. И перестань со мной спорить. Отступать поздно.

Покричав еще некоторое время, Бортновский смиряется с неизбежным и отправляется излагать нашу идею покупателю и перекупщику.

* * *

Бортновский, насупившись, барабанит пальцами по столу. Смешной человек — сам не раз обманывал людей точно таким же образом, а тут обиделся, как ребенок.

— В общем, ты был прав.

— Конечно, и предупреждал с самого начала, что будет именно так. Радоваться надо.

— Сегодня Хелле сказал, что время следующей встречи он точно определить не может и что сам позвонит Татьяне. На меня даже не посмотрел. Кстати, и время сегодняшней встречи я тоже узнал не от Хелле, а от Глеба.

— Очень хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— То, что он совершенно очевидно пытается тебя оттереть от сделки. Чтобы не платить комиссионные. Для Хелле вопрос о покупке решен, найден и перекупщик. Теперь возникает тема расчетов с тобой. Ну и зачем ему платить? Ты же сам знаешь правила игры в этом бизнесе. Скорее всего, он больше не пустит тебя на встречи с Глебом и Татьяной. А на твои попытки получить комиссионные выставит какие-нибудь претензии к твоей работе. Сколько тебе причитается?

— Десять процентов от всей суммы. Поскольку они сошлись на четырех миллионах долларов, то я должен получить четыреста тысяч.

Тут Бортновский умолкает и глубоко задумывается. Потом соглашается:

— Ты прав, такие деньги жалко отдавать. Я на месте Хелле и сам попытался бы зажать комиссионные.

— Совершенно верно. Но ведь это, строго говоря, как раз то, чего мы добивались. Он тебя старается оттереть от этого дела. Ну и слава Богу. Ты обидишься и уйдешь, утирая слезы. Можешь немного поскандалить, но только в меру, а то он тебя убьет.

Согласно покивав, Бортновский осведомляется:

— Когда мы будем удирать? В этом вопросе, знаешь ли, крайне важно точное ощущение времени. Если мы задержимся, будет много проблем.

— Дело можно будет считать законченным, как только удостоверимся, что деньги поступили на счет, который мы дали Хелле, и я их разведу по нашим счетам. Вот тогда можно исчезать.

Жизнь и на этот раз подтверждает ту простую истину, что каждый норовит обмануть посредника. Ни в тот же день, ни позже Хелле не сообщает Бортновскому о своих встречах с Татьяной и переговорах с перекупщиком.